Читать интересную книгу ПОЛВЕКА В АВИАЦИИ Записки академика - Евгений Федосов

Но здесь мы столкнулись совсем с другими проблемами, чем при создании ракет класса «воздух - воздух». Помимо того, что самонаведение надо было вести на очень больших скоростях сближения, мы столкнулись с необходимостью расчета траектории баллистической цели. Поэтому волей-неволей пришлось влезть в теорию баллистики межконтинентальных ракет. Для этого понадобилось использовать другой математический аппарат, чем тот, что был нами задействован при работах над ракетами класса «воздух - воздух». Оказалось, что наши методы аналогового моделирования, расчеты на аналоговых вычислительных машинах ИПТ-5, ИПТ-9, где использовались и специальные разработки того же КБ-1, тоже очень интересные, не обеспечивают нас нужными решениями. Пришлось использовать расчеты цифровых вычислительных машин.

А единственной в стране такой машиной была тогда БЭСМ-1 (Большая электронно-счетная машина), которую создал академик С. А. Лебедев в Вычислительном центре Академии наук СССР. Подчеркиваю, она существовала в единственном экземпляре, и с большим трудом, благодаря горячему энтузиазму Ю. И. Топчеева, академик А. А. Дородницын выделил нам для работы на ней… один (!) час в неделю. Мы восприняли это как подарок судьбы - возможность считать на БЭСМ-1 целый час. Наши инженеры начали учиться программировать, работать на ней, и то, что считается сейчас весьма тривиальными процессами, с которыми может справиться любой студент, в то время выглядело как прорыв в неизвестность, чем мы очень гордились. Время для работы нам давали очень неудобное, глубокой ночью, некоторым специалистам приходилось добираться в Вычислительный центр через всю Москву, но мы и этому были несказанно рады.

В эти дни руководство института провело реорганизацию моего отдела. Все, кто был ориентирован на работу с ракетами «воздух - воздух», остались на этой тематике и перешли в отдел Ростислава Долматовича Кузьминского, который занимался до этого аппаратной частью ракет, изучал привода, головку самонаведения как прибор и т. д.

И мне пришлось заново набирать специалистов в отдел, создавать его фактически «с нуля», потому что изменилась сама тематика работы - нам поручили изучение динамики противоракет. Я не стал особо мудрить, а пошел по проторенному пути - пригласил выпускников, которые оканчивали со мной МВТУ, тех, кто работал под моим руководством в СНТО… Довольно быстро собрался хороший коллектив, который и начал заниматься решением сложных задач самонаведения противоракет.

И тут мы поняли, что тот инструмент, который мы используем при вычислениях - БЭСМ-1, служит нам слишком мало - час в неделю, а при таких темпах мы далеко не продвинемся. Поэтому появилась совершенно безумная идея - построить самим свою собственную вычислительную машину. Для этого я переманил к нам в отдел одного из ведущих специалистов, работавшего у Лебедева над созданием БЭСМ-1, Германа Тимофеевича Артамонова. Сыграл я на том, что просто сказал ему:

– Герман Тимофеевич, переходи на работу к нам.

– Зачем? - Хочу, чтобы ты построил новую вычислительную машину, она нам позарез нужна. Ты же видишь, на БЭСМ мы работаем слишком мало.

– Ты понимаешь, на что замахиваешься?!

Но какой же настоящий ученый или конструктор откажется от возможности попробовать свои силы в самостоятельной работе? И Артамонов согласился. Надо сказать, что коллектив Лебедева тоже был подключен в это время к решению проблем ПРО. И те машины, которые управляли системой Р-1000 Кисунько, тоже были созданы Лебедевым. По сути дела с них началось семейство знаменитых в будущем ЭВМ «Эльбрус», главного конструктора В. С. Бурцева, ученика Лебедева. Но начало им положили первые ЭВМ, которые создавались для нужд противоракетной обороны. Лебедев у себя в коллективе объявил конкурс двух разработок. Бурцев вел машину, которую позже назвали «Эльбрус», а В. А. Мельников - БЭСМ-6. Выиграл Бурцев.

Идеи, заложенные в основу «Эльбруса», в общем-то не были новыми. Они разрабатывались американской фирмой «Берроуз», и архитектура созданных ею вычислительных машин использовалась Бурцевым. Конечно, она была переработана, значительно дополнена, а в дальнейшем получила оригинальное решение… А другой ученик Лебедева - Владимир Андреевич Мельников - создал БЭСМ-6,

продолжение семейства БЭСМ-1, ламповых машин. Но «шестая» уже строилась на полупроводниках и по своим параметрам не уступала передовым западным разработкам. «Эльбрус», как победитель, продолжал использоваться в разработках ПРО, а БЭСМ-6 определили коммерческое назначение - она работала для других отраслей народного хозяйства.

Но вернемся назад, во времена, когда существовала единственная БЭСМ-1. Мы стали создавать свою машину - ВДМ-101, на элементной базе машины М-50, которая была предтечей «Эльбруса». Ламповые блоки М-50 мы использовали готовые, но архитектуру создавали свою. Намучились мы с ней неописуемо… Ведь ничего нигде нельзя было купить, да к тому же самим пришлось мотать тысячи ферритовых логических трансформаторов… Поэтому в институте были созданы молодежные бригады из девушек, которые их и мотали. Наладили свое производство пластмассы и штампов для изготовления разъемов. Штыри для них уговорили сделать один из московских заводов. В общем, деятельность развернулась бурная по созданию уникальной вычислительной машины.

На первый взгляд, эта затея выглядела непонятно и даже глупо - институт, плотно «нагруженный» собственными проблемами совсем в других областях, вдруг решил сам сделать себе сложнейший инструмент, которым, конечно же, должны заниматься специализированные организации. Но позже мы поняли, что такое решение было вполне оправдано. Дело даже не в том, что машина была построена и действительно считала. Ведь довольно скоро наступили времена, когда мы смогли купить БЭСМ-2, потом БЭСМ-4 и даже М-50, хотя все они выделялись по жестким разнарядкам Госплана. Но заслуга нашей скромной небольшой ВДМ-101 состояла в том, что при работе над ней родился коллектив, который мог эксплуатировать сложные ЭВМ. Были созданы группы математиков, которые стали понимать, как программировать задачи. Мы овладели определенной культурой, пониманием того, что есть современная вычислительная техника. В вузах эти дисциплины еще не изучались, книжек никаких мы не имели, и можно было только на практике познать совершенно новую для нас область науки и техники. Забегая вперед, скажу, что создание ВДМ-101, тот опыт, который мы при этом приобрели, дали возможность создать в институте очень мощный вычислительный центр. Мы все время обновляли потом вычислительную базу и были в числе тех НИИ, которые имели самый совершенный инструмент для расчетов сложных проектов.

Более того, приобретенная культура помогала нам позже: когда приезжали в институт эксперты из Госплана и изучали, как у нас поставлено дело, они «без звука» выписывали наряды на новые машины. Потому что в это время уже родилась мода на них, все писали заявки, хотели у себя иметь вычислительные центры, использовали всяческие каналы лоббирования, чтобы их получить, хотя не знали порой, как их и включить. У нас же эти машины работали вовсю, мы получали хорошую отдачу и легко осваивали каждое новое изделие.

Началось строительство ВДМ-101 в моем отделе, потом Артамонов создал свой отдел, вычислительный центр, а я остался руководить коллективом, который занимался противоракетами с задачами перехвата в режиме самонаведения.

Над этой проблематикой мы усиленно работали до 1959 года. Конечно, наши работы носили теоретический характер, мы не смогли довести их до практических результатов, потому что в то время сам уровень техники не позволял еще построить нужную головку самонаведения, создать на борту противоракеты вычислители, способные рассчитывать и пролонгировать точку встречи с целью и т. д. Однако эти теоретические работы как бы открывали глаза всем, кто по роду службы имел отношение к ПРО. А еще, помимо всего прочего, мы приобрели авторитет, как институт, который хорошо понимает, что же такое есть самонаведение.

Академик А. Н. Щукин, руководитель Научно-технического совета Военно-промышленной комиссии при Президиуме Совета Министров СССР так и говорил:

– КБ-1 - это институт телеуправления, а НИИ-2 - институт самонаведения…

Первые конструкторы ракет класса «воздух - воздух»

Оглядываясь на то время, окунаясь памятью в события, связанные со становлением самонаводящихся ракет, которые создали в 50-х годах авторитет нашему НИИ-2, невольно возвращаешься и к людям, с кем мы начинали эту эпопею. Их было много, очень много, перечислить всех просто невозможно, но хотя бы главных действующих лиц я должен назвать.

Когда мы работали над К-8, главным конструктором ее был, как я уже писал, Матус Рувимович Бисноват. Он пришел в авиацию еще до Великой Отечественной войны, начал работать в ЦАГИ. В то время основу советской истребительной авиации составляли машины Н. Н. Поликарпова И-15, И-16 и ряд других. Во время войны с белофиннами, на стороне которых воевали немецкие «мессершмитты», стало ясно, что наши самолеты уступают им по многим тактико-техническим данным. Этот проигрыш подтолкнул Сталина к открытию конкурса на лучшую схему или проект нового истребителя. И Бисноват, работая в ЦАГИ, создал коллектив конструкторов, который под его руководством начал проектировать такой истребитель. Им удалось сделать его так, что он превосходил «Me-109», а также был лучше тех машин, что предлагали КБ Яковлева, Микояна, Лавочкина… Он превосходил их в основном по высотности и скороподъемности. Этот самолет был построен в ЦАГИ, но слабым его местом было вооружение - требовалась доводка пушки. Сделать это не успели - началась война, приоритет отдали яковлевским Як-1 и Як-3, микояновскому МиГ-3, позже подключился Лавочкин со своим Ла-5…