Багряное солнце уже скрылось с горизонта и не пригревало теплыми лучами. Не было столь обжигающим и слепящим. Наступили вечерние сумерки. На небе зажглись первые звезды. Город стал постепенно погружаться в ночь.
Глава 4
В субботу утренняя тренировка прошла в напряжении. Хоть следующий матч был только во вторник, подготовка требовала гораздо больше времени и усилий, чем имелось в запасе у «Лисов». Уже третий день команда изучала амплуа своих противников и манеру их игры. О «Пантерах» из Санкт-Петербурга часто писали в СМИ и говорили на телевизионных шоу. Дух соперника был под стать городу: суровый и хмурый. «Пантеры» были известны в КХЛ своей напористостью и моментами нечестностью: в процессе игры некоторые члены команды могли намеренно вывести соперника из строя. Как у них получалось обозлить противника и накалить и без того напряженную обстановку на льду, никому не было известно. Даже в процессе интервью из игроков нельзя было выудить ни слова на этот счет. Хотя некоторые полагали, что «Пантеры» просто-напросто были бойки на язык и могли наговорить пару гадостей, лишь бы заварить драку. Потому Сергей Петрович вбивал «Лисам» одно и то же: «Злой язык — лучший посредник для установления вражды и раздора. Гнусные слова всегда влекут за собой действие. В вашем случае, что бы ни было сказано, лучше бездействовать и не встревать с ними в перепалки».
Между утренней и вечерней тренировками у «Лисов» был пятичасовой промежуток времени для того, чтобы они могли набраться сил и снова выйти на лед для оттачивания техники и изучения новых приемов, которые могут помочь в предстоящей игре. Дом Коли пустовал, так как Александр Юрьевич вел важные переговоры насчет нового строительного проекта, поэтому Литвинов пригласил к себе Миронова, чтобы вместе скоротать время до следующей тренировки. По пути они заехали еще пообедать, а потом свернули к дому Литвинова. Солнечная погода благоприятствовала посиделкам на улице, поэтому они устроились во внутренней лаунж-зоне, в наполовину застекленной беседке, расположенной вблизи зеленых низкорослых кустарников.
Беседка была вполне просторной. Две стенки были застеклены (та, что находилась у входа, и та, что была по правую сторону от нее), а другие две имели белую плиточную кладку. В дальнем левом углу был встроен камин, так что находиться здесь можно было и в более холодную пору. От камина и до конца стены тянулась длинная деревянная панель, на которой располагались мелкие вещи в виде декоративных подушек и мягких пледов. Ближе к стеклянной стене находился четырехместный стол из дуба и несколько стульев. Потолок был увешан небольшими светильниками на черных металлических каркасах.
Леша присел за стол лицом к камину, а Коля — напротив него. Утренняя тренировка утомила обоих, потому сил на энергичные разговоры у них не было. Николай подозвал к себе Екатерину Андреевну и попросил ее принести им два напитка с L-карнитином, чтобы они смогли быстрее восстановить силы после интенсивной тренировки. Экономка кивнула головой и удалилась.
Еще с утра Литвинов заметил, что с Мироновым что-то происходит. Леша выглядел поникшим, а его глаза — потускневшими. Привычная разговорчивость Миронова улетучилась. Он даже шутки не отпустил, когда поприветствовал команду утром. И сейчас тоже молчал, покусывая губы и постукивая пяткой левой ноги по напольному покрытию. Такое состояние не могло оставить Николая равнодушным. Да, он не мог доверить людям то, что было у него на душе. Но безвозмездно протягивал руку помощи другим, когда в этом была нужда. Его личное было закрыто для других. Но другие были перед ним всегда открыты.
Литвинов посмотрел Леше через плечо, и в голове стали всплывать моменты пятилетней давности, когда их пути пересеклись. Дружба между парнями завязалась с момента, когда Коля прошел отбор в МХЛ. Оказавшись в одной команде, они сначала взаимодействовали исключительно на льду: Коля помогал Леше брать тяжелые шайбы, а тот в свою очередь — тренировать броски по воротам из-под разных углов и из самых неудобных позиций. Обоих это вполне устраивало, так как Николай не привык заводить дружбу, а Леша в этом не нуждался. Но однажды именно Миронов выручил Литвинова в ситуации, которая была для Николая безвыходной.
Первые месяцы в Молодежной Хоккейной Лиге были для «Лисов» не самыми успешными. Команда была новой, и после игр в любительской лиге опыта игрокам не хватало. Каждая игра сопровождалась поражением. Провалы каждого матча заставляли «Лисов» болтаться внизу турнирной таблицы. Такой расклад не устраивал никого: ни спонсоров, ни директора хоккейного клуба. Команду считали безнадежной. Но Сергей Петрович настаивал на своем и просил дать ему время, аргументируя это тем, что хоккей — командная игра. А сплоченностью в команде не пахло.
Александр Юрьевич мириться с проигрышами также не был намерен. Посетив один из матчей, который закончился поражением, он разозлился не на шутку. Вскочил с места в VIP-ложе и отправился в тренерскую. Он был намерен поговорить наедине со Звягинцевым, которого поставил на пост главного тренера, и с сыном. Когда трое оказались в тренерской, завязался серьезный разговор, перешедший на повышенные тона. Литвинов старший стал показывать сводки спортивных новостей, где писали об очередном фиаско сына владельца НИС-групп, и сказал, что это удар по его репутации. Между отцом и сыном затеялась перепалка, в которую вступил Сергей Петрович, чтобы защитить Николая.
В этот момент Леша как раз проходил мимо тренерской и не мог не остановиться, едва заслышав ссору. Дверь была слегка приоткрыта, и через маленькую щель обеспечивался неплохой обзор на происходящее внутри. Точного диалога ему не было известно, так как подоспел он уже к концу. Вжавшись в стену, чтобы стать менее заметным, он повернул голову вправо и заметил, как Александр Юрьевич замахнулся на сына и влепил тому пощечину. Миронов не знал тогда, почему это произошло, ведь дела семьи Литвиновых не имели для него никакого значения. Тем не менее, Николая ему стало крайне жаль. И, после того, как Александр Юрьевич покинул тренерскую, Леша подошел к Коле и предложил ему переночевать у себя. Николай согласился, даже не раздумывая. Идти домой ему не хотелось, к тому же его отец перед уходом сказал, что не желает его видеть. С тех пор их общение стало приобретать разные формы. И сегодня оба могли положиться друг на друга.
— Леш, что-то случилось? — спросил Литвинов.
Миронов перевел на него взгляд и застыл в немом молчании, будто бы не находил подходящих слов. Екатерина Андреевна уже принесла два напитка и поставила их на стол. Однако Леша даже не взялся за стакан,