И что теперь ему оставалось делать? Он пристально вглядывался в прозрачные воды реки. Сможет ли он жить в том же месте, где живет она, Шторм; сможет ли он спокойно наблюдать, как за нею увиваются мужчины? У него не вызывал сомнения тот факт, что все без исключения мужчины округи теперь будут обивать пороги ранчо Рёмеров. Шторм была хороша в свои восемнадцать лет, но теперь она стала несравненно краше. Мужчина, глядя на нее, буквально таял от вожделения.
Широкие плечи Уэйда ссутулились. Он должен все-таки как-то смириться с тем, что вокруг нее увиваются толпы мужчин. Ведь он не может уехать отсюда и бросить отца… Не может, пока у него хватит сил оставаться здесь. Он вынул руки из карманов и помассировал правое бедро. Оно доставляло ему все больше беспокойства.
Глава 4
Кейн отложил в сторону нож и вилку и отодвинул пустую тарелку, на которой только что лежала отбивная, печеный картофель и зеленые бобы с огорода Рёмеров. Он встал и, проходя мимо сестры, сидевшей напротив него, крепко сжал ее плечо.
– Я вернусь сегодня поздно вечером, – сказал он, – так что не жди меня.
Шторм ласково потрепала его по руке.
– Тогда я заранее пожелаю тебе спокойной ночи.
Когда дверь кухни затворилась за братом, проголодавшаяся Шторм энергично принялась за свою остывшую отбивную. Она в присутствии брата едва ли дотронулась до ужина, с замиранием сердца ожидая, что вот он сейчас спросит ее о том, как она провела день.
Но, к ее огромному облегчению, он и не подумал этого делать, потому что его самого не было за ланчем дома, и ее отсутствие, таким образом, осталось незамеченным. Но если бы он все же спросил ее об этом, Шторм решила сказать ему всю правду, все как есть, не увиливая и не утаивая никаких подробностей. Конечно, ей пришлось бы выслушать в ответ массу неприятных вещей.
И самое главное, Кейн наверняка бы строго-настрого запретил ей даже приближаться к маленькому белому домику у прибрежной дороги.
Раньше Шторм всегда, в конце концов, повиновалась диктату Кейна, свято веря в душе, что суждения и оценки ее старшего брата в конечном счете верны и справедливы. Но в случае с Бекки она решила поступать так, как велит ей совесть. Сегодняшняя встреча с подругой детства, их разговоры и воспоминания о безоблачном прошлом, улыбающееся лицо Бекки – все это подействовало на Шторм ободряюще, придало ей новых сил, поэтому она была готова вынести и пережить любое общественное осуждение со стороны мужчин и женщин, но не покидать своей Бекки, продолжая встречаться с ней.
Когда Шторм проглотила весь ужин до последнего кусочка, она вытерла губы салфеткой и горько усмехнулась. Если ей так неожиданно повезло в случае с Кейном, то Марию ей провести, конечно, не удалось. Экономка наехала на нее сразу же, как только девушка вошла в кухню и села за стол.
– Шторм, – сказала она сурово, подавая ей тарелку супа, – я знаю, что этим утром ты ездила на реку, чтобы повидаться с Бекки.
Шторм хотела перебить Марию и вставить хотя бы слово, но та подняла руку, призывая ее к, молчанию, и продолжала:
– Я прекрасно понимаю, какими близкими подругами были вы обе до тех пор, пока не расстались и не потеряли связи друг с другом. Но Бекки добровольно избрала такой образ жизни, который делает недопустимыми ваши дальнейшие дружеские отношения. Того, что было между вами, уже не вернуть. Тебе ни в коем случае нельзя больше общаться с Бекки.
– Мария, как ты можешь так говорить? – сердито запротестовала Шторм. – Я понимаю еще Кейна, думающего подобным образом, но ты! Ты же всегда так любила Бекки, жалела ее, от всего сердца сочувствовала всему, что случилось с ней после смерти родителей.
– Я до сих пор люблю Бекки, Шторм, и в моем возрасте мне не будет зазорно съездить к ней в гости или поговорить с ней, если мы вдруг случайно столкнемся где-нибудь в городе. Но ты – слишком молода. Ты знаешь, что станут говорить о тебе люди, если заметят тебя в компании с Бекки? Они скажут, что ты не лучше, чем она. И слух об этом облетит всю округу. Ты навсегда погубишь свою репутацию и потеряешь доброе имя.
Шторм понимала, что Мария права. Всегда найдется кто-нибудь, чтобы сочинить такую сплетню и бросить в нее грязью. Она ни слова не сказала в ответ на речи Марии, а только упрямо сжала губы, окончательно приняв твердое решение. Она ни за что не предаст их с Бекки дружбу. Пусть некоторые люди поверят грязным слухам, но тот, кто знает и любит Шторм Рёмер, никогда не допустит и мысли о чем-нибудь подобном.
Шторм снова уселась за стол. Бессвязные мысли бродили у нее в голове, она вспоминала своих учеников, друзей, оставленных в Шайенне, свою любимую собаку, погибшую под копытами стада обезумевших коров, которые ни с того ни с сего обратились в паническое бегство… Тогда Шторм было всего восемь лет.
Когда спустились сумерки и в кухне стало темно, она встала, зажгла лампу, стоявшую в центре стола, и начала собирать грязную посуду. При этом Шторм не могла удержаться от печальной улыбки. Относя посуду в мойку, она думала, что дома все по-старому, как будто и не было последних четырех лет. Во всяком случае, у нее сложилось такое впечатление, когда Мария сказала ей перед ужином, что завтра надо поменять постельное белье, а свежее лежит еще в корзине и ждет, пока его отутюжат.
Сумерки постепенно перешли в непроглядную темень за окном, незаметно опустилась ночь, пока Шторм мыла и вытирала посуду, а потом подметала пол на кухне. Она прошла в гостиную и зажгла там две лампы, грустно думая, что для нее наступил одинокий длинный вечер, который ей не с кем коротать. Мария уехала в гости к сестре в Ларами, а Кейн, вне всякого сомнения, вернется домой посреди ночи, когда Шторм будет уже крепко спать в своей постели. Она догадывалась, что он поехал в город на свидание с какой-то женщиной. Она спрашивала саму себя: неужели наступит такое время, когда ее брат свяжет, наконец, свою судьбу с судьбой какой-нибудь женщины? Одно время репутация Кейна по части его скандальных связей была ничуть не лучше репутации в этом плане Уэйда Мэгэллена.
Большая уютная комната, в которой сейчас сидела Шторм, всегда служила Рёмерам местом, где собиралась вся семья, чтобы обсудить события дня минувшего и планы на будущее. Шторм охватила тоска от этих мыслей, она прошла по комнате, дотронулась до кожаного кресла, где, бывало, сиживал ее отец, и коснулась рукой любимого кресла-качалки своей матери, в котором она уютно устраивалась вечерами.
Шторм минуту помедлила перед камином, разглядывая призы, стоявшие на каминной полке. Их завоевали отец и Кейн в состязаниях по стрельбе из ружья на родео, где они объезжали полудиких лошадей.