К апрелю же мы вполне отладили и процессы подбора под людей военно-учетных специальностей и боевых заданий.
Подбор ВУС выполнялся на основе тестов, которыми мы выявляли особенности человека - подходимость к конкретным ВУС, устойчивость в бою, склонность к трусости, способность подчиняться и командовать, нервно-психологическая неустойчивость - склонность к срывам при больших физических и психологических нагрузках. Естественно, все эти тесты проходили не одномоментно, а за два-три подхода - человек мог просто разнервничаться или растеряться в незнакомой обстановке, и тем самым показать совсем не те результаты, на которые он способен. Поэтому в учебке он проходил тесты ежедневно - каждый день по два-три теста, с повторением каждую неделю - так и мы отслеживали динамику, и человек, привыкнув к новой обстановке, мог сосредодочить внимание на самих заданиях, а не на том, что о нем подумают если он ошибется или вообще каких-то отвлеченных вещах - той же потертости от неправильно намотанной портянки. Но и в дальнейшем тестирование так же повторялось - человек ведь развивлася, узнавал что-то новое, овладевал новыми навыками - все это, естественно, отражалось и на его настрое, знаниях, целеустремленности. Поэтому-то мы и отслеживали с помощью тестов изменения в человеке, чтобы при случае направить его еще на какие-то курсы, и так получить еще более подготовленного бойца или командира.
Подбор командиром военнослужащих к решению задач по их волевым и психологическим качествам также проходил с учетом свойств конкретного бойца - не было смысла посылать неторопливого увальня в разведку, пусть лучше таскает пулемет и гвоздит фрица из окопа. А чтобы человек не застаивался, получал возможность развиваться, командир и психолог под каждого подбирали задания, с которыми они смогут справиться и вместе с тем которые будут развивать самого человека. Уж воспользуется он или нет предоставившейся возможностью - лежало целиком на самом человеке, но саму возможность и соответствующие установки ему предоставлялись. Не сидеть постоянно в окопе, а сходить в группе огневого прикрытия разведки, не рубить постоянно дрова в хозвзводе, а оборудовать окоп, отразить атаку - людям постоянно предоставлялась возможность попробовать и узнать что-то новое.
Мы еще и дополнили тягу к новому соответствующей системой вознаграждений, и не только денежными премиями, или наградами и нашивками, которые также влекли доплаты, но и повышением их статуса в коллективе - позволять больше вольностей, выделять их из массы путем прислушивания к их советам и возражениям, в том числе и публично - чтобы и остальные захотели, чтобы они могли поступать так же. Но и не позволять садиться на шею - командиров учили делать внушения корректно, чтобы не ранить ценного бойца и вместе с тем чтобы воздействие достигало своих целей.
А если уж кто-то и после такого подхода все время старался спрятаться в тину, прикрыться товарищем - тут уж не взыщи - сначала - месяц в штрафной роте, чтобы прочувствовал альтернативу, а потом - и вплоть до суда и расстрела за проявленную трусость - как ни ценен каждый человек, но хитрожопость сразу и мгновенно деморализует весь коллектив - когда все видят, что можно схитрить и пересидеть в безопасности, то многие так и начинают делать - "а чем я хуже ?" - и тогда потери возрастают многократно - просто перестает хватать стволов, чтобы надежно перекрыть все сектора стрельбы - и привет - немцы подбираются и закидывают гранатами. Поэтому-то и приходилось действовать порой жестоко, да еще и описывать подобные случаи в газетах и боевых листках, чтобы остальные, кому придет в голову "умная" мысль схитрить за счет товарищей, сто раз подумал, прежде чем решиться на такое. Риск погибнуть от хитрожопости становился выше риска погибнуть в бою.
Но все эти поощрения и наказания были лишь дополнением к основной движущей силе. Мы старались сделать мотивацию к действиям, направленным на общественное благо. Этому способствовала разработка пирамиды целей, о которой постоянно писалось в газетах, и которая была не отвлеченной абстракцией, но к ней привязывались конкретные задачи, которые командиры ставили перед подчиненными товарищами. Самый верхний - стратегический уровень - включал в себя базовые для нашего общества цели - как насущные, так и отдаленные на каждом из этапов - какие вообще цели хотим достичь, и соответственно создание общего настроя, способствующего достижению этих целей. Естественно, сейчас главной целью была победа в войне, соответственно, под нее и подгонялся настрой общества, который кратко можно было охарактеризовать двумя словами - "Всех порвем". Но и про более долгосрочные цели мы не забывали - обеспечение достойной жизни - "уважаем своих и помогаем им, всячески вредим врагам". Тактический уровень - какие есть подцели в достижении цели. Уничтожить врага в таком-то квадрате, обстрелять колонну, построить дом - вот подцели, которые вели к основным целям стратегического уровня. Ну и, на оперативном уровне, рассмативались уже конкретные действия, от которых зависело достижение тактических целей - взять высоту, подбить танк, обучить новобранцев. И на каждом из уровней пирамида целей обеспечивалась соответствующим настроем и мотивацией бойцов и сотрудников, с по возможности соответствующим обеспечением их ресурсами и навыками.
И мы постоянно обучали командиров, чтобы они четко встраивали текущие задачи в эту пирамиду, чтобы бойцы видели, как выполнение приказа продвинет их к глобальным целям. Такая уверенность в полезности приказов очень повышала мотивацию к действиям - бойцы видели, что их усилия не напрасны, а это много значит для человека. И мы постоянно продвигали эти мысли через печатные органы, начальников и командиров, психологическую службу, партийные органы, общественные организации, куда входит человек, коллектив, его актив, общество, клубы, семью - для каждого из путей воздействия мы старались разработать методики продвижения взглядов, направленных на достижение поставленных нами самими целей. Так что каждый человек находился под постоянным прессом, который не давал ему забывать, для чего он прилагает столько усилий на боевом и трудовом фронте.
Единственное, на что я надеялся, что наш идеологический пресс, в отличие от советского, все-таки более конкретный, привязанный к повседневной жизни людей, отчего он был более понятным каждому человеку, и соответственно легче им воспринимался - не набивал оскомину своими пустыми лозунгами, а закалял характер, давал подпитку, когда встречающиеся трудности начинали превышать возможности конкретного человека. Мы старались добраться до активного начала каждого человека, старались его пробудить и направить на достижение нужных обществу целей и отвлечь от ненужных. Проблема была в том, что у каждого человека свои побудительные мотивы к действию - кто-то верит в светлое будущее, кто-то хочет, чтобы на его улице было чисто и горело освещение, а кто-то - просто чтобы не искать еду и в доме было тепло и сухо. И к каждой группе подходили свои доводы, мы лишь пытались совмещать их в одних статьях и радиопередачах. Но делали это постоянно, день за днем, чтобы у людей стержень нарастал в нужную нам сторону.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});