— Это мы из-за той девицы обиделись, — проговорилась правая голова. — Кстати, как она?
— Она служит белозерской княгиней, — скромно потупился бывший Кот.
— Вон оно как! — удивился Горыныч всеми тремя головами, даже той, которая находилась в оппозиции. — Мы так и думали!
— Потому что это интриги Кота-оборотня, — наконец опомнилась интеллигентная голова. — Поглядите на него! К нам прибыл в сермяжке, а сейчас разгуливает в золотом шитье! Допускай таких Котов к государственной казне!
— Какой казне? — возмутился Коттин. — Я законный боярин белозерской Думы! Мне шитьё по статусу положено! А что это там горит? Полнеба занесло дымом…
— Так ты не знаешь? — удивился Змей. — Это горит Белозерск. Уже сутки горит. Небось, весь выгорел. Пожар такой страшный, жуть!
— Ты, лягушонок! — завопил Коттин. — Ты почему мне ничего не сказал, когда летели?
— А смысл? — удивился Горыныч средней головой. — Только бы бегал с мечом по спине, да орал.
— А у нас — ночной полёт, повышенной сложности, — заныла левая голова, напрашиваясь на похвалу.
— Опять же тяжёлые условия — пожар, посадка на крышу дворца, боковой ветер… — стала оправдываться правая.
— И вообще — не мы же Белозерск поджигали! — хором сказали все три.
— А кто? — тупо спросил Коттин, садясь в бессилии на пень.
— А мы знаем? Там вчера побоище было. Внутри стен дрались. Мы не в курсе, — задрав носы, сказал Горыныч, и расправил крылья. — Всё как всегда — измена, заговор! Ну, мы полетели! Сам разбирайся в своём хозяйстве!
— А призвать тебя ещё можно? — запоздало закричал Коттин. — Или количество вызовов ограничено?
— Нельзя! — протрубил Змей, разбегаясь для взлёта. — Боги моего мира сегодня закрывают ворота. Наступают большие перемены!
— Навсегда? — проорал бывший Кот удаляющемуся хвосту дракона.
— Никогда не говори «навсегда»! — послышалось из-за вершин деревьев, и Горыныч исчез в низкой облачности.
Коттин шёл примерно тем же маршрутом, что и весной, когда проспал зиму в сугробе и искал выход к деревушке Киснемы. Наконец, появились соломенные крыши, только на этот раз жёлтые, вокруг золотились пшеничные поля, зеленел весёлый берёзовый лес. Деревня поразила древнего странника огромным количеством народа, бестолково ходящего от дома к дому. Везде стояли телеги, мычали коровы, горками громоздились баулы и корзины. В телегах сидели чумазые заплаканные дети — погорельцы собралась вокруг корчмы. Бывший Кот накинул серый плащ, натянул на голову капюшон, согнулся в спине, и, подхватив суковатую палку, побрёл к известным дверям. Как всегда, ткнул их плечом, постоял, хихикнул, потянул дверь на себя и вошёл внутрь. К удивлению Коттина, корчма была заполнена наполовину, — «Погорельцы боятся тратить деньги, не уверены в завтрашнем дне».
Сев у дальней стены и заказав скромную кашу с гусиной лапкой, Коттин, попивая холодный кисель, внимательно слушал. Несколько раз он ловил косой взгляд известного одноглазого корчмаря, но никаких действий с его стороны предпринято не было, и боярин сидел третий час. Тем более, что многие тоже не спешили покидать заведение, хотя не покупали ничего совсем — о хмельном не могло быть и речи, в воздухе висело тяжёлое облако тревоги.
То, что услышал Коттин, было ужасно. Хотя народ говорил негромко, но в заведении никто не орал, не пел песен, не дрался — и до любопытных ушей доносились все подробности. Итак — князь Стефан исчез в неизвестном направлении, люди говорили о нём с сожалением, мало кто злорадствовал. Молодая княгиня со своим новым окружением погибла. Бояр, открыто вставших на её сторону, подняли на вилы — несколько раз прозвучало страшное слово «измена». Город сгорел практически полностью — пожар начался с княжеского дворца и быстро перекинулся на строения, даже на городской частокол. А самое страшное — полностью был уничтожен отряд варягов, даже те, кто заперся в Городке на погосте — белозерцы его взяли штурмом и всех подняли на вилы. Воевода Чудес пал от хазарской стрелы, большая часть дружины полегла в битве с русами. Всё чаще в голове бывшего Кота стучало молоточками слово «катастрофа».
Из города спешно уходили купцы — кто на восток, через Усольск и далее на Булгар, кто на запад — в Словенск и Ганзу, в государство франков. Заходили новые люди — вот в корчму завалились прусские купцы, заказали мяса и вина. Сидели за столом тесно, говорили громко — Коттин слушал, прусские наречия не сильно отличались от сарматских, германские племена — лютичи, бодричи — были близкой роднёй, идущей от арианского корня. Конечно, за последние века они сильно перемешались с франками, готами, иными племенами, идущими на запад — подальше от Степи, которая тысячелетиями выплёскивала орды — одна свирепей другой.
Глаз Коттина выделил среди подвыпивших купцов человека в чёрном. Однако, монахи и священники христианской церкви всё активней проникали на восток, до самых границ уходящего в небытие древнего мира. Пока не упирались в земли народов, идущих под зелёным знаменем последнего пророка. Старый, иссушенный аскезой человек с впалыми щеками и острым носом, слушая рассказ, вдруг засмеялся, громко сказал на словенском:
— Чудь ушла под землю? Так ведь юде ушли туда же. Чудо-юдо! Ха-ха!
Пруссы засмеялись громко, на шутку монаха громко забили в ладоши — на них смотрели местные, хмурились. И в этот момент в голове странника сложился план — гибель Мишны с её религиозной оппозицией развязывают руки ему, Коттину. Тем более, мужики и не знают — Словенск сгорел, может и не весь, а частично — но он сильно ослаблен. К тому, же молодой Конунг Рарог или Рюрик, ушёл на Готланд. Поэтому, невзирая на чудовищно тяжёлое положение, необходимо быстро принимать меры. А именно — объявить военное положение, и, одновременно с восстановлением города, начать организацию похода на словен. Война — вот единственный способ спасти чудь. Пора уже прибрать торговый путь в греки к своим рукам. Это — путь к будущей Империи, это — выживание его народа.
Сундук второй Доска двадцатая (частично сгоревшая)
Посреди опалённого города, меж остывших брёвен, пылящих золой и пеплом, бродил человек в кожаной куртке. Его конь стоял смирно, не ржал и не рвался с пожарища. Человек же наоборот — что-то бормотал, взмахивал руками — ругался. Наконец, он нашёл, то, что искал — чугунную доску. Покопавшись в заплечном мешке, человек достал моток верёвки, продел её взамен сгоревшей, привязал к уцелевшему столбу. Затем быстрым шагом направился к сгоревшим кузням, долго там копался, нашёл слегка обгоревший молот — и через минуту над бывшим майданом поплыл звук набата.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});