На следующий день ожидали обещанные велосипеды, во время катания на которых путешественники видели множество гигантских черепах и уникальных тропических птиц, пляж и игра в теннис на освещенном отельном корте после заката. За ужином Робби принимал участие в кулинарном конкурсе и позорно проиграл его какой‑то престарелой француженке.
Миссис Грэйнджер по телефону клялась и божилась, что великолепно справляется с Генриеттой. К вечеру второго дня молодой ведьме пришлось признать, что ей безумно нравится на Дероше и совсем не хочется уезжать домой.
— Видела вон те две скорлупки от лесного орешка? — спросил Робби ветреным утром на следующий день, указывая на что‑то слева от своей кровати. — Я наблюдаю за ними. Когда мы въехали, решил, что они достались нам с тобой от прошлых постояльцев номера, но теперь меня терзают сомнения.
— Почему? — хихикнула Гермиона, которая расчесывалась около зеркала.
— Ну, комнаты убирают дважды в сутки, а коллекционные скорлупки всё еще с нами, — рассмеялся парень. — Гостов спорить, что вечером мы найдем их на месте! Возможно, они тут сразу подразумевались: утверждают же, что вся отделка номеров выполнена из натуральных материалов…
— Эти две скорлупки повидали сотни отдыхающих! — смеясь, подхватила Гермиона. — Нужно сфотографироваться с ними, это местная достопримечательность!
— Не вопрос, — потянулся за фотоаппаратом Робби.
— Ой, подожди, сделай потом еще и снимок моей камерой, — попросила молодая ведьма, садясь на пол около коллекционных остатков орешка.
— Нужно идти в ногу со временем, мадам, — попенял ей Робби, откладывая свой цифровой фотоаппарат и беря с прикроватной тумбочки пленочный Гермионин. — Это же прошлый век!
— Не спорь со мной, маэстро! На цифровых фотографиях не видно жизни.
— Зато с ними не нужно потом мучиться — раз и готово. И видно всё куда лучше, что там ни говори.
Он щелкнул затвором, запечатлев Гермиону и скорлупки на пленку. Конечно, Робби возмущается из‑за того, что приходится дублировать все снимки, и они уже не раз спорили о достоинствах современных камер — но не объяснять же парню, что его электронные пиксели невозможно проявить в специальном растворе, который заставляет оживать магические фотографии? Вот и приходилось отшучиваться.
Закончив с увековечиванием местных достопримечательностей, Гермиона ушла в ванную сцеживать молоко. В их отеле был весьма оригинальный санузел с возможностью принимать душ на открытом воздухе под тропическим солнцем. Там‑то Гермиона и устроилась, скрашивая окружающей атмосферой довольно сомнительное удовольствие.
Они уже сильно опаздывали на завтрак, когда молодая мама закончила со всеми приготовлениями, позвонила домой и наспех переоделась в новый купальный костюм. В итоге пришлось удовлетвориться несколько остывшим шведским столом и огромным кокосовым мороженым.
После утра, проведенного за игрой в пляжный волейбол, сытно пообедав, Гермиона и Робби взяли напрокат небольшое симпатичное каноэ и отправились в короткое путешествие вокруг острова. Берег по левой стороне густо зарос высокими кокосовыми пальмами, которые давали глубокую тень. Плыть в каноэ по этой части маршрута оказалось особенно приятно. Гермиона растянулась на войлочной подстилке и блаженно смотрела вверх, в бескрайнее синее небо.
— Оно здесь какое‑то не такое: будто выше и ярче, — поделилась она своими впечатлениями с Робби, который усердно работал веслами.
— А звезды ночью видала?
— Оу, Робби, когда наступает ночь — я уже не в состоянии шевелиться.
— Ты устала?
— Ну что ты, я абсолютно счастлива. Серьезно. Спасибо, что вытащил меня сюда. Уезжать совсем не хочется.
— Вернемся, я немного поработаю, и постараемся еще куда‑то выбраться. Не на такой шикарный курорт, разумеется, — хмыкнул он, — но что‑то придумаем. И Генриетту с собой возьмем.
— Ты — просто чудо! — растрогалась женщина.
— Я же вижу, что тебе не хватает здесь только ребенка, — усмехнулся парень. — Кажется, если бы ты могла телепортироваться — плюнула бы на все красоты местной природы и рванула в туманный Лондон.
— Вы глубоко заблуждаетесь, Роберт Томпсон, — высокопарно заявила молодая ведьма. — Я обещала маме не телепортировать к ним и обходиться телефоном. И слово пока держу. Воистину, ни единого раза! — И Гермиона многозначительно закивала головой.
Робби только рассмеялся. Вообще, молодая женщина заметила, что в ее положении лучше всего постоянно отвечать правду — никто никогда и слову ее не поверит, а нервов уходит куда меньше.
— Хочу договориться завтра поплавать с аквалангами. На небольшую глубину, — опять заговорил Робби.
— В последний день? — опешила его спутница. — А как же чемоданное настроение?
— Нужно попробовать всё, — безапелляционно покачал головой парень, — и запастись впечатлениями. Дайвингом мы еще не занимались. И сегодня ночью с одиннадцати до трех у нас — ночная рыбалка. Заодно и звезды посмотришь.
— Что?!
— Молчи, туристка. Всё уже оплачено, так что не обсуждается.
— Ну ты и хитрый! — рассмеялась ведьма, опуская руку за борт и игриво обрызгивая его водой.
— Я — находчивый!
Гермиона усмехнулась и потянулась к своей сумочке, доставая оттуда помятую пачку сигарет.
— Хочешь, расскажу тебе сказку? — спросила она, закуривая.
— Неожиданный поворот событий.
— А у меня настроение такое. Умиротворенное. И ностальгическое. — Гермиона глубоко вдохнула и посмотрела вдаль, на смутные очертания соседнего острова. — Слушай, это очень необычная сказка. Жила–была Добрая Волшебница: умница, умелица, верный друг. Волшебница жила в своем выдуманном мире и отчаянно боролась со злом вместе с другими добрыми волшебниками. — Женщина медленно выпустила дым в далекое голубое небо и прилегла на дно лодки. Робби молча греб веслами, и солнечные блики мерно покачивались на стеклах его неизменных темных очков. Гермиона опять устремила взгляд в бескрайнее небо. — Однажды в доме Доброй Волшебницы появилась Злая Ведьма и зазвала ее к себе в гости, — продолжала она. — Злая Ведьма привела Добрую Волшебницу к самому страшному Злому Колдуну, а тот поведал Доброй Волшебнице, что он — ее настоящий отец. Рассказал, что много лет назад, когда она была еще крошкой, его победил один Маленький Мальчик, которого очень любила мама. И Злой Колдун пропал на долгие годы, а Добрую Волшебницу, его дочь, отдали на воспитание Хорошим Людям. Злой Колдун не уточнял, что для этого ее тете, Злой Ведьме, пришлось убить родную дочку этих Хороших Людей.
И вот Злой Колдун начал рассказывать своей дочери, как хорошо на свете живется злым волшебникам. И что все добрые волшебники тоже живут так же, только всё время притворяются: они хотят, чтобы все думали о них не то, что есть на самом деле, чтобы никто не узнавал об их плохих поступках, — и от этого лицемерия и лжи они становятся много хуже, чем открытые для хулы волшебники злые.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});