пиджаке поглядел на меня и что-то сказал своему спутнику. Тот поднялся на ноги и повернулся ко мне лицом – это был сын Тяжлова. Выражение его угрюмого лица не обещало мне ничего хорошего. Я понял: после моего ухода старший Тяжлов догадался, что я видел книги, которые разоблачали его, и послал в догонку за мной сообщников, чтобы заставить меня замолчать. Другого объяснения появлению здесь этих парней просто не было.
Несколько секунд они молча, в упор разглядывали меня, потом направились в мою сторону. Я поднялся на ноги, лихорадочно соображая, что делать. И тут увидел в руке сына Тяжлова что-то темное. Теперь уже не осталось никаких сомнений, что меня ожидает, – это был пистолет.
Я выскочил в грохочущий тамбур. Справа по ходу электрички показалась россыпь огней. В какие-то доли секунды я сообразил, почему парни решили разделаться со мной именно в это время, – перед самым Семибратовым железнодорожный путь проходил по мосту через реку Устье, в которую они и решили скинуть меня, чтобы не оставить следов.
Отступать дальше было некуда – дверь в соседний вагон, как я убедился еще в Ростове, была заперта. Я распахнул наружную дверь вагона, а другой рукой вцепился в дверь, которую пытались открыть мои преследователи. Видел, как освещенные окна вагона отразились в темной глади реки, парни ломились в тамбур все иступленнее. Как только огни в реке остались позади, я отпустил дверь, шагнул на ступень лесенки и, выбирая момент, на секунду задержался. Но парни уже ворвались в тамбур, и я прыгнул под откос, в самый последний момент услышав звук выстрела. Потом всем телом почувствовал удар о землю, нестерпимую боль в ноге – и сознание мое отключилось…
Пришел в себя, услышав знакомый голос, до того неожиданный в этой ситуации, что подумал – он мне чудится, и даже не откликнулся на него. Тогда меня переспросили:
– Что с вами случилось? Вы можете идти?
Я открыл глаза, все еще сомневаясь в реальности происходящего. Но видение не исчезло – в свете висевшего неподалеку фонаря я увидел над собой милое лицо Наташи, опять услышал ее голос:
– Что вы молчите? Скажите хоть слово.
– Вы меня не узнали? – наконец-то обрел я речь.
– Вы?! – растерянно произнесла Наташа. – Каким образом вы здесь очутились?
– Электричкой. Только до станции не дождался, раньше вышел. А вы как тут оказались?
– Я живу в Семибратове, работаю в школе. Навещала пожилую учительницу, которая на другой стороне поселка живет, вот вас и увидела… Здесь очень крутой откос. Вы могли и шею сломать. Можете сами идти?
Я попытался встать, но от боли в правой ноге сразу же опустился на землю. Потом, пересилив боль, все-таки смог подняться.
– Где-то здесь должен быть мой «дипломат».
Наташа не сразу нашла его в высокой траве, удивленно проговорила:
– В нем отверстие насквозь, словно в него стреляли.
– Стреляли в меня, да не попали… Мне надо срочно позвонить.
– Вам надо немедленно в больницу, она здесь рядом. Опирайтесь на мое плечо, как-нибудь доберемся.
– Мне надо срочно позвонить, – повысил я голос. – Поймите, это очень важно.
– Хорошо. Моя квартира тоже неподалеку, есть телефон. Но потом сразу в больницу, – согласилась Наташа, и мы отправились в путь.
Боль в ноге была невыносимой, и если бы не присутствие рядом девушки, не ее помощь, я не смог бы сделать и десяти шагов.
Мы пересекли шоссейную дорогу, повернули налево и пошли вдоль коротенькой улицы, застроенной двухэтажными кирпичными домами с островерхими крышами. В одном из них и жила Наташа.
Теперь мне предстояло самое трудное – по крутой деревянной лестнице, похожей на корабельный трап, подняться на второй этаж. Когда Наташа ввела меня в прихожую, я был так измучен болью, что буквально свалился на стул возле тумбочки, на которой стоял красный телефон.
Наташа набрала продиктованный мною номер, протянула мне телефонную трубку. К счастью, Марк был дома. Когда я сообщил ему, что побывал в гостях у Тяжлова и рассказал, чем закончилось это посещение, он в сердцах воскликнул:
– Что ты наделал?! Я же предупреждал тебя, чтобы ты кончал с этим самодеятельным расследованием! Откуда ты звонишь?
– Из Семибратова. Помнишь Наташу? – это она нашла меня возле железнодорожной насыпи. Что-то с ногой случилось, сейчас пойду в больницу. А ты что намерен делать?
– Видимо, ты так и не понял, что произошло. Ни в какой больнице тебе нельзя появляться, тебя наверняка будут разыскивать, – почти кричал Марк, но тут же резко сменил тон и сказал более спокойно: – Впрочем, что с тобой толковать – ты все равно ничего не понимаешь. Дай-ка трубку Наташе…
Меня удивила продолжительность их беседы. По ответным репликам девушки пытался догадаться, о чем говорил ей Марк, но безуспешно. Понял только одно – он о чем-то попросил ее, она согласилась, и Марк надавал ей массу поручений, которые надо было неукоснительно выполнить.
Закончив разговор с Марком, Наташа опять протянула трубку мне.
– Слушай меня внимательно, – строго произнес Марк. – Никуда из квартиры Наташи не выходить, кроме меня, никому больше не звонить, даже из окон постарайся не высовываться. Все гораздо серьезнее, чем ты предполагаешь. Через несколько дней я приеду в Семибратово и все тебе объясню. А сейчас затаись, словно умер. Кстати, наверное, мы так и сделаем – дадим информацию в местных газетах, что возле Семибратова нашли труп мужчины без документов. Надо сделать всё, чтобы тебя перестали искать… Я понимаю, сейчас тебе не до того, чтобы выслушивать упреки, но все-таки знай – дров ты наломал немало. Выздоравливай. И чтобы больше никакой самодеятельности! Во всем слушайся Наташу. В этой ситуации только то и хорошо, что ты у нее очутился…
Хотя Марк и не сказал прямо, но из его слов я понял, что Тяжлов уже был под подозрением, и мое появление у него только все испортило.
Сразу после разговора с Марком Наташа ушла и вернулась с фельдшером местной Скорой помощи.
Не стану утруждать читателя перечислением всего, что началось после этого посещения, скажу только, что в результате я оказался почти привязанным к постели: регулярно ко мне приходили врач и медсестра, делавшая какие-то уколы; Наташа, отправляясь по утрам в школу, где преподавала биологию, оставляла приготовленный обед, мне требовалось только разогреть его. Таким образом, целый день я был в квартире один. Обычно я плохо чувствую себя в чужих домах, но здесь этого почему-то не ощущалось.
Не сразу узнал от Наташи, как она оказалась владелицей такой большой квартиры. После смерти матери она обменяла свою рыбинскую комнату на две комнаты