смыслы призраками кружились меж событий и терзали происходящее. Немалых трудов стоило нам создать Арфу и утихомирить Гору. Это была большая победа. Для нас это было не иначе, как победа жизни над смертью. Но нашёлся-таки среди нас тот, кому наша Гора была интересней самого Острова, Большой земли и всего сущего, а собственные безумные идеи важнее самой науки.
Потивеган, видимо, вознамерился переустроить весь этот мир по собственному усмотрению. Его вечно всё не устраивало, он всё хотел сделать лучше, исправить. Однако инструменты и механизмы, коих он касался, зачастую, попросту приходили в негодность. Всё окружающее, и людей, и обстоятельства он считал лишь объектом своих опытов. Без чьего-либо одобрения и даже ведома, ночами он производил с Арфой некие манипуляции. Многие слышали тогда в верховьях чудные созвучья. В отличие от мерных и гармоничных композиций Гортанга, музыка Потивегана была вычурна и резка. Гора иной раз отвечала ей тихим ворчаньем. Тогда все лишь посмеивались над бесплодными мытарствами упрямца. Никто не верил, что Потивегану хоть что-то удастся. И вот однажды…
На беду, Гортанг с учениками тогда, как раз производили восхождение в поисках акустической оси. С ними были лучшие инструменты и нотные листы школы… Так была потеряна большая часть знаний школы Гортанга. Всеобъемлющей катастрофы удалось избежать, только потому, что неподалёку от пещер оставался Ориент. Правая рука Гортанга, внимательный и прозорливый Ориент не считал эксперименты Потивегана пустой забавой и бездарным баловством неуча. В тот день он был против массового восхождения. Но Гортанг слишком уверовал в собственные возможности. Силы его тогда были действительно велики, однако Гортанг не учёл, что он со всеми своими учениками будет находиться на противоположном от пещер склоне.
Когда Потивегану удалось войти в резонанс с Горой, это услышали все. Тогда горные тропы извивались и корчились, а камни дико плясали на склонах, стремясь, стать грубым надгробием случайному путнику.
Многие оцепенели в ожидании, были те, кто заперся дома и те, кто бежал к рыбацкому берегу, в надежде найти спасение в море. Но никто не решился приближаться к Горе, чтобы остановить безумца. По счастью Ориент был как раз неподалёку от системы пещер.
Потивеган в этой схватке погиб, а Ориент лишился руки.
Тогда Гора долго и громко стонала. Все жители Острова помнят тот день, но не многие помнят – кого благодарить за последующие. Много прекрасных, светлых, тихих дней. Долгие годы покоя и процветания. Я знаю о том, что случилось непосредственно от Ориента. Мы уговорились тогда – всё, что знаем о Быстрой речи Гортанга, об Арфе и Потивегане, отослать в Обсерваторию.
Остров тогда сильно изменился. Но жизнь, как видишь, продолжается. Ориент успел.
Подробности лучше расскажет он сам. Может статься, вскоре вы будете знать об этом больше меня… Сейчас ясно одно – остановить Потивегана, всё же удалось, самого его больше нет. Но Арфа, с тех пор живёт своей жизнью. Её никто не контролирует. Подступиться к ней не так просто. Очень сильны вибрации. И как будет меняться её звучание со временем, предсказать невозможно. Кости Потивегана до сих пор внутри механизма. Что будет, если шестерни искрошат и смелют остатки костей…, – Отшельник, говорил всё медленнее, всё тише, – …боюсь, если ничего не предпринять, в скором времени мы можем вновь услышать музыку Потивегана. А почти все понимающие, что со всем этим делать, давно не с нами.
– Получается, лишь мёртвые об этом знают, – мрачно констатировал Ингмар. А Той шутя досадовал:
– Ну вот, опять все тайны жизни от нас скрывает смерть!?
Отшельник меланхолично отмахнулся:
– Смерть ничего не знает, и ничему нас не научит. Она не видит никаких истин. Она видит только наши ошибки и не прощает их нам, – Отшельник вздохнул. – Многие здесь были до вас. Заповедную чащу рубили, через разлом перебирались. Кто из простого любопытства, иные мнили себя большими учёными. Всё хотелось им знать «что там». Кто теперь знает, где они сами… Я, кому попало, Переправу не показывал. Там деревьев совсем мало осталось. Только для дела берёг. Сам, и то перестал ходить. Иной раз перекидываемся с Ориентом камнями, завёрнутыми в бумагу. Изредка поём вместе, стоя у самых кромок разлома, да эхо всё перевирает, а ветер так и норовит мою охрипшую глотку заткнуть. Годы мои не те. Теперь сколько б ни отдыхать, а всей моей усталости не развеять.
Видимо устав уже и от этого разговора, старик молчал некоторое время, потом вдруг поднял бровь и категорично дал своё определение момента:
– Да, пожалуй, если сейчас спать не ляжем, утро можем проспать. А терять светлое время в нынешних обстоятельствах недопустимо. Завтра, по дороге к Переправе успеем поговорить ещё.
Отшельник принялся спешно обустраивать ночлег для своих гостей, пользуясь при этом их же активной помощью.
Через полчаса шорохов, суеты и обрывочных фраз стало тихо.
Ингмар пытался что-то читать при лунном свете, и вскоре уснул с книгой в обнимку. Алия немного побродила по макушке холма, пытаясь что-то разглядеть в окружающей тьме. Всё что возможно было сейчас различить, это силуэт лесной чащи с западной стороны и туман осаждавший холм со всех прочих направлений. Вдоволь насмотревшись на тьму и наслушавшись безмолвия, она тихо легла на предусмотренное место. Той пристроился на самом краю настила, долго лежал и прислушивался к собственным ощущениям, пытаясь определиться: спит он, или ещё нет.
Той понял, что проснулся последним. Навеса уже не было, солома оставалась только под ним. Ингмар и Алия дружно жевали груши, сидя на самом дереве. Отшельник восседал на большом мешке и внимательно смотрел на Тоя:
– Очухался! – торжественно возвестил он, указывая на Тоя длинной палкой. Той зашевелился. То нога, то рука появлялись из-под одеяла и вновь исчезали. Выглядело так, будто невиданно крупное насекомое лениво выбирается из куколки. Отшельник, улыбаясь, постукивал палкой по порогу хижины:
– Видишь, тебя только и ждём. Оно конечно и выспаться полезно перед таким делом…
И вот уже, сухощавый Той быстро скрутил одеяло, метнул охапку соломы к стене хижины, ловко проник в свои одежды и поймал брошенную Ингмаром грушу. Можно было отправляться.
Оказалось, что за домом Отшельника, среди зарослей ежевики прячется неприметная тропка. Вначале они цеплялись поклажей за кусты, но как только спустились с холма, идти стало легче. Отшельник шёл первым. Огромный мешок Отшельника возвышался над его плечами. Той шёл прямо за ним и строил всяческие предположения по поводу веса и содержимого мешка. Из-за плеча Тоя на мешок Отшельника украдкой поглядывал Ингмар. Алия шла, чуть отстав, и вовсю глазела по сторонам. Местная растительность отличалась