– Шаман, как слышите меня?! Шаман, прием! Рыба на связи!
– Рыба, это… ман… – голос то и дело прерывали громкие хлопки и резкий стрекот на заднем фоне. – …ас атакуют… дящие силы… тивника… Как… но?.. ием!
– Шаман, вас понял! Держитесь, помощь скоро будет! Конец связи!
Майор резко выкрутил тумблер, и прибор замолчал. Переваливаясь, точно раскормленный тюлень, к нам подполз Гудзь.
– Товарищ майор, что там у них происходит? Какие превосходящие силы противника? Откуда?!
– Боюсь, что наши подопечные пытаются сорвать операцию… – На холеном майорском лице не дрогнул ни единый мускул. – Только это сейчас не главная забота, товарищ Гудзь. Десант пошел…
Тонкий палец вытянулся вперед, словно целился в какую-то невидимую нам точку в океане. Я рискнул выглянуть из укрытия и увидел довольно зловещую картину. Отделившись от стального бока линкора, оставляя за собой густой шлейф жирного дыма, к берегу ползли три черные лодки. Формой своей десантные боты напоминали утюги, такие же тяжелые, неуклюжие и неповоротливые. Толстая броня, обнявшая корпус, похоже, способна с легкостью отразить не только пулю, но даже снаряд небольшого калибра. Фонтаны воды взметались опасно близко к их проклепанным бортам, но лодки упрямо шли на батарею. С помощью удивительного бинокля я без труда рассмотрел змеящиеся по ним диковинные узоры, наподобие тех, что с легкой руки товарища Фишбейна украсили береговые пушки. Мыслимо ли, чтобы обычная, сделанная на скорую руку, мазня краской давала машинам такую неуязвимость?! Теперь я понимал, что имел в виду сержант Гудзь, когда говорил про окружающую майора чертовщину!
Но даже такая дьявольская удача не может длиться вечно. Или, быть может, символы, начертанные майором, каким-то образом пересилили расписные борта десантных ботов. И вот один из залпов с берега достиг-таки цели. Черный «утюг» враз превратился в груду стремительно идущего ко дну металла. От грозной машины осталось лишь горящее маслянистое пятно, расползающееся по поверхности океана, но два других бота это не остановило. Точно черные гробы, они всплыли из беспросветных глубин холодного океана и неслись к нам, своим наплевательским отношением к смерти вселяя ужас в сердца обороняющихся.
Еще один снаряд попал в цель в нескольких метрах от берега; артиллеристы чудом успели навести пушку, расстреляв ближайшую лодку практически в упор. Взрыв сорвал с бота броню, бесстыдно обнажив голый каркас, но это уже ничего не меняло. Поднимая брызги, на воду рухнул откидной трап, и на берег в жутком молчании хлынул вражеский десант. Гораздо позже я понял, что на самом деле их было не так много, как казалось. Каждый «утюг» вмещал примерно шестьдесят человек. Часть из них погибла еще при высадке, так что к нашим укреплениям сейчас рвалось около полусотни бойцов. Боясь зацепить своих, на время умолк громогласный «Шеер». Запоздало и злобно, словно спохватившись, застрекотал наш единственный «Максим». Наши солдаты всё же, как мне казалось, находились в более выгодных условиях, и я понемногу успокаивался. И зря.
Второй бот благополучно достиг мелководья и лег на брюхо, распахнув огромную квадратную пасть. Сравнение оказалось таким метким, что мне даже почудился зловонный выдох, вылетевший из его наполненного гниющим мясом нутра. Сжимая винтовки до белизны костяшек, красноармейцы брали раскрывшийся проем под прицел в надежде уничтожить как можно больше врагов в момент их наивысшей уязвимости, но…
Но вместо похожих на муравьев матросов на берег шагнуло это. Вышедшее из десантной шлюпки существо мой язык по сей день отказывается называть человеком. Хотя, несомненно, именно человеком оно было раньше. Сегодня, когда происходящее в Германии давно уже не является секретом, вряд ли кого удивишь подобными созданиями, но тогда… О, тогда появление некроида потрясло нас безмерно!
Моего уха достиг испуганный вскрик – у кого-то из красноармейцев не выдержали нервы. Уродливое, штопанное нарочито грубыми нитками, мертвенно– бледное лицо чудовища само по себе являлось оружием массового поражения. Оно било солдат в самое уязвимое место – в душу, вселяя в нее подлую трусость. Пули защелкали по доспехам некроида, выбивая оранжевые искры. Существо оказалось довольно высоким – гораздо выше двух метров, – попасть в него не составляло труда. Некоторые из выстрелов находили щели между пластинами брони, и маленькие кусочки свинца с чавканьем впивались в мертвую плоть. Однако страшное создание, не обращая на них никакого внимания, упрямо шло вперед. Выйдя из воды, некроид широко расставил колоннообразные ноги, выводя из-за спины нечто, похожее на небольшую пушку о шести стволах. Еще до того, как механизм начал со свистом раскручиваться, я понял, что доспех жуткой твари – вовсе никакой не доспех. Кому придет в голову защищать то, что и так мертво? Удобный каркас, позволяющий с легкостью удерживать невероятных размеров пулемет, – вот что нес на себе двухметровый великан!
Грохочущий свинцовый ливень обрушился на наши укрепления. Пристыженно умолкли «трехлинейки». Поперхнувшись, затих и «Максим». Не дав стволам остыть, некроид выпустил еще одну длинную очередь – по рядам красноармейцев словно прошлась коса самой Смерти! Скрип камней под сапогами атакующих, истеричные крики раненых… Но вот из-за спины гиганта, как тараканы разбежались матросы в черных шинелях. Вновь торопливо защелкали «трехлинейки». Неподалеку глухо ухнула разорвавшаяся граната. Наступающую людскую волну уже не остановить. За пригнувшимися десантниками, неотвратимый, как тяжелый танк, как горный ледник, шел зловещий некроид. Пулемет в его обезображенных руках то и дело взревывал, доставая людей даже в укрытиях. Я попытался прицелиться в уродливую голову, на которой, точно тарелки со студнем, застыли два неподвижных остекленевших глаза, но был тут же бесцеремонно втянут обратно твердой майорской рукой.
– Стоять, боец! Родине твоя героическая смерть ни к чему, – голос у Фишбейна совершенно не соответствовал тому, что творилось на берегу. Будто не гибли с криками люди, не разрывались гранаты, не шагал уверенной поступью жуткий мертвый великан…
– Товарищ майор, да как же… – запротестовал я. Всё мое существо противилось вынужденной отсидке в укрытии, когда другие умирали под пулями.
– Разговорчики в строю! – прикрикнул Фишбейн. – Гудзь! Проследите за нашим юным другом, чтобы ему не вздумалось выпасть под пули раньше времени, иначе это может плохо закончиться…
С этими словами, не дожидаясь, пока сержант возьмет меня под опеку, Барух Иосифович вновь зарылся в ранец. Вскоре оттуда появился закупоренный деревянной пробкой пузырек, внутри которого изумрудно переливалась некая вязкая субстанция. Из стекла выдавливались пятиконечные звезды, но я сомневался, что это продукция советского стекольного завода. Бутылочка выглядела не просто старой, а прямо дышала древностью! Но не это заставило меня отшатнуться в испуге. Жидкость внутри склянки волновалась как-то неправильно… точно живое существо, она тянулась к пробке многочисленными ложноножками.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});