В одной из дальних комнат он нашел Тобиаса Муна. Киборг сидел в одиночестве, глядя на изображение замерзшей планеты на телеэкране. Его лицо, как всегда, было совершенно спокойным, но напряженная поза показывала, что последние минуты перед долгожданной высадкой на родную планету даются ему нелегко. Он уже жаждал действий. Взглянув на него, Рэндом замешкался в дверях – в такую минуту было не совсем благоразумно беспокоить хэйденмена, – но Мун, не отрывая глаз от экрана, сам заговорил с ним:
– Входи, Джек Рэндом. Мы с тобой давно не говорили один на один, как это делали прежде перед сражением.
Рэндом утвердительно кивнул и, придвигая себе стул, постарался выглядеть как можно более уверенным и спокойным. Хотя хэйденмен утверждал, что сражался под началом Рэндома у Холодной Скалы, Джек решительно не мог вспомнить его лица. Битва у Холодной Скалы была долгой и кровавой, там полегло немало хороших ребят, но, несмотря ни на что, он должен был запомнить хэйденмена. Потерпев поражение в своем восстании, хэйденмены были беспощадны в бою, и потому люди везде и всюду стреляли по ним без предупреждения. Хотя Рэндом не мог не признать, что его память, как и многое другое, стала давать сбои, что-то отпечаталось в ней с фотографической четкостью, но многое было навсегда забыто, а еще больше в беспорядке смешалось. Для этого немало сделали те, кто воздействовал на его сознание в камере пыток.
Рэндом поудобнее уселся на стуле и задумался, с чего начать разговор, но хэйденмен заговорил первым:
– Я не помню ни лабораторий, ни подземного города планеты Хэйден. Мое сознание пробудилось только на космическом корабле, в котором мы направлялись на очередную битву. Дела у восставших шли хуже и хуже, а вожаки спешно создавали новых бойцов. Выполняя их приказы, я побывал во многих сражениях, на многих планетах. Я убивал всех без разбора – мужчин, женщин, детей. После подавления восстания большинство моих собратьев были мертвы или вернулись на Хэйден, в свою Гробницу, а я отстал и был брошен на произвол судьбы. Я не имел представления, где находится Хэйден. Какое-то время я продолжал убивать. Это было все, что я умел. Я скитался по планетам, вступал в самые разные шайки и отряды, но ко всему оставался равнодушным. Мне стало скучно. Поскитавшись еще несколько лет, я заметил, что энергетические кристаллы в моем организме становятся все слабее, а заменить или подзарядить их можно было только в военных лабораториях Империи, где меня не ждал радушный прием. В конце концов я оказался на Туманном Мире, где жил едва ли лучше, чем простые смертные.
Разве ты можешь понять, что такое быть киборгом? Я обладал сверхъестественными возможностями. Я был быстр, силен, и органы моих чувств не шли ни в какое сравнение с человеческими. Но с каждым днем я становился слабее. Я хуже видел, утрачивал свою реакцию… Какое-то время я существовал без всякой цели. У меня не было планов, надежд, веры в будущее. Но когда ко мне обратился изгнанный со своей планеты Искатель, я вспомнил о хитрых интригах его клана и вновь обрел надежду. Сначала мы нашли тебя, а потом добрались и до Хэйдена. Здесь в Гробнице спят мои собратья. У меня есть возможность восстановить силы и объединиться с ними. Я в долгу перед Оуэном. Но если собратья проснутся, я вновь буду подчиняться только своим командирам, к чему бы они ни призывали.
– Ты думаешь, они могут отказаться от участия в восстании Искателя? – нахмурившись, спросил Рэндом. – Но они наверняка поймут, что присоединиться к нам будет в их интересах.
– Ты не понял меня. Вы все – люди, а для хэйденменов довольно долго «люди» означало «враги». Кредо хэйденменов состоит в том, что они пришли на смену человеческой цивилизации. Вы – слабые, мягкие, уступчивые. Хотя, пожив среди вас, я мог убедиться, что у вас есть такие силы и способности, которых не хватает нам, хэйденменам. Мои собратья сказали бы, что вы заразили меня своей слабостью. Возможно, они были бы правы. Теперь я уже не знаю, кто я – киборг, человек или кто-то еще. Я с нетерпением ждал встречи с собратьями, хотел снова стать полноценным киборгом, но сейчас… Я не могу сказать наверняка, к какому племени я принадлежу. Я вообще больше ни в чем не уверен.
– Похоже, ты нервничаешь. А это свойственно только людям.
– И все-таки я не человек. Я не должен даже сомневаться в этом. Я – хэйденмен, следующая ступень эволюции. Так скажут мои собратья, когда выйдут из Гробницы. Я наконец вернулся на свою родную планету, которая, однако, не кажется мне моим домом.
Хэйденмен резко поднялся и вышел из комнаты. Он, как обычно, двигался бесшумно и плавно, с нечеловеческой грацией. Рэндом не пошел следом за киборгом. Он сомневался, что с Муном можно найти общий язык, но если бы они и были расположены друг к другу, о чем им вести разговор? О чем можно говорить с существом, которое переживает по поводу проявления у него человеческих качеств? Поэтому Рэндом остался сидеть на своем неудобном стуле и смотреть на экран монитора. С экрана на него взирала замороженная планета, немая и загадочная. Услышав приближающиеся шаги, Рэндом быстро повернул голову: он решил, что это возвращается Мун. Но в комнату вошел Жиль Искатель Смерти. Он выглядел уставшим, чтобы не сказать приунывшим.
Жестом показав Рэндому, что он может оставаться на своем месте, Искатель сел в стоявшее рядом кресло. Посмотрев на экран, он поморщился:
– Уродливая планета. Когда на ней была жизнь, с орбиты она выглядела точно так же. Может быть, проще ее было уничтожить. Я не предполагал, что увижу ее еще раз. Когда «Последний Оплот» приземлился на Шандрэйкор, я приготовился к смерти. Все были против меня. Некоторые – из-за того, что я применил «генератор тьмы», другие – за то, что твердо решил: это оружие никогда не будет применяться снова. Представь себе мое удивление, когда пыль вокруг осела и я обнаружил, что прикончил тех людей, которые должны были прикончить меня. И все же какая-то часть моей души не желала больше жить. Я погрузил себя в стазис, надеясь, что к моему пробуждению в мире что-нибудь изменится. Мне не стоило так обольщаться. Жизнь стала еще более запутанной, чем прежде. Три вида «усовершенствованных людей», взбунтовавшиеся искусственные интеллекты, полоумная императрица и вдобавок ко всему не одна, а две агрессивные инопланетные цивилизации. А мой потомок, нынешний Искатель Смерти, стал историком!
– Он хороший парень, – возразил Рэндом. – Когда нужно, хорошо дерется и имеет голову на плечах. Заботится о людях, и в основном не по пустякам. Ты сам едва ли был бы лучше на его месте.
– О тебе я тоже услышал немало лестных слов, – сказал Жиль. – Мне сказали, что ты знаменитый воин и революционер.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});