Ему вспомнилось, как Великан закричал: “Я последний из моего народа! И я отдаю свою жизнь по собственной воле! Отдаю ее так, как хочу!” Прошли века, но его крик по-прежнему звучал в памяти Кавинанта.
– Он поднял меня на руки и понес. Он просто шел через лаву, пока она не поглотила его с головой. В последний момент Идущий-За-Пеной бросил меня на другую сторону потока, и я заплакал от горя, потому что видел его смерть.
Печаль подталкивала Кавинанта к краю бездны, где вскипала бесконтрольная сила дикой магии. В его глазах запылали отблески магмы.
– Однако он не погиб. Идущий-За-Пеной вернулся. Без его помощи мне не удалось бы пробраться в Ясли Фоула, отыскать тронный зал и спасти Страну. Он вернулся, чтобы помочь мне, – вернулся Чистым. Все его кровавые раны пропали, а ненависть и жажда мести исчезли без следа. Когда у меня не осталось ни сил, ни надежды, он дал мне то, в чем я нуждался. Он дал мне радость, смех и отвагу. Идущий-За-Пеной удержал меня от нового Осквернения Страны. И ради этого он пожертвовал своей жизнью. “О Идущий-За-Пеной!"
– Это он освободил джехеринов и стал героем их легенд. Это он спас Страну от гибели. Своим весельем и мужеством! Великий из Великанов!
Кавинант строго осмотрел своих спутников, словно требовал от них того уважения, которого заслуживал Идущий-За-Пеной. Но его неутолимая страсть была излишней. Слезы текли по щекам Хоннинскрю, сверкая в зеленых и алых бликах. Красавчик печально нахмурил брови. Первая давила рыдания, которые рвались из горла. Но когда она заговорила, ее напряженный голос был сжат тисками самоконтроля:
– Томас Кавинант! Я должна услышать все, что ты знаешь о Великанах. Мы проводим тебя до края Сарангрейвской Зыби.
Морской Мечтатель недовольно поморщился. Шрам под его глазами изогнулся, как знак протеста, но немой провидец покорно кивнул. Бринн взял Кавинанта за руку и повел его к началу мыса. Остальные последовали за ними. Сур-джехерины продолжали пробивать проход через зеленые орды скестов.
Бринн перешел на легкий бег, подталкивая Кавинанта к ночной темноте. Когда они вырвались из кольца болотных “младенцев”, харучай повернул на восток.
Вой люкера взвился к черному небу, сотрясая Сарангрейвскую Зыбь. Но впереди в красноватом зареве факелов мелькали фигуры сур-джехеринов. Под их охраной и опекой отряд продолжил свое опасное путешествие.
Глава 26
Коеркри
Через пять дней они достигли края Сарангрейвы и, одолев полоску джунглей, увидели за последними деревьями безоблачное вечернее небо. Сур-джехерины передвигались по топям с потрясающей быстротой и знали все тропы на поверхности Зыби. Кавинант не мог угнаться за ними, как и Сандер с Холлиан. Теряя силы, они едва перебирали ногами. К счастью, большую часть времени их несли на себе Великаны.
Морской Мечтатель по-прежнему опекал Линден и нес ее на руках, чтобы дать покой больной ноге. Сандер сидел на спине Первой, используя ее щит в качестве кресла. Холлиан устроилась на сгорбленных плечах Красавчика, а Кавинант ехал на согнутом локте Хоннинскрю. Никто из них не возражал против такого положения дел. Кавинант чувствовал себя таким усталым, что уже ничем не смущался. Кроме того, вежливость Великанов не давала им повода для проявления гордости.
За эти пять дней они четыре раза подвергались смертельной опасности. Воздух вибрировал от яростного воя, который терзал людей и Великанов атавистическим ужасом. Дважды орды скестов выползали из темных проток и смоляных ям; и дважды их атаковал сам люкер. Но с помощью сур-джехеринов и запасов сырых ветвей отряд пробивался сквозь кольца скестов. Кавинант отпугивал люкера волшебным криллом, бичуя того белым огнем до тех пор, пока чудовище с дикими воплями не отступало в глубь болот.
Во время кратких привалов или не слишком быстрой ходьбы Хоннинскрю расспрашивал сур-джехеринов об их истории и образе жизни. Те отвечали кратко, но достаточно точно, описывая прошлое своего народа.
В течение нескольких веков после падения Яслей запуганные джехерины жили в тех же пещерах, что и прежде. Они не смели поверить в свободу и в то, что их посчитали достойными ее. Но потом они получили доказательство, которое вселило гордость в их дрожащие сердца. Освободившись от гнета Презирающего и разрушительного влияния Камня Иллеарт, джехерины обрели способность рождать детей. Это стало символом их свободы. Своих детей они назвали сур-джехеринами, то есть существами, свободными от рабства. Еще через несколько веков “тихони” начали длительную миграцию, которая вывела их из обители прежних ужасов.
Они годами продвигались на север, выискивая территорию, которая могла бы стать родиной для их потомков, – из пещер к грязевым ямам, из узких нор в край обширных болот, от подземных ручьев к руслам рек и котлованам озер. Сарангрейвская Зыбь была для них сущим раем, поскольку плоть из жижи и изумительная подвижность позволяли им жить на дне трясин и зыбучих песков. В этом милом краю они избавились от ужасов рабства. И, если возникала такая необходимость, они бесстрашно шли на риск.
Вот почему они пронесли через поколения свою благодарность Чистому. Узнав о Великанах и грозившей им опасности, они без колебаний бросились к ним на помощь, ибо каждый сур-джехерин на всей Сарангрейве посчитал бы честью отдать за них жизнь.
На пятый день отряд достиг вересковой пустоши, которая лежала между Сарангрейвской Зыбью и холмами Прибрежья.
Они бежали из последних сил, спасаясь от отчаянного штурма скестов. Внезапно деревья расступились перед ними, и над головой, как дар судьбы, открылось лазурное небо. Вместо сырого зловония Зыби в лица пахнуло ароматами папоротника и цветов. Высокие холмы, покрытые травой, казались зубчатой стеной спасительной крепости.
Великаны бежали через пустошь, как ранихины, вкусившие свободу. Они остановились только у самых холмов и посмотрели назад.
Скесты исчезли. В воздухе пели птицы, в траве шептал ветерок, и не было никаких яростных воплей. Твердый грунт под ногами служил гарантией покоя.
Сур-джехерины отстали от них на границе Зыби и скромно удалились, будто избегая благодарностей. Спрыгнув с руки Хоннинскрю, Кавинант вернулся к краю джунглей и попытался найти слова для прощания. Но его сердце превратилось в пустыню, где проросло лишь несколько слов. Ему оставалось лишь печально вглядываться в зелень деревьев и, щурясь от солнечных лучей, размышлять о том, что Идущий-За-Пеной мог бы гордиться своим поступком.
Краем глаза он заметил Первую, которая молча присоединилась к нему. Она тоже смотрела на Саранегрейву, и ее взгляд лучился мягкой нежностью. Потом к ним подошел Бринн, а следом и остальные. Они стояли, будто отдавая салют неоспоримому достоинству сур-джехеринов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});