Читать интересную книгу Ловушка для тигра - Мороз Николай

За спиной Максиму почудилось легкое движение, что-то звякнуло, кто-то вскрикнул еле слышно. И воцарившаяся вслед за этим тишина была страшнее любого крика. Максим снова обернулся, в руках он все еще держал не желавшую влезать в карман коробку, да так и застыл, сжимая упаковку в пальцах. Тот, кто вошел последним, оказался мужчиной неопределенного возраста, лицо его скрывал низко надвинутый на глаза капюшон. Одной рукой он крепко держал за плечо девочку в голубой куртке, а второй подносил к ее горлу шило. Покупатели шарахнулись к стенам. Человек с шилом в руках стоял очень неудобно, любое неловкое движение — и шило войдет девчонке в горло. А она уже в полуобмороке, повисла, как кукла.

Максиму казалось, что самое важное сейчас — разорвать эту вязкую, гнетущую тишину. Когда появятся звуки, действовать будет легче, мысли примут правильное направление. Он сделал шаг назад, к подоконнику, и уронил на пол коробку. Звук, раздавшийся при ее падении, мог по громкости поспорить с разрывом гранаты. Дальше все происходило очень быстро, Максим еле-еле успевал за событиями, а уж о том, чтобы контролировать их, речь даже не шла.

— Пошли все на … отсюда! — проревел держащий девочку человек и откинул с головы капюшон.

Максим увидел бледную, с желтушным оттенком кожу на лбу и покрытых щетиной щеках, почти лысую голову. Разглядел даже обломанные грязные ногти на пальцах, впившихся в ткань голубой куртки. Человек повернулся, посмотрел на Максима расширенными зрачками и еще сильнее стиснул плечо жертвы. «Это наркоман, у него, похоже, ломка», — сообразил Максим. Уговаривать человека в таком состоянии невозможно, реакция будет только одна — враждебность и агрессия. А чтобы снять симптомы ломки, он в таком состоянии пойдет на все. Нужно соглашаться, делать все, что он скажет.

— Хорошо-хорошо, — покладисто согласился Максим, — мы все сейчас уйдем. — И очень медленно присел на корточки, сделав вид, что собирается поднять упавшую коробку.

Его поведение у наркомана опасений не вызвало, он толкнул девочку, заставил ее идти перед собой. Та еле передвигала ноги, чуть склонила голову набок и резко отдернула ее — острие шила коснулось белой тонкой кожи. Максим смотрел на нее снизу вверх, стараясь не поймать взгляд наркомана. Лицо у девчонки в слезах, губы дрожат, идти уже не может. Однако не плачет, даже не всхлипывает. Но надолго ее не хватит, она или упадет, или у нее начнется истерика. Обезумевший от ломки человек убьет ее, не задумываясь. Просто так, чтобы не путалась под ногами и не мешала. Надо ждать удобного момента. «Только бы никто не вошел сейчас сюда, только бы никого не было», — повторял про себя Максим. Любое внезапное движение, шум, крик могли быстро поставить точку. Руки наркомана дрожали, но шило он держал крепко и не опускал его, не отводил в сторону. Он подвел девочку к окошку и сказал названия нужных ему лекарств.

Фармацевт его прекрасно поняла — выложила на прилавок упаковки и отступила назад.

— Собирай, — приказал девчонке наркоман, и та начала сгребать через окошко маленькие коробочки, бросала их в прозрачный пакет.

Скоро он наполнился, но наркоман не торопился.

— Деньги, — скомандовал.

Продавец послушно открыла кассу, вытащила несколько купюр, сунула их в окошко. Эту добычу человек решил взять сам — опустил руку с шилом, протянул ее в окошко, сгреб деньги. Этих секунд Максиму хватило — он прыгнул с места вперед и вверх, схватил девчонку за плечи, рывком отбросил ее в сторону и остался с наркоманом один на один. Тот не сообразил, в чем дело, смотрел куда-то сквозь Максима. Девчонка за спиной наконец заплакала, заголосила обретшая дар речи пенсионерка с бездонной кошелкой. Грохнула входная дверь. Это стало сигналом для Максима, что пора заканчивать представление. Наркоман отлетел к дальней стене, приземлился у колонны. Шило он по-прежнему сжимал в левой руке и даже пытался приподняться.

— Лежи, скотина, — прошипел Максим и ударил его сначала в переносицу, потом в кадык. Врезал носком ботинка по руке — кулак наркомана разжался. Несколько коротких ударов по бокам, в живот, по голове — и все было кончено.

Наркоман лежал у стены без сознания, зрители с благоговейным ужасом взирали на Максима, у окна сидела на полу девочка в голубой куртке. Она прижимала к груди пакет с лекарствами, тот уже успел прорваться, и несколько упаковок валялось на полу. Максим медленно поднял голову, посмотрел в угол. Там, на высоте чуть больше человеческого роста, была установлена камера — в помещении аптеки велось видеонаблюдение. Каков норматив прибытия на место происшествия тревожной группы? А черт его знает. И выяснить это лучше как-нибудь в другой раз. Максим склонился над не подававшим признаков жизни наркоманом, припечатал его еще раз затылком об пол и со всех ног рванул из помещения аптеки.

Ему вслед кричали, кто-то, похоже, выбежал следом. Но Максим не реагировал, быстрым шагом он двинулся прочь от аптеки. Пересек улицу, сбавил шаг. Навстречу по проезжей части пронеслись сразу два милицейских уазика, но оборачиваться Максим не стал. Девчонка цела, с ней все будет в порядке, а урод очухается не скоро. Но — плохо дело, придется сматываться прямо сейчас, не дожидаясь, когда изображение героя с записи камеры видеонаблюдения сравнят с ориентировкой беглого капитана Логинова. Фотография там наверняка из личного дела, на ней Максим моложе года на три, злой и коротко стриженный. Неважно, опознать все равно можно. Бороду, что ли, отрастить? И усы заодно.

То, что здесь называлось центром города, закончилось, пошли окраины. Максим все же сорвался на бег, мчался по лужам, не разбирая дороги. Бледный от злости, запыхавшийся, влетел в калитку, чуть не наступил на сунувшегося под ноги щенка. Пашка понял все с первого взгляда, пропустил Максима в дом, захлопнул дверь.

— Спалился?

Максим кивнул в ответ, рванул в комнату. Пашка гремел дверцами шкафа и ругался так, что, наверное, слышно было и на улице. Потом появился с рюкзаком в руках:

— Давай собирайся.

Он кинул рюкзак Максиму и снова вышел. Сборы заняли минут десять, не больше. Максим вышел в коридор, шагнул в кухню. Пашка, сидевший за столом, пристально посмотрел на своего командира:

— Расскажи хоть, что случилось-то? Может, мелочь какая, а ты сразу бежать…

— Не мелочь, там камера видеонаблюдения была, — ответил Максим и коротко рассказал о своем приключении. Потом спохватился, вытащил из кармана коробку с лекарством от астмы, поставил перед Пашкой на стол.

— Герой, что тут скажешь! Девчонке повезло. Он бы ей шею проткнул, не задумываясь. — Пашка поднялся, отвернулся и принялся копаться в ящике кухонного стола.

— Ну давай… — Максим собрался прощаться, но Пашка жестом оборвал его.

— Погоди, успеешь. Да где он, зараза? Вчера только видел… — ворчал он, гремя ложками и вилками. Потом повернулся и с довольным видом положил на стол нож в кожаных «скандинавских» ножнах, подвинул его к краю: — Бери, пригодится. Без ножа по лесам гулять — последнее дело. У тебя-то с собой ничего нет, я так понял?

— Нет, — сознался Максим, взял со стола ножны, потянул за деревянную рукоять, вытащил самодельный клинок. Хорошая вещичка, удобная. С такой не только по лесам бегать можно.

— Сам сделал, — похвастался Пашка. — Пока протеза не было, я дома с тоски чуть не подох. Повеситься хотел, веришь? А пока с ним возился, отпустило, потом о петле вообще думать забыл. Заточку он хорошо держит, не ржавеет. Да и внешне на обычный, хозяйственный, похож, никто не прикопается.

— Ага, не прикопаются. Если только с трупа снимут, — отозвался Максим, — с моего трупа. Я в розыске, если ты забыл. И ко мне близко подойти теперь можно только к мертвому. — Он убрал нож в карман рюкзака.

— Тьфу на тебя.

Пашка трижды сплюнул через левое плечо, поднялся, направился к двери, Максим шел следом. Они вышли во двор, остановились у калитки, обнялись. Щенок метался рядом, скулил.

— Давай, капитан, ни пуха, — сказал Пашка, и Максим послал его к черту. — Ты все же подумай, — продолжал Пашка, — на улице не май месяц…