Антти пытался говорить неразборчиво и отворачивался от микрофона, но все всё равно разобрали слова.
Читать дальше критик не хотел. Это было не то письмо, что он сочинил прошлой ночью.
– Продолжайте! – подбодрил его стоящий рядом Мату. – Или давайте я прочту.
Всезнайнен с ужасом посмотрел на него, затем на письмо, и ему пришлось читать дальше:
– Мы с Антти тоже решили писать стихи. Их, конечно, не сравнить с твоими, но на досуге мы сочинили маленький отрывок и хотим спросить твоего профессионального мнения. Может быть, ты захочешь использовать эту пару рифм в одном из твоих будущих произведений. Я был бы очень тронут, если бы ты, мой обожаемый кумир, смогла мне ответить. Но если не получится, ничего страшного. Я понимаю, что у тебя много дел. Известно ли уже, когда появится новая книга? У меня всё! Прекрасной тебе весны! С приветом, Всезнайнен. А, чуть не забыл, вот наши стихи:
Антти – внук, а Уско – деда,
Дайте ложку нам к обеду.
Когда Антти закончил читать, его лицо было мертвенно-бледным. Публика хохотала. Лили и Мики заливались громче всех, а Ирма довольно улыбалась.
– Вот что бывает, если шутить с Ирмой Бряц! Не родился ещё мужчина хитрее меня, – хихикала она.
Мату пожал Антти руку и поблагодарил его и его знаменитого дедушку. Ведь после этого письма все ещё больше убедились, какой талантливой была Ирма Бряц.
Толстая шёлковая лента была протянута между перилами крыльца. Мату всучил ножницы несчастному критику, который автоматически щёлкнул ими, перерезав ленточку. Люди захлопали и закричали «Ура!», и мэр объявил дом-музей Ирмы Бряц открытым.
Перед крыльцом немедленно образовалась очередь. Многие жители города и туристы захотели сразу посетить дом знаменитой писательницы. Потрясённый Всезнайнен остался сидеть на обочине дороги. Он не мог понять, что случилось с его поддельным письмом.
В этот момент к нему подошёл петух Педро. Он остановился перед критиком и почтительно протянул ему свёрнутый листок бумаги. Ничего не понимающий Антти взял свёрток, и петух засеменил прочь.
– Вы это видели? Вы видели? Он взял мои заметки! – возбуждённо прошептал он друзьям.
Ирма, бабушка Агата, дети и Педро следили за тем, как Антти развернул бумагу и прочитал написанное на ней.
«Очки хороши для того, чтобы лучше разглядывать разные вещи. Они работают как увеличительное стекло, но у них две линзы. Их не нужно держать в руке, как лупу, так как они цепляются с помощью дужек за ушами. У очков есть приятное и полезное качество – с их помощью лучше видно как вблизи, так и вдали. Очки нужны не всем, но, когда их носят, они придают человеку стильный и умный вид…»
Всезнайнен поднял глаза. Он, похоже, пребывал в полном недоумении.
– Мне нужен отпуск. Даже петух в маскарадном костюме пишет лучше меня, – пробормотал Антти, свернул бумагу и побрёл к отелю.
– Ну, как думаете, ему понравилось? – волновался Педро.
– Очень понравилось! – сказала Ирма.
Мимо них медленно проехала полицейская машина. На заднем сиденье они увидели Германа Хакенберга.
– Смотрите! Они поймали его! – закричал Мики.
– Да, точно, – улыбнулась Ирма.
Мошенник заметил Ирму. Он весело помахал ей и что-то прокричал, но из-за стекла ничего не было слышно.
– Не думаю, что он долго пробудет за решёткой, – весело продолжила поэтесса.
– Простите, извините! – услышали они оклик.
К ним спешно приближалась немолодая женщина.
– Простите за беспокойство! Начальник полиции Ярмо Таатери сказал, что это вы помогли расследовать музейные кражи, – сказала она, обращаясь к детям.
– Ну мы и… – начала Лили, но бабушка Агата дёрнула её за рукав.
– Совершенно верно! Эти двое замечательных детективов-репортёров смогли разобраться в деле о музейных кражах совершенно самостоятельно, – гордо сказала она.
– Я Майре Юливиеска, репортёр газеты «Нааккальский гудок». Можно взять у вас интервью? – спросила у детей женщина.
Мики и Лили широко заулыбались и хором воскликнули:
– Конечно!
Глава 21
Грандиозное шоу
Долгий и увлекательный день подходил к концу. Бабушка Агата, Ирма Бряц, Мики, Лили и Педро сидели в гостиной. Открытие дома-музея совпало с днём финала конкурса «Евровидение». На кофейном столике были приготовлены всякие вкусности, телевизор включён. Дядя Джим не знал, что дети у соседки. Он думал, что они спят в своей комнате, поскольку Лили и Мики вечером снова сложили подушки под одеялами и выскользнули через окно. Педро заканчивал свою критическую заметку о грецком орехе. В ней он щедро хвалил его внешний вид, размер и вкус.
– Напоминает маленькие мозги, но на самом деле это всего лишь орех. Вкус нежный и сладкий, – зачитал петух.
Педро решился отправить свои заметки в газету «Мохнатый шмель». А дети собирались написать репортаж о раскрытии серии музейных ограблений.
Трансляция конкурса наконец началась, раздалась знакомая мелодия заставки. Все приготовились следить за результатами и подпевать знакомым артистам.
– Помните, как мы распевали эту песню снова и снова, когда Евровидение проходило в Финляндии? – с ностальгией сказала бабушка Агата.
– Это было незабываемо! Замечательный вечер! – согласилась Ирма. И Педро тоже закивал.
Ирма в тот день специально прилетела с Гавайев, и они вместе смотрели конкурс на главной площади города Хельсинки на огромном экране.
– В тот год было много хороших песен и красивых костюмов, – вспомнила бабушка Агата.
Педро раздал всем бумагу и ручки, чтобы они тоже могли ставить оценки исполнителям и потом выбрать собственного победителя. Оценивать нужно было саму песню и номер. После вступительных слов ведущего шоу началось.
Исполнители сменяли один другого, вся компания усердно скрипела ручками, выставляя оценки.
– Англия в этом году просто великолепна! В их песне было двенадцать модуляций – вот это да! – воскликнул Педро, когда закончилась диско-композиция английской певицы. Он нацарапал на своём листочке двенадцать очков и за песню, и за исполнение. – Шикарная дым-машина, впечатляющие языки пламени, потрясающие костюмы!
– А как трогательно прозвучали последние ноты! – бабушка Агата тоже высоко оценила выступление.
– Тихо! Тихо! – прошипела Ирма.
Подошла очередь Финляндии. Двое мужчин с серьёзными лицами стояли перед микрофонами посреди тёмной сцены. Это был Олли-Пекка Луйру и его гитарист. Гитарист принялся щипать струны, издавая грустные звуки. Олли-Пекка продекламировал глубоким голосом стихотворение Ирмы Бряц, плавно размахивая руками:
Северное лето коротко как сон.
Тиллерин-таллерин тон-тон-тон…
– Совсем не похоже на «Лорди»[3], – засмеялась Ирма Бряц, но по щеке петуха Педро покатилась слеза.
– Как трогательно! Великолепные строки, великолепная атмосфера, невероятная тоска! – оценил он, когда песня закончилась.
Конкурс продолжался. Германия представила марш двадцати четырёх барабанщиков, а от Азербайджана выступила поющая шетландская овчарка. Педро для каждого из артистов нашёл добрые слова.
– Я бы мог написать целую книгу о сегодняшнем Евровидении! – воодушевился он.