для безгрешных нудистов. Только очень прошу тебя, не вовлекай меня в беседу с ним, когда он сюда заявится. Скажи, что я сплю. А я, и правда, тут останусь. Почитаю что-нибудь на будущее. Но как-то сомневаюсь временами, что оно наступит для меня. А если ты вернёшься и меня не застанешь, не удивляйся. Я тоже могу отбыть на океаническое побережье. Поскольку давно туда хотел. Но без Фиолета.
– И без меня, – добавила она,– поскольку я тебе надоела.
– Нет. Не надоела.
– Неубедительно, – прошептала она, повиснув на нём и лаская языком его уши. Она так и не выбрала себе платья и была нагишом.
– Отложим до ночи, если ты не утонешь в океане, конечно. А то Фиолет сейчас свалится нам на голову.
В эту самую минуту внизу раздался бодрый голос Фиолета, звавший Ландыш. Та бросилась к своим платьям, а Радослав нехотя приготовился встречать гостя. Напоследок он ей сказал, – Если вздумаешь мне с ним изменить, я сразу это пойму. Я запомню твою ненасытность и буду ждать тебя такой же голодной, какова ты сейчас.
– А ты? Не отправишься к Андрею к своей златолицей утехе? Я тоже понимаю кое-что в мужчинах.
– Нет там никакой утехи. И к Андрею я не собираюсь. Он мне надоел. Все надоели.
– А я?
– Только не ты.
О чём напомнила Ива? Она напомнила о Земле»
Ландыш прислушалась. Внизу разговаривали двое. – Кто там ещё? – спросила она удивлённо, поспешно втискиваясь в своё новое платье. У неё вдруг развилась ненасытная жажда всё новых и новых платьев, что вызывало оторопь у Радослава. Но с другой стороны это могло быть неким компенсаторным механизмом – защитой от чувства вселенского одиночества. Пусть рядом был муж, иногда ребёнок, немногочисленные друзья – земляне, она не была тут дома. Вика окончательно присвоила себе Виталину, объясняя это тем, что ребёнку нужен простор, уход, надлежащее воспитание в иноземной среде. Они с Куком сумеют, Алёшка к тому же всегда рядом. А Ландыш и сама вчерашний ребёнок, ей и Радослава достаточно, поскольку Радослав один всякой женщине тяжелее десятка детей. Так считала Вика, непонятно на какой опыт опираясь. Самой Ландыш Радослав никаких хлопот не прибавлял. Но от ребёнка Вика сумела Ландыш отучить. А сама Ландыш, уже привыкнув к безделью, не очень и стремилась полностью взвалить на себя заботу о родной малышке. Это не было хорошо, но так сложилось.
Вниз они спустились вдвоём и замерли как в немой сцене или как стоп-кадр. Рядом с Фиолетом стояла Ива в белом трогательном платьице с синей каёмочкой по подолу. Пушистая светлая коса лежала на её плече, и была она похожа на абсолютно-земную девушку, но из каких-то давних времён. Синие туфельки, очень маленькие, казались кукольными. Синие глаза смотрели на хозяев испуганно.
А произошло вот что. Утром к Ландыш опять прибыл курьер с новыми нарядами, и Ландыш банально забыла закрыть за ним дверь на улицу. Когда Ива нашла дом Ландыш, – ведь Ландыш сама же приглашала её в гости в любое время, – то увидела дверь в ограде распахнутой. Она робко вошла, удивляясь открывшемуся простору внутреннего пространства за оградой. Вокруг пестрели чудесные ухоженные цветники, дорожки были выложены голубоватым камнем, а сад казался лесом. Да он и переходил в самый настоящий лес позади двухэтажного дома. Но по всей улице стояли точно такие же дома с такими же огромными и закрытыми участками вокруг, включающими в себя и часть лесной территории.
Всё это Ива и объяснила хозяевам, уловив их замешательство от появления неожиданного, но званого гостя. Радославу сразу показалось, что он видел когда-то эту девушку, только очень давно, чего не могло быть, поскольку в звездолёте он ни разу не увидел Иву, не стремясь к тому и не желая бывать там, где отирался Фиолет. Он только выслушивал Кука, когда тот был озабочен её дальнейшей участью, и всё. Тут же поразмыслив, он решил, что она просто похожа на множество и множество девушек Земли. Вот и вся отгадка.
Что касается Фиолета, то его поведение было странным. Он вёл себя так, как будто никакой Ивы в доме Радослава и Ландыш не появилось. Он был в спортивной рубашке без рукавов, так что его развитые руки и часть гладкой рельефной груди смотрелись очень красиво. Фиолет был из тех мужчин, которым очень важен их внешний шик. На нём были шорты, поскольку он не собирался являть себя местным обитателям, собираясь к безлюдному океаническому побережью. Ноги его были несколько тонки, но в целом он выглядел, что называется, щёголь. Он был свежо выбрит, как всегда светел лицом. Длинные волнистые волосы были забраны сзади в какое-то декоративное пластиковое кольцо, а виски красиво же выбриты. Бедная Ива стояла, потрясённая его красотой, даже не обратив внимания на самого хозяина дома.
«С первого взгляда сразил наотмашь»! – поразился он. Вот и не верь в любовь с первого взгляда и в наличие судьбы. Ведь Радослав был уверен в том, что Ива начисто забыла о Фиолете, как того и добивался Кук, вторгаясь в её сакральные жизненные уровни – в сознание и подсознание. Неприязнь к Куку, вершившего тут чужие судьбы, не исключая и участи самого Радослава, перетекла на Фиолета, бывшего таким же заложником всемогущего командира звездолёта.
Ландыш обняла Иву, – Мы летим купаться к океану! Ты с нами!
– К океану? – совсем растерялась Ива. – Как мы туда попадём? Там запретная для посещения территория. Туда не ходят скоростные общественные машины…
– А у нас своя машина. И не скоростная, а сверх скоростная, – смеялась Ландыш. Она отбрасывала все запреты, ломала всю систему шифров и кодирующих устройств, попирала все секреты. – Мы будем там совсем одни, как только что созданные люди! Одни на целое побережье!
– Страшно мне, – пробормотала Ива, – а если секретная охрана будет патрулировать те территории…
– Да какая охрана, глупышка! Нет там никого. Нет у вас никакой охраны. Вас элементарно обманывают.
– Кто?
– Ну, я не знаю. Ваши власти.
– Нас никто не обманывает. Мы просто знаем с рождения, где мы может бывать, а где нет, – не согласилась Ива.
– Вот это обработка! – не то восхитилась, не то возмутилась Ландыш.
Фиолет вышел в сад, так ничего и не сказав. Все пошли следом. Вдоль дорожки росли кустарники, похожие на сирень, лиловую и белую. В отличие от настоящей сирени они цвели с весны до осени, так что временами Радославу казалось, что сирень эта синтетическая какая-то. Он топтался рядом с женщинами и Фиолетом, не зная, оставлять ли их с Фиолетом