Джейк посмотрел на меня, потом на свою дочь.
– Дити?
Лицо ее по-прежнему оставалось лишенным всякого выражения, и таким же невыразительным был голос, обращенный ко мне:
– Зебадия, это, безусловно, должны решать вы с Джейкобом.
По-моему, никто кроме Шельмы не заметил, что она не сказала «с папой».
И тут же Дити добавила совсем другим тоном:
– Дело прежде всего! Спасение Морин. Вы застряли в колее временной последовательности. Ах да, и еще второстепенная проблема – как оба раза уберечься от «Доры» и от ракеты. Это не проблема.
(До меня наконец дошло.)
– Но, Дити, – возразил Лазарус, – я обещал Доре, что она никогда больше не окажется где-нибудь поблизости от Альбукерке.
Дити вздохнула.
– Либ?
– Кадры со сто тринадцатого по семьсот семьдесят второй, потом с семьсот семьдесят третьего по тысяча второй?
– Так точно. И именно точно. Я веду отсчет времени по тому желтому открытому вездеходу, который приближается с противоположного направления. А ты?
– Тоже. Он хорошо заметен, и у него постоянная скорость.
Лазарус спросил:
– Джейк, ты понимаешь, о чем они говорят?
– И да, и нет. Они разделили все на две отдельные проблемы. Но нам не хватает трех секунд, чтобы подбросить одно тело и подхватить другое. Вот эта штука – вы ее, кажется, называете светофором? – открывает проезд по перекрестку на определенные промежутки времени, которые засекла ваша камера.
Шельма неожиданно осклабилась; я кивнул, предлагая ей высказаться.
Она тут же это сделала.
– Дити и Либби говорят, что нужно сделать это дважды. В первый раз мы спасаем Морин, а потом возвращаемся и подбрасываем тело.
– Но во второй раз без приземления, – добавил я. – Джейк, я попрошу тебя подвинуться – Дити пересядет на мое место. Мы сбросим труп так, чтобы он упал на землю между семьсот семьдесят вторым и семьсот семьдесят третьим кадрами. Я зависну на ручном управлении. Мне необходимо знать, где находится «Дора» и где та ракета, и учесть ускорение свободного падения для Земли-прим. Потому что этот труп будет уже падать, прямо у нас над головами, в тот момент, когда мы будем забирать Морин. Нужен точный расчет. М-м-м… «Ая» может маневрировать сама с большей точностью, чем под моим управлением. Думаю, что мы с Дити сможем написать программу… А потом я буду начеку. На всякий случай.
– Понимаю, Зеб, – сказал Джейк. – Но если мы зависли, чтобы сбросить труп, и одновременно находимся на земле, то почему нас не видно на этих кадрах?
– Может быть, на каких-нибудь и видно. Это неважно. Дити, когда мы все это проделаем? Нет, отставить. Шельма? Ваши приказания, капитан?
Дити с Шельмой переглянулись и заговорили одновременно, как Лаз-Лор, но ведущий голос принадлежал Шельме:
– Теперь спать. Уже почти полночь по нашему биологическому времени, немного позже по местному.
– Мы проделаем и то и другое перед завтраком, – отозвалась Дити. – Но проспим, сколько захотим. А потом – действовать быстро и точно. Да, кстати. Тут только одна туалетная, и довольно примитивная. Но теми двумя, что на «Ае», можно пользоваться и здесь, и где угодно: ведь на самом деле они в Стране Оз. На шесть человек три горшка, ничего страшного.
– И три кровати, – добавила Шельма. – Джейкоб, поцелуй нас на ночь и забери к себе в постель Либ. В главную спальню, и желаю счастья. Либ, дорогая, можешь взять мою зубную щетку. Тебе что-нибудь еще нужно?
– Нет, ничего. Разве что поплакать всласть. Я тебя люблю, Хильда.
– Если бы я тебя не любила, Элизабет, я бы не стала бандершей в этом заведении. Мы поплачем вместе, когда Иштар скажет, что ты залетела. А теперь цыц! Катитесь! Поцелуйте нас и в постель!
Пока они поднимались по лестнице, Шельма сказала мне:
– Зебби, выпусти Дити на свободу условно, пусть она испытает Лазаруса и выяснит, хочется ли ей стать его младшей женой.
Я постарался изобразить на лице изумление.
– Как, Дити, ты еще не испытала Лазаруса?
– Ты прекрасно знаешь, что нет! Когда бы я успела?
– Для женщины, которая специализируется на программировании машин времени, это довольно глупый вопрос. Лазарус, она уже залетела, так что об этом не беспокойся. Только предупреждаю – она кусается.
– Тех, кто кусается, я особенно люблю.
– Ладно, хватит. Поцелуйте нас на ночь, дорогие. Зебби, разложи кушетку в гостиной – будешь согревать меня там.
– …Кто будет согревать меня? Это ты-то, тощая пигалица?
Шельма тоже кусается.
Глава 45
Дорога ложка к обеду
Джейк:
Мы выскочили в километре над Альбукерке, Земля-прим, и «Ая» пошла на снижение. В последнюю минуту мы поменялись местами – Дити пересела на место второго пилота, а я на левое заднее, чтобы номинально исполнять обязанности штурмана. Дити обращается с верньерами так же уверенно, как и я, да и вообще ей не нужно их трогать, но ей надо было видеть желтый вездеход, и у нее в голове эти ее часы.
Элизабет Лонг была за задней переборкой, пристегнутая, но боеприпасов под ней не было. Ружья, пистолеты, постели для передних спальных мест – все, что можно, мы перенесли в нашу пристройку, чтобы было посвободнее. И Лазаруса Лонга тоже.
Доктор Иштар предупредила Лазаруса, что его мать не должна его узнать – такое потрясение будет для нее опасным, а может быть, и смертельным. Пока Лазарус пытался изобрести план спасения с помощью «Доры», он собирался загримироваться. Но надежнее было спрятать его в нашей пристройке из Страны Оз – особенно если учесть, что Иштар почти так же беспокоило то, чтобы и Лазарус не увидел ни свою мать, ни ее псевдотруп: это в ту ночь сказала мне Элизабет.
Поэтому я показал Лазарусу вечную корзинку для пикников, посоветовал ему расстелить постель и поспать, если сможет, потому что время убивать еще не пришло, – но не выходить оттуда, пока я не открою люк. Я не сказал, что люк будет заперт.
Я был рад, что мои обязанности будут чисто номинальными. Усталости я не чувствовал, хотя почти не спал, – но я находился в некоторой растерянности.
Я, кажется, влюбился в Элизабет Лонг. И в то же время продолжал не меньше – нет, больше! – любить Хильду. Я начал понимать, что в любви нет вычитания – есть только умножение.
Когда «Ая» накренилась вперед, я протянул руку и дотронулся до плеча Хильды. Она улыбнулась и послала мне воздушный поцелуй. Не сомневаюсь, что ночь она провела прекрасно – Зеба она полюбила сразу, как только с ним познакомилась. «Как верного друга» – говорит она мне, но, по ее глубочайшему убеждению, лучше быть добрым, чем откровенным. Все это в конечном счете не имело значения: Зеб – мой возлюбленный брат по крови, идеальный муж моей дочери и любовник Хильды – если не в прошлом, то уж во всяком случае теперь, и это меня ничуть не беспокоило. Проснувшись, но еще не открыв глаза, я обсудил это с Джейн – она все одобрила, и Элизабет ей очень понравилась.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});