— Скотти Брэндон рассказал мне, как вас найти, — пояснил незнакомец.
— Скотти? — настороженно переспросил Леверетт.
— Да, как ни печально, мы с вами потеряли общего друга. Я с ним беседовал незадолго до того, как… Но я так понимаю, Скотти не успел вам написать? — Незваный гость неловко помялся. — Я — Дана Аллард.
— Аллард?
Гость явно смутился.
— Да — Г. Кеннет Аллард приходился мне дядей.
— Я понятия не имел, что у Алларда остались родственники, — задумчиво протянул Леверетт, пожимая протянутую руку. Лично знаком с писателем он не был, но, судя по нескольким фотографиям, что он видел, фамильное сходство и впрямь наблюдалось. Да, конечно, если задуматься, так ведь Скотти и впрямь выплачивал авторские гонорары каким-то там правопреемникам!
— Мой отец — единокровный брат Кента. Позже он взял отцовскую фамилию, хотя о браке здесь речи не идет, если вы понимаете, о чем я.
— Разумеется, — сконфузился Леверетт. — Пожалуйста, присаживайтесь — где найдете местечко. И что же вас сюда привело?
Дана Аллард похлопал по портфелю.
— Вот об этом я и говорил со Скотти. Совсем недавно я обнаружил залежи неопубликованных дядиных рукописей. — Гость расстегнул портфель и вручил Леверетту пачку пожелтевших листков. — Отец забрал личные вещи Кента из больницы как ближайший родственник. Дядю он не особо жаловал и сочинения его ни во что не ставил. Бумаги он убрал с глаз подальше на антресоли и напрочь о них позабыл. Скотти, когда я рассказал ему о своей находке, разволновался не на шутку.
Леверетт бегло проглядел страницу за страницей, покрытые неразборчивым почерком, тут и там испещренные поправками — как нераспознаваемая мозаика. Ему доводилось видеть фотографии Аллардовых рукописей. Не приходилось сомневаться — это рука автора.
То же — и о содержании. Леверетт, восхищенно затаив дыхание, прочел несколько абзацев. Подлинный Аллард — причем блистательный!
— По мере того как болезнь прогрессировала, дядя все больше тяготел к нездоровой мрачности, — рискнул заметить Дана. — Я искренне восхищаюсь его книгами, но эти последние несколько произведений… ну, это уже немного чересчур. Особенно дядин перевод этой его мифической «Книги Древних».
Леверетт, напротив, был в восторге. Почти позабыв о госте, он жадно листал ломкие страницы. Аллард между тем описывал мегалитическую постройку, обнаруженную обреченным рассказчиком в склепах под старым кладбищем. В рассказе упоминались также «древние знаки», очень похожие на решетчатые узоры Леверетта.
— Вот, смотрите, — указал Дана. — Здесь автор воспроизводит заклинания из запретного фолианта Алорри-Зрокроса: «Йогтх-Йугтх-Сут-Хиратх-Йогнг…» Черт, даже и не выговоришь. И таких здесь — страницы и страницы.
— Просто невероятно! — запротестовал Леверетт. Он попробовал чуждые слоги на вкус. Да, вполне произносимо. Даже ритм какой-то ощущается.
— Ну что ж, я очень рад, что вам понравилось, — у меня просто камень с души свалился. А я-то боялся, что эти последние несколько рассказов и фрагментов даже для поклонников Кента окажутся немного чересчур.
— То есть вы намерены это все опубликовать?
Дана кивнул.
— Скотти собирался издавать книгу, да. От души надеюсь, что грабители искали не рукописи — коллекционер целое состояние за них бы заплатил. Но Скотти намеревался хранить проект в секрете — до тех пор, пока не будет готов сделать анонс. — Худощавое лицо гостя заметно омрачилось. — Так что теперь я возьму публикацию на себя — в подарочном издании, разумеется. А вам я хотел бы заказать иллюстрации.
— Сочту за честь, — торжественно заявил Леверетт, не веря ушам своим.
— Мне действительно очень понравились ваши рисунки для трилогии. Мне бы хотелось чего-то в том же духе — столько, сколько сочтете нужным. Я на это издание денег не пожалею. А эти ваши палочки…
— Да?
— Скотти рассказал мне всю предысторию. Поразительно! И у вас, говорите, целый блокнот таких набросков? А взглянуть можно?
Леверетт торопливо отыскал блокнот в недрах папки и вернулся к гостю.
Дана благоговейно пролистал книжицу.
— Рисунки совершенно нездешние, а что самое удивительное, точно такого рода вещи упоминаются в рукописи. Фантастика, одно слово. А вы для книги сможете воспроизвести их все?
— Все, что помню, — пообещал Леверетт. — А память у меня хорошая. Но не переусердствуем ли мы?
— Ничуть не бывало! К книге они идеально подходят. И — они совершенно уникальны! Нет-нет, включайте в издание все, что есть. Том будет называться «Подземные обитатели», так же как самый длинный из рассказов. Я уже и с типографией договорился; как только иллюстрации будут готовы, так сразу и начнем печатать. И я уверен, вы вложитесь в них полностью.
VII
Он парил в пространстве. Мимо скользили какие-то предметы. Звезды, подумал он. Предметы подплыли ближе.
Палочки. Решетки из палочек всех видов и форм. Теперь он дрейфовал среди них и видел, что никакие это не палочки — во всяком случае, не из дерева. Решетчатые композиции состояли из бледного как смерть вещества — вроде проблесков застывшего звездного света. Они напоминали знаки какого-то внеземного алфавита — сложные, загадочные символы, составленные в слова… какие? Действительно, все они располагались в определенном порядке — образовывали трехмерную структуру. Запутанные хитросплетения непостижного лабиринта…
А затем он каким-то образом оказывался в туннеле. В тесном, облицованном камнем туннеле, сквозь который приходится ползти на животе. Влажные, мшисто-склизкие камни все плотнее смыкаются вокруг извивающегося тела, заставляют не то шептать, не то взвизгивать во власти панической клаустрофобии.
После того как он целую вечность полз по этому коридору, а потом и по таким же каменным ходам, а порою сквозь галереи, где от резких углов делалось больно глазам, он наконец протискивался в подземную залу. Гигантские гранитные плиты двенадцати футов в поперечнике образовывали стены и потолок, а между плитами в грунт уходили все новые переходы и лазы. В центре залы высилась громадная гнейсовая плита, на манер алтаря. Между каменными опорами, поддерживавшими стол, фонтанировал темный ручеек. По внешнему краю плиты шел желобок, тошнотворно запятнанный какой-то субстанцией, что загустевала в каменной чаше под сливом.
Из темных проходов, кольцом обрамляющих залу, появлялись все новые сгорбленные, смутно различимые во мраке силуэты, в которых человеческого было мало. Фигура в изорванном плаще выступила из тени ему навстречу — протянула клешнястую руку, ухватила за запястье, повлекла к жертвенному столу. Он покорно шел, понимая, что от него чего-то ждут.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});