на своих коленях, периодически вытирая испарину на лбу. Вокруг столпились свободные Гривастые, и с интересом наблюдали за процессом, особенно за тем, что делал Семирод.
— Воды! — прокричал он как мог. — Натаскайте кто-нибудь воды, ведро целое, да тряпок нарвите, что в крови и гниении не измазаны.
— Это-ж постараться надо найти у этих ублюдков, что в кислоте не вымазано, — женщина закричала настолько внезапно и сильно, что даже бывалый член отряда, отлучился от спора с женщиной и вздрогнул. — Прите питьевую из обоза. Ну что встали? Прите, кому говорят. Б-р-р, так вот значит, как на свет то появляются. Зрелище не из приятных.
— А ты как думал это происходит? — засмеялась в ответ стоящая рядом женщина. — Думаешь вокруг нас ромашки витают, да радуга блестит как лысина твоя, а дитя божественным способом из брюха вылезает и мать по-сыновьи в лоб целует?
— Нет, конечно, Брига…
— Неужто небеса рухнут, ты меня по имени назвал! Откуда такая перемена?
Закхра в недоумении посмотрела на Семирода, когда роженица крепко, почти до хруста костей сжала её руку и закричала.
— Не знаю, видать зауважал вас женщин. Нет, ну ты ведь посмотри, как она мучается и орет, да её буквально на пополам сейчас разорвет, что твой пень!
Со стороны показался юный мальчишка с ведром воды, что бежал неуклюже выплескивая её повсюду.
— Ну куда ты льешь? Куда? Ставь куда старый прикажет! — скомандовал лысый, а Семирод указал пальцем недалеко от себя. — Во имя всех богов, иди отседова пока я тебе ребро не сломал. Гляди, Брига, опять новичок позеленел, сколько ж в тебе накопилось то? Отожрался на наших харчах, как из клетки черных вытащили.
— Холодная, — спокойным голосом резюмировал Семирод, не отрываясь от процесса. — Подогрейте, чтобы пар шел, но жара не было.
Брига сказала первая:
— Дерево отсырело, но можно у той телеги вскипятить.
В тот момент Семирод позволил себе оторваться от роженицы и со взглядом мудреца перед детьми ответил:
— Рубить и колоть умеете, а как обучиться базовому контролю духа, так не смогли?
— Будет тебе вода, отец, — раздался голос издалека.
Меридинец с несколькими бойцами снаряженные в волчьи шкуры стремительно приближался, держа в руках окровавленный меч.
— Рогалик! Какого черта ты здесь делаешь?
— Второй лагерь зачищен, мы пришли вас проведать.
«Был и второй лагерь?» — подумал про себя Пилорат, подходя к остальным. Насколько далеко, что они успели добраться сюда так быстро, или же атака проходила не синхронно? Скорее всего второй лагерь, о котором говорил неизвестный, был основным, а этот как стало ясно из слов мёртвого вожака, вмещал в себя новобранцев.
Рогалик убрал меч в ножны, прежде вытерев о штанину, и нахмурив брови, провел рукой над ведром, и через несколько мгновений стали появляться первые клубы пара. Семирод понимал, что требовать элемантии с виду от обычных разбойников было крайне глупо. Он сказал это, скорее больше поворчать на необразованность и дикую жажду к насилию юного поколения. Даже самые простые колдуны и чародеи, что фокусировали свои усилия на воде, в основном лишь меняли её в потоке, её твердость или зачастую в кулинарии просто перемешивали её. Однако изменить температуру элемента, тем самым напрямую воздействовать на частицы таким образом, этим обладал далеко не каждый.
— Нужны руки, чистые и женские! — проговорил Семирод, как рядом с ним села девочка, смотря на процесс.
Старик не совсем этого ожидал, когда говорил, но он заметил, что ручки у неё не тряслись не от холода, и не от страха. Быть может действительно начало жизни положит та, кто к рождению ближе всех остальных вокруг. Семирод часто замечал, как дети делают то, на что взрослые давно не способны.
— Не боишься? — спросил он уверенно.
Она посмотрела ему в глаза и отрицательно покачала головой.
— Она храбрая, отец. Позволь ей помочь, — в подтверждение сказал Пилорат, оставаясь в стороне, но не сильно далеко от девочки, всё еще не доверяя Гривастым.
— Так тому и быть. Будь аккуратна, Маруська. Пилорат нарвёт тряпок, а ты пока прополощи руки в теплой воде и обмажь этой мазью.
Она беспрекословно подчинилась, хоть и детское любопытство взяло вверх, чем же пахла эта мазь? Резкий и острый запах ударил ей в нос, когда она поднесла руки к лицу. Очень сильно похоже на то, что её отец ставил на высокую полку, и открывал лишь тогда, когда приходили гости. Девочка была полная уверенности и ждала новых указаний.
— Маруська, промачивай тряпки в воде, и вытирай жидкость у бедер и ног, особенно там, где кровь. Пилорат укутай её во что найдешь, если не пахнет, то сойдет. Дочка, — обратился он к Закхре. — Возьми этот отвар и меняй припарки на лбу как остынут, если сожмет руку сильно, то лей ей в рот.
— Через губы? Капать на губы? — переспросила она.
— Да. Роженица слаба, если поперхнется, может и не выжить. Капай на губы, чтобы отвар сам стекал, а что останется, она оближет. Так ведь, милая, поможешь нам?
Женщина закричала, а из глаз показались первые слезы. Закхра тут же откупорила пузырек и дрожащими руками сделала как ей было сказано.
— А теперь слушай меня внимательно, Маруська. Ты, может и маленькая, но руки не трясутся, и духом храбра. Видишь его? Видишь, как головка показалась? Это человек, еще меньше, чем ты, и ему нужна твоя помощь, нужны твои руки. Справишься?
Она кивнула, протирая бедра женщины теплой тряпкой, от которой все еще шел пар. Рукавички пришлось снять, но вода и чувство, что она наконец может помочь грели её тело жарче самого солнца.
— Только вот ему страшно, — продолжил Семирод. — Не хочет совсем вылезать. Нужно чтобы ты руки подставила, и медленно, очень медленно, как с одуванчиком, помогла ему повернуться. Я скажу тебе что делать и когда, ты главное будь готова.
«Встать кольцом, мне нужны вороны на всех возвышенностях, очистить лагерь»
Маруська слышала эти слова, но ни слова не понимала. Она проползла по холодной земле, и готовилась сделать то, к чему как сама думала, полностью готова.
Где-то в этом мире в тот самый момент