— Mo are, Aya. Non trade ab’ar… ma xani, mo are, — зашептал он, нежно, но ощутимо сжав мою уже не спрятанную его рубашкой грудь.
Лбом прижался ко мне, закрыв глаза и укачивая нас на волнах неугасающего наслаждения. Я извивалась под ним, чувствуя, что сегодня это особенно. Каждое движение, каждый жест, каждый взгляд — наполненные любовью, но с особым смыслом.
И не ошиблась. Просто не знала, как это будет.
Открыв алым сияющие глаза, мой мужчина зашептал на темноэльфийском, но я с удивлением опьяненным сознанием уловила, что понимаю смысл песню напоминающих фраз:
— Alar ma ter’a mea… — «призывая в свидетели всех богов…».
Задрожала, в очередной раз выгибаясь. Как у него вообще получается что-то говорить? Нелегко, я вижу. Мужчина вновь закрыл глаза, стараясь не сбиться со слов клятвы и не сбавляя натиска движения наших тел. Кажется, это и брачная ночь, два в одном?
И не смогла побороть взвившееся желание выкрикнуть в ответ на звучащую по-особому фразу со своим именем:
— Yen hen ra, Aya, cea ren’de mo noe it en? I en mo te, — «станешь ли ты, Ая, моею до конца наших дней? Как и я буду твоим».
— Да! Да, Фаль! Да!
Даже с закрытыми глазами откуда-то поняла, что любимый эльф сейчас счастливо заулыбался. Это самое счастье прошило мое тело с ног до головы, заставляя нечаянно, но сладко вскрикнуть.
— Mo en’ra te in fire… — «я делю с тобой свою жизнь…».
Что? Жизнь?… Затуманенный разум отказался обрабатывать следующие звучащие фразы, словно слишком опьянел, укачал, а мое сознание начало уплывать… Отвернула голову, поерзав на подушке щекой. В этот миг мир померк, а все, что осталось мне доступным — это ощущение моей пары рядом, его в себе, какая-то неконтролируемая радость, ничем не сдерживаемая и такая сильная, как крепкий алкоголь, который действует на меня просто вырубающе.
Запоздало обратила внимание, что расфокусированное зрение заострилось на проявляющей ясность картинке: на собственной руке, на которой медленно начали выступать какие-то белые узоры, украшая кисть. Как мехенди, легкой ажурной перчаткой обвили ее, не до конца четко еще проявившись.
Догадка прострелила сознание: брачные тату!
Проморгалась, чтобы с особым вниманием изучить рисунок, насколько это сейчас возможно. На моей коже узор не бросался в глаза, умеренно разрисовав кисть и кое-где украсив пару фаланг пальцев простыми кольцами. Зато поймав гладившую мои волосы руку улыбнувшегося моему интересу Фаля, завороженно принялась рассматривать и ее: у него узор проявился только на пальцах и на его коже был ощутимо заметнее.
— Как ты себя чувствуешь? — мягко спросил он, с вниманием вглядываясь в мои глаза, словно стараясь уловить в них правду.
— Что? — не сразу поняла, о чем говорит мой… муж, который какое-то время неподвижно наблюдал за моими манипуляциями.
— Голова не кружится?
Прислушалась к себе. Легкое головокружение действительно имело место быть, но уже начало отступать. Куда ощутимее оказался голод… Все внутри меня говорило, что мне мало Фаля. Жадный звон в каждой клеточке тела отзывался на любое его даже крошечное движение, ведь наши тела так хорошо ощущали себя в нашем единении.
— Уже нет, — немного солгала, но совсем чуть-чуть. Любимый эльф прищурился, вычленяя правду, но без слов наклонился, чтобы очень нежно поцеловать меня. Зато, когда оторвался от губ, прошептал: — Смотри на меня.
И я смотрела. Не могла налюбоваться, находясь под лунным светом пламени своего мужчины. Гладила его, обнимала, за простыни хваталась не в силах надышаться в особо острые моменты. Но не смела нарушить его наказ. Смотрела на него и дышала им.
Мужчина целовал мои губы, плавно соскальзывал к шее, а после жарко шептал на ушко что-то на темноэльфийском, что я уже ни слова не понимала, но плавилась. Захлебывалась в своей любви к нему, сама шептала что-то неразборчивое. И Фаль отзывался. Любил так нежно, так осторожно, что, казалось, мое сердце готово было остановиться!
Сквозь пелену сознания до меня донесся его мягкий шепот:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Родная… могу я… глубже?..
Кивнула, обнимая его, даруя согласие и закусив губу, потому что ни слова не могла произнести, только проникновенные стоны. Один сорвался громче в момент, когда я сомкнула глаза и запрокинула голову. Дрожь и ток в каждой клеточке тела заставили принять любимого мужчину, в ласке огладив внутренней стороной бедра, ногами обвить его стройный стан. Необузданное наслаждение и легкая боль, казалось, были способны лишить меня сознания.
Полог серебряных волос, что укрыл меня от всего мира, плавно качался в такт, скрывая наше обоюдное безумие словно ценнейшую тайну. Как же мы любили друг друга… это читалось в каждом взгляде, каждом вздохе. И как же долго мы шли к этому моменту!
Слизывая очередной мой вздох, любимый поймал мою руку, прижимаясь ладонями. Пальцы наши сплел воедино, погружаясь глубже, мягко подаваясь бедрами мне навстречу и обещая оглушающий финал.
И если я думала, что предчувствовала завершение нашей ночи, то ошибалась… Фаль был так нежен. Не капли грубости, даже магия его вела себя смирно, словно опьяненная вместе с нами. Мне так казалось.
Когда любимый возвысился надо мной, я любовно огладила кубики его пресса, с удовольствием отмечая, как дернулся его живот. Алые глаза казались нетрезвыми, большие ладони с осторожностью, чтобы не оставить синяков, крепко сжали мои бедра. Я откинула голову, отдаваясь чувствам, как нечто заставило вновь посмотреть на своего мужа: его глаза начали белеть, а по телу расползлись проявляющиеся черные узоры, что свидетельствовали о его трансформации… На лице, шее, на ключице, груди, животе и руках… они были везде.
Я едва не задохнулась от нового чувства внутри: легкая боль чуть усилилась, вместе с тем принося ярчайшее удовольствие. Мой эльф задрожал, затушил и случайно опрокинул раскинувшимися хорошо заметными в темноте крыльями свечи и несколько вещей с комода, но сжал меня еще крепче. Опустил на меня взгляд, одними губами прошептал слова любви и в несколько глубоких толчков подарил нам обоим небеса.
161. Моя
161. Моя
Я никогда броню не снимал,
Ни пред одной не обнажал души,
И сердца никому не открывал,
Хоть попадались дамы хороши…
И вот она ворвалась в жизнь мою…
Любовь и страсть слились в поток единый,
И сам себя теперь не узнаю,
Лишь знать, что ею я любимый,
Лишь это важно.
Пусть для меня всегда глаза её сверкают!!!
Как путник, утомлённый жаждой,
Желает пить,
Я так её желаю…
Гладил ее по волосам, не в силах перестать улыбаться. Теперь моя до кончиков волос, до глубины души, по заветам богов… Только моя. Нежная, любимая.
Запутавшаяся в одеяле, обнимает кусочек, так мило прижимая к груди. И дышит спокойно, размеренно, видно, даже без снов. Хотя какие сны? В эту ночь она изрядно потратила сил: ритуал запустил в ней необходимые изменения, да и я не раз позволял себе насладиться сладким моментом проникновения, когда ее тихие стоны перехватывали дыхание. Уснула лишь под утро, я совсем не смог. Любовался ею, прикасался осторожно, так и не сумев унять желание чувствовать ее кожу в контакте со своей. Боялся разбудить, но раз за разом целовал то плечико, то мягкие волосы, то сладкие губы.
Моя. Всецело, без остатка. Родная, любимая. Жена.
Теперь по-настоящему, а не в мечтах и ради маскировки.
Ая, жена Фалькониэля. Как же долго я этого ждал.
Малышка глубоко вздохнула и тихо завозилась. Лицом юркнула под одеяло, но долго так лежать не смогла. Вынырнула и сонно посмотрела на меня.
— Мой эльфенок выспался? — с улыбкой поинтересовался я, зная, что на улице давным-давно полдень.
— А эльфенку кто-то дал? — с улыбкой заворчала она, переворачиваясь на бок и пряча свое лицо у меня под грудью. Удобно наблюдать за ней, опираясь на локоть.