Читать интересную книгу Азиатская Европа (сборник) - Мурад Аджи

Поведение крестоносцев было именно таким. Отлученным. Его нельзя назвать даже религиозным фанатизмом, фанатизм — это вспышка, взрыв, здесь же иное, чему разум вряд ли даст точное определение. Именно манипулирование сознанием вело к массовому безумию, целые страны вдруг сходили с ума, поведение людей становится необъяснимым.

Возможно, обостренное чувство веры, воспитанное Алтаем в предках тех людей, так нелепо проявляло себя. Возможно, причина в ином. Но ими управляли, словно стадом. И отрицать этого нельзя. Демонстрируя смиренность, они демонстрировали чудовищную силу религии: кто владеет душами людей, тот владеет миром. Их миром!

Церковь действительно владела Западом… На крестовые походы 1096, 1147 и 1189 годов можно смотреть по-разному, а можно — как на Великое переселение народов, только наоборот. Крестоносцев вели не заселять новые земли, а умирать там. Они тлен времени, пепел общества, рабы (кулы), но не Божии, а папские. Их убивали их же собственными руками.

То были тюрки, только их и привечал папа. Крестоносцев из нынешних Англии, Франции, Италии, Германии объединяла общая речь. Люди общались без переводчиков, что, пожалуй, самое показательное и неожиданное. Их походные песни звучали в Европе со времен Аттилы, это доказанный факт. Потом их назвали «песнями пилигримов», но новое имя пришло к ним позже, когда переписывали средневековую историю. Тогда они назывались именно «походными», «варварскими»…

Первый крестовый поход завершили успешно: горы трупов остались от папского воинства, «кости христиан образовали холмы», писал очевидец.

Крестоносцев не спас спектакль, разыгранный священником Петром Бартолем (Варфоломеем), «нашедшим» святое копье — орудие вечного спасения. Подложенное им же мусульманское копье, которым якобы пробили тело Христа, чуда не сделало, но дух крестоносцев подняло, они поверили в чудо. И в то, что мусульмане (!) были на Востоке со времен Христа, тоже поверили… Мошенника вывели на чистую воду позже и вывели по-тюркски, проведя «между двух огней», — прием, который знали на Алтае. Сложили рядом два больших костра и заставили пройти между ними, он прошел, но у него обгорели бока и живот. Значит, солгал. Все. Лгун тут же признался в подлоге, иначе заставили бы идти между двух огней еще раз.

А сколько осталось других, не разоблаченных «чудес»… На них строили идеологию крестовых походов. Чудеса с веками стали достоянием церковной риторики, время и верующие увековечивали их. Это в равной мере относится к трем рыцарям в белых одеяниях, к трем мученикам за веру во Христа — святым Георгию, Феодору и Маврикию. И они якобы представали перед взорами ослепленных крестоносцев. Правда, «видел» их только папский легат Адемар…

Все-таки жалкое время, когда мысль под запретом.

Хотя кто знает? Не был ли тот запрет сделкой политиков Востока и Запада? Первой сделкой, начавшей тайную дипломатию на уровне духовенства. Вопрос не риторический, за ним факты. Тогда, например, во времена крестовых походов сказочно обогатились торговцы невольничьих базаров Востока, особенно в 1212 году, после детского крестового похода. Караваны судов с детьми шли из Западной Европы в Египет, на невольничьи рынки. В порту за бесценок их продавали мусульманам. Почему?

Почему тысячи и тысячи крестоносцев стали рабами мусульман, еще не вступив на их землю? Безоружных детей сдавали толпами и толпами. Не была ли то политика, приносящая Церкви доход? И лик духовенства не краснел. Он никогда не краснеет, разве что от переедания.

Впрочем, образ непримиримой религиозной войны, который потом придали крестовым походам, не соответствовал действительности. И не мог соответствовать. В том убеждает история, например, английского короля Ричарда I, который был готов на брак своей сестры с братом султана. Или история французского короля Филиппа-Августа, который в знак дружбы посылал султану в подарок норвежских соколов и получал в ответ арабских скакунов… Примеров нормального, человеческого общения Запада и Востока более чем достаточно.

До середины XII века их отношения были вполне нормальными, о чем свидетельствует существование в Халифате свободных христиан, религиозные учреждения которых имели сходство с мусульманскими учреждениями. И это, может быть, самое показательное. Восточные христиане, оказывается, не ели свинину, воздерживались от вина, делали обрезание… их называли мозарабами. Мозарабская литургия, исстари употреблявшаяся, например, в церквах Толедо, подвергалась нападкам римских пап. Но их недовольство ничего не меняло там.

Любопытная подробность. В Католической церкви мозарабов называют по-латыни adscititii, от тюркского «аджи», то есть «живущие со знаком креста». Но не христиане!

Люди, узнав друг друга, тянулись друг к другу, как родственники, у которых общие предки. Они помнили об Алтае… Конечно, то была тоже политика. Но без религии! Общались единоверцы: ведь и те, и те по-прежнему жили под знаком креста. Отсюда, между прочим, название походов — крестовые: из-за знака Неба заспорили тогда. Короли Франции (Филипп-Август и Людовик VIII) называли Халифат Анжуйской империей, то есть «крестоносной землей», опять же от «аджи» (анжи) — крест.

О чем здесь вообще говорить, если в Англии при Оффе на монетах чеканили: «Мухаммед — Пророк Бога Единого (Тенгри)»? Или — если отношение к кресту как символу Неба в Халифате было очень почтительным, но не таким, как в Европе? На него не молились, он — память о ханифах, об истоках ислама.

В Коране (перевод Крачковского) сказано: «Ибрахим не был ни иудеем, ни христианином, а был он ханифом предавшимся и не был из многобожников» и далее: «Правду говорит Аллах! Следуйте же за религией Ибрахима, ханифа — ведь он не был многобожником!» [3 60, 89].

Зная о дохристианском периоде Единобожия, об освобождении евреев царем Киром, можно лишь удивиться, что богословы и историки не обратили внимания на эти слова Корана. В них ответ на вопрос о веротерпимости, отличавшей Восток и Запад до придания религиозным учреждениям статуса политического института.

Равносторонний крест после крестовых походов из ислама не исчез, его преобразили в восьмиконечную звезду. Если смотреть на ее центр (чуть ниже), крест проступает сам собой. Впрочем, он долго оставался на знаменах мусульман. Об этом свидетельствуют стяги ордынских татар — трофеи XVII века, выставленные в Военном музее Стокгольма.

Султан Саладин не возвращал католикам крест Господень не из-за своей жестокости или жадности. Совесть не позволяла ему поощрять идолопоклонство, в чем он признался королю Ричарду. Аргументы мусульманина в том диалоге были куда весомее. Это видели и на переговорах о священности Иерусалима, там говорили, хорошо понимая друг друга. Обе стороны демонстрировали общность взглядов на религию… Так что же отличало их — католиков и мусульман? Что вызывало религиозную вражду? Ничего. Только политика.

Маски в той дипломатической игре сбросили в 1204 году, во время четвертого крестового похода. Маскировка была уже лишней, непримиримая вражда с мусульманами отошла далеко на задний план в политике Запада. О ней забыли… Усыпив бдительность греков, слуги папы римского, облаченные в рыцарские доспехи, против обыкновения не пошли освобождать Иерусалим, а задержались в Константинополе. Проще говоря, захватили самый богатый город Европы, назвав его Вторым Римом.

Неделю грабили храмы и не могли их разграбить. Золото выносили мешками, не зная, куда его девать, суда не выдерживали тяжести груза. То была самая прибыльная военная операция Средневековья, большей добычи не принесла ни одна война… Вот тогда папа и объявил о Латинской империи, о новом государстве Европы.

Дело, правда, было сделано наспех. Империя просуществовала недолго, однако политическая карта континента навсегда стала другой, потому что открылась новая страница Истории, та самая, в которой взор папы римского был обращен на церковные провинции Византии. Запад стал искать пути и тропы в глубь степей Восточной Европы.

Его влекли также Армения, Грузия, Кавказская Албания, с точки зрения католиков, свободные земли. Но…

Уже по-другому светило солнце на планете, жизнь менялась не только в Европе. И на Востоке она становилась иной. Там взрастала сила-возмездие, огромная, беспощадная сила, которая угрожающе росла, словно туча на горизонте, имя ей Чингисхан.

Дешт-и-Кипчак просыпался, он должен был дать ответ на агрессию христиан, к тому времени колонизировавших треть его территории.

…Надо заметить, после Аттилы тюркский мир медленно умирал, он рассыпался. Вспыхнувшая ненависть убивала его. Европейцы уже не смотрели на Алтай как на родину, они по-другому видели его. Это естественно, века шлифуют память народа, а ежедневные заботы сужают горизонт. От Байкала до Атлантики, от Скандинавии до Индийского океана шла жизнь, в которой не стихали стычки и войны. То тюрки терзали тюрков.