— Лорд, не поторопился ли ты привести меня сюда… — произнесла она бархатным, но твердым голосом.
Кардог тут же как-то сник, до него вновь дошло, кто он и с кем он. Осторожно, с трепетом сняв с головы корону, он положил ее на свою лежанку.
— Моя повелительница, — сказал он, пытаясь скрыть дрожь в голосе, — я и так получил сегодня столько, что просто неприлично хотеть большего.
— Похоже, я в тебе не ошиблась, — отозвалась она. — Но всё равно, чтобы ты целиком принадлежал мне, тебе придется разделить со мной не только славу и власть, но и вот это ложе. Нет, не сейчас — ты пока еще не готов. Ты еще слишком слаб для меня, а мужчин, которые были со мной и не смогли доставить мне должного наслаждения, я уничтожаю сразу же. И очень немногие из них остались в живых. А ты мне нужен, и время твое пока не настало…
Ее нога выскользнула из ранее невидимого разреза в платье, и она поставила ее на лежанку, как бы невзначай пощекотав пальчиками лежащую там корону. Кардог побледнел, вдруг почувствовав себя униженным, его разозлило, что он не может подавить в себе не вовремя возникшее желание. Но, стараясь сохранить внешнее спокойствие, он отвернулся к окну и, не выдавая своего волнения, спросил:
— Хозяйка, может быть, настал хотя бы тот момент, когда вы мне откроетесь. Скажите, кто вы… Независимо от ответа, я останусь предан вам душой и телом!
— Мне нравится это «независимо от ответа…», а вот предан ты должен быть только самому себе, иначе у нас с тобой ничего не получится. Я ведь тоже не просто так делаю тебе эти подарки, и ты тоже ничего не должен делать просто так никому, даже мне. Да что там мне — и моему Повелителю, которого ты не знаешь, ты тоже не должен быть предан. Преданность — свойство чисто человеческое, а ты даже до встречи со мной был уже больше, чем человек. Тебе ведь неизвестно не только, кто я, но и кто ты сам, и что тебе предначертано, ты тоже не знаешь… — Хозяйки уже не было в опочивальне, лишь черный башмак, работа какого-то искусного сапожника, остался валяться на мозаичном полу с изображением карты Холм-Гранта. Хозяйка лишь ей известным путем исчезла, но голос ее продолжал звучать, и разговор их продолжался.
— Я выбрала тебя из множества смертных, и ты можешь получить то, о чем и не мечтал, — говорила она неведомо откуда, — но ты, конечно, понимаешь, что это всё не задаром — тебе придется поработать.
— Что я должен делать?! — крикнул он, повернувшись лицом к бронзовой двери, за которой жил последние годы в своем прежнем теле.
— Ты уже делаешь то, что надо, — отвечал голос. — Ты порой даже предвосхищаешь наши желания. Из смертных лишь один человек мог, как и ты, оказаться достойным стать нашим слугой, но он слишком труслив…
— Кто он?!
— Можно подумать, ты оставишь его в живых после того, как я назову имя… — Ее смех прокатился под сводами, как звон хрустальных чаш. — Впрочем, теперь он уже ни на что не годен. Можешь поразвлечься… Это твой любимый секретарь, твой верный Сак.
Палача Дриз Кардог тоже приказал казнить… Лорду показалось, что тот сделал слишком глубокие надрезы под ногтями Сака, и кровь вытекла слишком быстро, не оставив достаточно времени для мучений. На самом деле Сак умер вовсе не от потери крови. Он задохнулся от собственного вопля, который вырвался из его горла, как только палач начал раскладывать на столе орудия пытки.
Глава 8
Для моряка, застигнутого бурей, нет чужих берегов.
Морская поговорка
Внезапный порыв ветра разбудил волны, до сих пор дремавшие под толщей воды. Приметы давно уже предвещали ураган, и старик Лотар, опытный кормщик, еще утром приказал матросам убрать паруса и взяться за весла. Суденышко было небольшим, локтей тридцать в длину, и сейчас оно казалось игрушечной лодочкой, которую пенные буруны не разбили в щепы только чтобы продлить забаву. Элл Гордог, благородный эллор, хранитель ворот Пальмеры, непривычный к причудам моря, обхватив обеими руками мачту, смотрел с надеждой на узкую темную полоску земли, то и дело скрывавшуюся за бродячими хребтами волн, которые отгоняли судно от берега наперекор усилиям двенадцати гребцов. Лотар здоровенными лапищами ворочал рулевую штангу, весело скалил зубы и что-то выкрикивал, но Элл не мог расслышать его за грохотом волн. На мгновение он ослабил хватку, и очередная волна, накатив, оторвала его от мачты, единственного во всём мире предмета, который еще казался ему надежным. Его отбросило к корме, и Лотар, схватив эллора за перевязь с мечами, не дал ему вывалиться за борт.
— Господин! — рявкнул старик в ухо Гордогу. — Если вас сожрет море, нас останется только тринадцать, а это скверное число!
Гребцы ухитрились его услышать и дружно расхохотались, не забывая упираться веслами. Берег медленно, но верно приближался, и вскоре самые высокие волны уже не могли его отгородить от жадных взглядов.
— А ну, подналечь! — ревел кормщик, — Доплывем, пока не устали!
Элл впервые вышел в море, но он знал по рассказам, что у моряков есть традиция — чем сильнее опасность, тем больше шутить, и обязательно подолгу хохотать даже над самыми грубыми шутками, число которых не превышало трех дюжин. Впрочем, большей их частью ни один писарь не решился бы осквернить не то что пергамент, но даже клочок березовой коры.
Когда днище начало скрестись о прибрежную гальку и Лотар бросил фал каким-то людям, сбежавшимся на мол, матросы просто выронили весла из рук и без сил повалились друг на друга. Незнакомцы с берега числом не меньше сотни вытянули судно из воды более чем на половину и начали взбираться на крутые борта.
— Что это за люди, Лотар? — спросил Гордог, поправляя на себе перевязи с мечом и кинжалом.
— Не знаю, — ответил старик. — Сюда никто из наших давным-давно не заплывал. Да будь это хоть морские разбойники! Главное, что мы живы и что мы на суше.
Было видно, что он и сам едва держится на ногах, но не может присесть до тех пор, пока не поприветствует, согласно обычаю, хозяев этой земли.
— Эй, на лодке! Кто таковы? — крикнул грузный бородач в синем латаном-перелатаном кафтане, переваливаясь через борт.
— Морские странники приветствуют хозяев гостеприимного берега, — отозвался Лотар и склонился в поклоне. Уже то, что речь местных жителей почти не отличалась от языка Пальмеры, вселяло надежду, что здесь их примут как гостей и не откажут в крове и столе. — Я — Лотар Воолтон из Пальмеры, и эти люди со мной.
— Я — Сур Ставрида, рыбак из Холм-Гота, милостью Творца. — Бородач ответил на поклон и, повернувшись к своим спутникам, заревел, как раненый кит: — Чего уставились, бродяги! Аль не видите, люди устали, помочь им надо до очага добраться, к доброму грогу в ведерных корчагах…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});