Читать интересную книгу Простые смертные - Дэвид Митчелл

– Я вам скажу, как меня точно звать не будут: мистер Не-беспокойтесь-насчет-Садаката-он-счастлив-вам-служить-и-взорвать-себя-на-лестнице-чтобы-спасти-наши-драгоценные-вечные-задницы!

– Ну что ж, Садакат сыграл для вас свою роль, – сообщила я Пфеннингеру. – Отпустите его.

Пфеннингер поправил галстук и усмехнулся.

– Не притворяйтесь, Маринус, что знаете мои мысли лучше меня. Ведь если бы вы действительно обо всем знали, вы наверняка не стали бы прикармливать у себя шпиона.

– Хорошо, считайте, что я ни о чем понятия не имела. Он подчинялся вашим приказам. Он за нами шпионил. Он выбросил десять кило нашей взрывчатки. Ну и отпустите его с миром.

Садакат зарычал – он не вел себя так с тех пор, как я впервые пригрозила ему в Беркшире, в госпитале Докинза.

– Это была не просто взрывчатка! Это была супервзрывчатка N9D, которую вы практически привязали к моей груди!

– На самом деле, Маринус, он наполовину прав, – сказал Аркадий, – потому что технически название той штуки, которую мы загрузили ему в рюкзак…

Садакат, вскочив на скамью, заорал:

– Лжецы! Вы тащили меня за собой, как какой-то ненужный балласт!

– Три раза я пыталась убедить тебя не присоединяться к нашей Второй Миссии, Садакат, – напомнила я ему.

– Вы могли бы подвергнуть меня Акту Убеждения, если так уж хотели, чтобы я остался. А мистер Пфеннингер вовсе и не собирается меня отпускать! Я теперь Двенадцатый Анахорет!

– Извини, что снова поднимаю тему расовой принадлежности, – сказал Аркадий, – но посмотри на Анахоретов повнимательнее, Садакат. Рассмотри их с первого по одиннадцатый. Тебе не бросается в глаза их этническая общность?

Но Садакат был неуязвим для сомнений.

– Меня рекрутировали именно для того, чтобы исправить… этот… этнический дисбаланс!

Аркадий фыркнул, не сумел сдержать смех и закашлялся.

– Извини, Садакат. Мне просто слюна не в то горло попала. Но объясни, почему все эти Белые Люди выбрали именно тебя?

– А у меня психовольтаж выше всяческих пределов – вот почему!

– У тебя глупость выше всяческих пределов, – сказал Ошима и зевнул.

– А мне вот что любопытно узнать, Маринус, – сказала Иммакюле Константен. – Ваш любимец-шизофреник только что вас предал, перебежал на нашу сторону, так неужели даже это не заставит вас его презирать?

– Убийство людей и убийство душ вы осуществляете весьма успешно, надо признать. Но я виню вас не в этом, а в том, что вы склонили Садаката, страшившегося смерти, к предательству. Извини, Садакат. Это Война. Я должна была позволить им поверить, что ты станешь самым лучшим ключом к нашему замку. А за сад на крыше тебе большое спасибо. Этого даже твое предательство изменить не может.

– Но я теперь действительно Двенадцатый Анахорет! Скажите им, мисс Константен! Скажите им то, что говорили мне! Насчет моего потенциала в качестве последователя Пути Мрака.

– У тебя богатый потенциал, Садакат, – ты способен залюбить до смерти, то есть буквально заколоть любимого человека кинжалом. – Поскольку в голосе Константен появились материнские нотки, мне сразу стало ясно: время практически истекло. – Но с точки зрения психозотерики ты стреляешь исключительно холостыми. Впрочем, гораздо хуже, что по натуре ты предатель. Бесталанный, жалкий, лишенный даже чакр, темнокожий предатель.

Садакат, явно не веря собственным ушам, посмотрел по очереди на каждого из высоких белокожих Анахоретов. На его изменившееся лицо было больно смотреть, но я уже ничем не могла ему помочь. Он сам выбрал путь. Затем, слава богу, он повернулся к нам спиной и сделал несколько неуверенных шагов к Янтарной Арке. Двое Анахоретов из арьергарда преградили ему путь. Садакат попытался обойти их, но психолассо Пфеннингера, мгновенно обвив его шею, втащило его обратно и мощным рывком подбросило футов на двадцать вверх. Вмешиваться я не стала. Вторая Миссия зависела от того, сумеем ли мы сберечь каждый вольт своей психической энергии для предстоящей дуэли. Константен изобразила в воздухе символ Акта Насилия, и голова Садаката сама собой крутанулась вокруг своей оси. Раздался легкий хруст.

– Ну вот, – промурлыкала Константен. – Не такие уж мы садисты, верно? Все получилось быстро и красиво. Куры страдают куда сильней, когда вы перерезаете им горло, не так ли, Холли?

Обмякшее тело Садаката рухнуло на пол, и кто-то из младших Анахоретов тут же вышвырнул его в восточное окно, точно полный мусорный мешок. Ну что ж, душа Садаката, по крайней мере, отыщет свой путь к Последнему Морю. Этим он выгодно отличается от остальных «гостей», которых приводят в Часовню, чтобы выпить их душу.

Они вот-вот пойдут в атаку, мысленно предупредила меня Уналак.

Чувствуя себя дирижером, который поднимает палочку, готовясь дать сигнал своему Оркестру Всех Сорвавшихся С Привязи Чертей, я мысленно приказала: Давайте!

* * *

Уналак с помощью заклинания создала защитное поле, перекрывшее северную четверть Часовни от стены до стены. Его сила была столь велика, что даже стоявшие на расстоянии тридцати шагов от него Пфеннингер, Константен, Хьюго Лэм и Д’Арнок оказались отброшены еще на несколько футов. Источник защитного поля был в поднятых вверх руках Уналак; от ее ладоней исходило мерцающее голубоватое сияние, и они были похожи на чечевицеобразные линзы Глубинного Течения. Однако Пфеннингер и Константен, находившиеся по ту сторону защитного поля, почему-то смотрели на нас снисходительно. Интересно, почему? Элайджа Д’Арнок, сложив ладони рупором, что-то крикнул, но звуку его голоса потребовалось несколько секунд, чтобы пробиться сквозь созданный Уналак экран, так что мы с трудом разобрали долетевшие до нас слова, но все же поняли, что он хотел сказать: Сзади!

Я оглянулась, и меня даже затошнило: я увидела, что обугленный лик Слепого Катара быстро себя восстанавливает. Сперва он восстановил кожу и сияющий нимб над головой. Потом начал оживать черный глаз посреди лба. Я понимала: как только этот глаз полностью раскроется, Слепой Катар сумеет с легкостью высосать душу каждого из нас по очереди!

А Пфеннингер издевался: Вы только посмотрите, вместе с кем вы себя заперли!

– Этот мой! – крикнул Ошима. – Маринус, Аркадий, держите поле. Прощай, Эстер.

И он выпустил на свободу душу Эстер. Она повисла в сторонке, дрожа и пульсируя в ожидании Последнего Акта. Затем Ошима, огромный, старый, седой воин, повернулся, обеими руками ухватил икону за края и, приблизив к ней лицо примерно на расстояние фута, зажмурился и открыл свой сверкающий чакра-глаз, а через него излил всю психическую мощь Глубинного Течения прямо в черный зрачок в центре лба Слепого Катара. Ошима не мог победить в схватке с этим бестелесным генератором Черного Вина, но он мог выиграть для нас хотя бы одну, но такую драгоценную, минуту.

Пфениннгер, однако, заметил душу Эстер, лишившуюся убежища, и рявкнул приказание своим приспешникам. Анахореты ринулись к нам, натолкнулись на защитное поле и остановились – по пять человек с каждого конца перегораживавшего помещение огромного стола; их руки яростно двигались, изображая в воздухе какие-то символы. До меня долетел голос Константен: Сперва уничтожьте защитное поле, а потом займетесь этой неприкаянной душой! Аркадий, Уналак, Холли и я оказались отброшены назад вспышками янтарного пламени, ударами лазерных лучей и звуковых пуль. Я чувствовала, как пронзительно «вскрикивает» от боли нервная система Уналак после каждого такого удара. Мы с Аркадием, впрочем, старались отвечать, используя силы Глубинного Течения. Пущенные нами заряды вылетали из чакр на наших ладонях, пронзая созданное Уналак поле, и те, что попадали в цель, погружали Анахоретов в состояние хиатуса, сильнейшей заторможенности или вовсе выводили их из строя; однако огненные снаряды, порожденные энергией Пути Мрака, были крайне опасны, ибо буквально поджаривали нашу плоть. Если Анахореты действовали с помощью огнеметов, то мы – скорее с помощью дротиков-транквилизаторов, и наше защитное поле, к сожалению, уже получило несколько пробоин. Несмотря на огонь и дым, мне удалось разглядеть, что несколько наших с Аркадием «выстрелов» оказались весьма удачными: Каммерер, Восьмой Анахорет, замертво рухнул на пол, а Остерби, Шестой Анахорет, был надежно погружен в хиатус и через некоторое время, утратив равновесие, тоже повалился на бок, точно свиная туша; но Дю Норду вскоре удалось активизировать защитное поле, питаемое энергией Пути Мрака, и тем самым предотвратить дальнейшие потери в рядах Анахоретов.

Силы были по-прежнему неравны – нас было трое против девятерых, – и мы к тому же оказались заперты в тесном пространстве со злобным полубогом, сдерживать которого достаточно долго у Ошимы явно не хватило бы сил. Холли скорчилась у стены, но мне совершенно некогда было догадываться, о чем она думает. Уналак с трудом удерживалась на ногах: раскаленное докрасна защитное поле противника наносило удар по нашему защитному полю с силой и скоростью тяжелого грузового состава и с пронзительным визгом буровой установки. В местах нанесенных ударов голубые тона Глубинного Течения становились болезненно багровыми, как пятна у прокаженных; вскоре Уналак пришлось отступать – сперва на один шаг, а потом еще, еще и еще, и занятый нами треугольник в северной части Часовни уменьшился до нескольких квадратных метров. Я не успела даже проверить, отодвинулась ли вместе с нами Холли, потому что еще двое Анахоретов подняли свои ладони открытыми чакрами вверх, и сквозь грохот психоснарядов до меня донесся крик Константен: Давите их, как муравьев!