Когда я вернулась в аудиторию, обратила внимание на совершенно счастливую Агату. Она не спускала влюбленных глаз с Белами. Карнавал, небось, всю ночь целовались. Быстро Элиас присмотрелся к невесте, почему-то стало обидно. Он мне даже не нравится, почему я ревную?
Загадочное женское сердце.
Подарок дорогой мадам я купила пару дней назад. С выбором помогал Оливье, в его вкусе я уже убедилась. Мы остановились на элегантной вязаной накидке, которую он украсил цветочной вышивкой, и длинных кожаных перчатках к ней. У мадам появился поклонник, надо же его поразить?
Сейчас я радовалась, что приготовилась заранее.
В семь часов следующего дня мсье Мегре начал выгонять меня на праздник. Я находила тысячу причин, почему не могу уйти: не дописала ежедневный отчет, идет реакция и непременно надо за ней проследить, у нас очередь. В конце концов аптекарь спросил:
– Дорогая, ты не хочешь поздравлять Мари? – Тут мне стало очень стыдно. Из-за собственного страха я опоздала на час. Не нужно прятать голову в песок, подобно адамарскому страусу. Иди и выясни, что от тебя нужно министру. «Если бы они все узнали и хотели посадить меня в тюрьму, то давно бы это сделали, не думаю, что подозрение в убийстве скрыли бы от ректора». – Подбадривая себя таким образом, я дошла до дома.
Веселье было в разгаре. Кумушки соседки сидели с красными щеками и перемывали косточки знакомым и не очень. Мадам Мари вышла ко мне, мы обнялись, и я торжественно вручила подарок. Гости поохали и поахали, мсье Жак сыпал комплименты всем без разбору. Я тихонько посмотрела в сторону стола – и не увидела никого, хоть отдаленно напоминающего сына хозяйки. Неужели не пришел?
– Мадам, а Анатоль здесь?
– Он вышел на улицу через дверь в кухне. К нему приехали со срочным донесением. Не будет же он обсуждать это на дороге или при гостях? – ну да, в саду у клумбы это делать интереснее. – Смотри, полицейский уехал. – И действительно, я увидела отъезжающую карету.
– Анатоль, иди сюда! Я познакомлю тебя, наконец, с Никой!
– Идите к гостям, дорогая именинница, я сама его позову. – Я набрала воздуха в легкие и быстро, чтобы не передумать, вышла в сад.
Оливье лично одевал меня на эту встречу. «Он должен видеть красивую картинку, – были его слова. – Симпатичная глупышка – то, что надо». Бордовый жакет, того же цвета юбка и полупрозрачная, расшитая бисером блузка, по его мнению, подходили для случая лучше всего. Не думаю, что поражу воображение полицейского такого ранга настолько, что он не заметит нервозности, но спорить не стала. Тем более он будет с невестой, в которую, судя по статье в газете, он давно и прочно влюблен, чуть ли не со школьной скамьи.
Спрашивается, чего тогда о помолвке объявили только сейчас? А какое мне дело, главное, мне излишнее внимание в любом случае не грозит.
Было пасмурно, облака скрыли луну, фонарик на стене освещал только маленький кружок, на котором находилась я. Высокий, стройный мужчина в мундире стоял ко мне спиной. Тонкая струйка дыма тянулась к небу, новый министр курил.
– Добрый вечер, мсье, – как можно более вежливо поздоровалась я. Серебряный встал рядом и подставил голову.
– Добрый, – не поворачиваясь, тоном с налетом превосходства ответил мужчина.
– Мсье Анатоль, я знаю, вы искали меня. Скажите, что вы хотели? – произнесла на одном дыхании.
– Вы ошибаетесь, мадмуазель. Мне нет никакого дела до… – он развернулся и посмотрел на меня. – Меланика?! – От такой бурной реакции я отшатнулась. – Простите, я не хотел напугать вас. Пьер, – он обратился к полицейскому, которого я от волнения не заметила, – отмени приказ о поиске.
Мужчина в ответ кивнул и, бросив на меня внимательный взгляд, ушел. Я испуганно ждала своей участи. Министр швырнул в кусты дымящуюся папиросу, она зашипела и погасла, упав в снег.
– Вы похорошели с нашей последней встречи.
– А мы разве виделись?
Я молчала, ждала, что он скажет. Сын хозяйки подошел ближе, свет осветил его лицо, и я узнала полицейского, который оформлял мне документы.
– Добрый вечер, – искренне улыбнулась я. – Вы тоже Анатоль? – имя было распространенным, поэтому ничего странного в моем вопросе не было, – приехали с новым министром? Наверное, вы теперь в его охране, – догадалась я. – Рада за вас, это, верно, интересней, чем оформлять потерянные документы, – сделала ему комплимент.
Мужчина громко расхохотался, и было в этом что-то неправильное. Рядовой офицер не может так смеяться, слишком уверенно и властно.
– А что я могла подумать? То, что глава полиции может в перерывах между совещаниями фотографировать провинциальных абитуриенток, мне в голову не пришло, – обиженно отозвалась я.
– Вы правы, но я тогда не смог удержаться. Обычно при виде меня люди с извинениями выбегают из кабинета, а вы ошиблись дверью и ничуть не испугались. Даже то, что утерянные документы восстанавливаются минимум полгода, ведь их не выписывает лично начальник полиции, вас не смутило.
– Я этого не знала. До этого ни разу ничего не теряла.
– Я так и понял, кинулся запереть кабинет и догнать, но не успел. Вас уже не было.
– Не уходите от вопроса, зачем вы искали меня? – Я решила выяснить все до конца.
– Я хотел еще раз увидеть вас, – звучало глупо и не слишком правдоподобно, но спрашивать дальше расхотелось.
– М-м-м, вот она я. – А что ответить?
– Это действительно вы, хоть при первой встрече мне показалось, что ваши глаза зеленые, а сейчас я вижу глубокий фиалковый цвет. Пройдемте в дом, Ника, – он растянул имя, словно хотел почувствовать его на вкус, – нас уже заждались.
Весь вечер мсье Франс не сводил с меня глаз, это заметила и его невеста, стройная брюнетка лет тридцати. С того момента, как мы с министром зашли в дом, она ни разу не улыбнулась, так и сидела – со скорбным видом, будто на похоронах. Мсье Жак зачем-то растопил камин, стало невыносимо жарко, все разделись, и только я, памятуя о провокационной блузке, сидела в жакете. Нужно было выйти и переодеться, вот только, когда я вышла из-за стола и попыталась скрыться в своей комнате, несказанно учтивый сын именинницы пошел за мной:
– Куда же вы?
– Хочу убрать жакет в шкаф. В гостиной жарко.
– Позвольте поухаживать за вами, – он подошел сзади и провел ладонями по моим рукам, от плеч до сжавшихся кулачков. – Почему вы так напряжены? – Щекочущий шепот коснулся уха.
Я отшатнулась, оставив в его руках несчастную деталь гардероба.
– Вам показалось. – Вышитые цветы на блузке, или то, что было под ними, вызвали у министра бурю эмоций, глаза его потемнели, а дыхание стало чаще. Демоны! Оливье! Зачем я только тебя послушала?!
– Мадмуазель, лучше будет, если вы переоденетесь, – хрипло сказал мужчина.
Я пискнула что-то и скрылась за дверью. Плотно закрыла ее и побежала к шкафу, надеть самое закрытое платье из всех имеющихся. Желтое летнее, самое первое – и потому не слишком удачное творение друга, с высоким воротом и пышными рукавами, подходило для выхода как нельзя лучше. В нем я была похожа скорее на школьницу-переростка, чем на симпатичную девушку.
Когда успокоилась и вышла из комнаты, гости уже начали расходиться, мсье Жак был отправлен мадам провожать всех ее многочисленных подруг, остались только Анатоль с невестой. Мадмуазель Жюстин при виде меня в нелепом наряде оживилась и даже попыталась понравиться мадам. А в глазах ее жениха было сумасшедшее, дикое желание, и испытывал он это чувство не к ней. К сожалению, или к счастью, я уже знала, как меняется лицо мужчины при взгляде на интересующую в определенном плане женщину. Все это снова напомнило поезд, и мне стало действительно страшно.
Нет ничего хуже беспомощности, когда тебе нечего противопоставить грубой силе, когда от злости на собственную слабость хочется выть. Я шепнула мадам, что плохо себя чувствую, и ушла к себе, пока ее сын ненадолго вышел. Закрыла дверь на засов и тихо заплакала.