Спасибо Тору, Чудовищу было приказано не убить их, а только захватить, и в пределах двух минут Рыбьеног был пленён, одной левой рукой.
Одним пальцем он разоружил Рыбьенога, отправив его меч в крутящийся полёт. Левой ногой Монстр сбил с ног Рыбьенога и пришпилил его к земле пальцами-мечами, два — над плечами, и два — под руками.
С Камикадзей ему пришлось повозиться, поскольку Камикадза была прекрасным бойцом на мечах, а к тому же она, не переставая, болтала во время боя, что даже гораздо больше сбивало с толку, чем её виртуозное мастерство.
— А теперь возьми вот Это, ты, Копуша Змееязыкий, Стеклянный-Чемондан-Ходячий! — выкрикивала девочка, прыгая сквозь мечи Монстра и дёргая его за усы. Истребитель взвыл от боли и ярости.
— Плакса! — радостно закричала Камикадза. — Маенький Длаконо-Монстлик хотет, стобы его маенькая Мамоська поцелёмала его, а то зубик осссень бо-бо?
В глазах Истребителя яснее ясного прочиталась мысль: «Может быть, в конце концов, мне следует убить эту мелочь комариную, НЕЗАВИСИМО ОТ ТОГО, ЧТО приказ мне Хозяин».
Истребитель раздулся от ярости и с удвоенным рвением стал наносить рубящие и колющие удары своими пятью бритвенно-острыми клинками и, в конечном счете, он пробил её защиту, поднял её, пинающуюся и вопящую, и пришпилил пятью пальцами-мечами, воткнув их в землю вокруг неё точно так же, как он сделал с Рыбьеногом.
Теперь уже Истребителя не волновали её оскорбления, когда она была в его власти, он устроил своё гигантское, просвечивающееся, пантероподобное тело между Рыбьеногом и Камикадзой, сложил большие чёрные крылья и стал наблюдать поединок между Иккингом и Элвином.
— Значимус был прав, — уныло пожаловался Рыбьеног Камикадзе. — От меня Нет никакой пользы Команде. Я ведь ПЫТАЛСЯ перейти в состояние Берсерка, но ничего не получилось: раньше-то, когда я становился Берсерком, это как-то само выходило, случайно, не знаю даже как… Во всяком случае, Ты дралась и ты выкрала Камень и всё такое. А я же совсем ничего полезного не сделал. С тем же успехом я мог бы сбежать, как другие.
Это было не совсем верно.
Иногда мы можем быть полезными абсолютно неожиданным образом, и если бы Рыбьеног убежал, как и другие, то он бы взял свой Чемодан-Для-Побега с собой, а этот Чемодан, как мы вскоре увидим, окажется весьма полезным.
Элвин тренировался в бое на мечах со времени последнего их сражения, когда Иккинг дрался с ним на вершине насыпи Сокровищ в Пещерах Калибана.
Но и Иккинг времени даром не терял и тоже практиковался: он брал дополнительные уроки боя на мечах у Червяка Безмозглого, и это был единственный предмет в Программе Подготовки Пиратов, по которому у него были прекрасные результаты.
И хотя Элвин был выше ростом и у него были руки длиннее, чем у Иккинга, однако у него было слабое место: костяная нога из зуба Акулогада, из-за которой он был неустойчив на горной вершине, в то время как Иккинг двигался очень легко и быстро и избегал даже самых яростных ударов.
Это были достойные друг друга противники. Но у Элвина было одно преимущество перед Иккингом: он был большим ЖУЛИКОМ.
В Культуре Варваров не считается хорошим спортивным мастерством атаковать противника-ребёнка огромными замахами крюка во время боя на мечах. И не считается частью Кодекса Викинга подставить двенадцатилетнему ребенку подножку ногой из зуба Акулогада, когда тот уворачивается от удара.
Однако Элвин никогда не был хорошим спортсменом, и он сделал оба этих грязных приёма, быстро, один за другим, не испытывая ни малейшего угрызения совести.
Иккинг грохнулся на спину, ноги и руки его взметнулись в воздух и больно приземлились на землю.
С победным воплем Элвин Вероломный выхватил меч Дерзновенный из руки Иккинга и отбросил его подальше.
Когда Элвин вырвал меч из руки Иккинга и поднял Штормосаблю для завершающего удара, солнечный луч упал на браслет, извивающийся на здоровой руке Элвина. Тут бы и закончился Поход Иккинга, если бы ему так крупно не повезло приземлиться точно в середине рассыпанных вещей из Чемодана-Для-Побега Рыбьенога.
Всё ещё распростёртый на спине, Иккинг схватил ближайшую к нему вещь, которая оказалась коробкой зубного порошка Рыбьенога, и запустил всё содержимое коробки в лицо Элвина.
— Уоооооооооуууууууууууууууууу!!!!!!!!!!!! — завизжал Элвин.
Зубной порошок Рыбьенога был одним из самых популярных лекарств Старого Сморчка. Это была необычная смесь экстракта морских водорослей, помёта чайки и мяты, для вкуса. Я не знаю, какую фактическую пользу он приносил Зубам, но он, конечно, жёг безумно, когда проник в единственный здоровый глаз Элвина.
Пока Элвин стоял, мгновенно ослепнувший, Иккинг подпрыгнул к нему и потянул браслет с руки Элвина. Потребовалось несколько мощных рывков, поскольку браслет плотно сидел на Огне-Костюме, но Иккинг был доведён до отчаяния и потянул с такой силой, о какой у себя и не подозревал. Он бросил браслет Беззубику, крича:
— Отнеси это Значимусу!
Беззубик рефлекторно поймал браслет, но тот оказался немного тяжеловатым для него, и поэтому дракончик булькнул камнем вниз, почти до земли.
И тут же, с браслетом во рту, он начал препираться:
— З-з-зачем???
— ПРОСТО СДЕЛАЙ ЭТО!!!! НЕ СПОРЬ ХОТЬ РАЗ В СВОЕЙ ЖИЗНИ! — взвыл Иккинг. — БЫСТРО!!!
Спинным мозгом Беззубик понял, что лучше всё-таки послушаться Хозяина, и помчался к крошечному пятнышку «Сапсана», плавающего в заливе, а вес золотого браслета даже помогал ему быстрее снижаться.
Тем временем слезящийся красный глаз Элвина кое-как сфокусировался на окружающих предметах, запеленговал Иккинга, и Элвин с яростным рёвом и взбешённый, как змея с зубной болью, вновь погнался за Иккингом.
Иккинг держал чемодан, как щит, когда Элвин обрушивал на него удар за ударом. Чемодан не смог долго удерживать врага и пал смертью храбрых на землю, разрубленный на две части. Иккинг с проворством неведомых ему далёких нинзя откатился в сторону как раз вовремя.
Элвин схватил мальчика за жилет, но Иккинг вывернулся из него, шандарахнув Элвина по носу экскурсионной книгой под названием «Впервые в Риме».
— Тебе следовало бы извлечь урок из печального опыта своего глупого старого дедушки. Он учит не пытаться вмешиваться в Судьбу. И он думал, что достаточно умён, чтобы владеть Огне-Камнем! — брюзжал Элвин.
— Все ЕГО вмешательства, его глупые Походы привели к разбитому сердцу его дочери… Жаль, что ты не видел, как Валгалларама плакала, когда я сказал ей, что Значимус мёртв… О, это была такая трагедия, пальчики оближешь!
— Лгун! Предатель! Злодей! — выкрикивал Иккинг, уворачиваясь от очередного выпада Элвина и озираясь вокруг в поисках чего-нибудь, что можно было бы использовать в качестве оружия.
— ОЙ, УА-УА-КАП-КАП, — ёрничал Элвин Вероломный, продвигаясь вперёд, посвёркивая глазом, — прекрати, а то я РАСПЛАЧУСЬ.
А потом Иккинг стал швырять в него одну вещь за другой, всё содержимое Чемодана-Для-Побега Рыбьенога, которое теперь валялось повсюду на склоне горы.
Ремень Рыбьенога, тяжёлая золотая пряжка которого приложилась Элвину точнёхонько по лбу, шесть пар чистых штанишек, несколько пара брюк, бутылка лекарства от астмы, которая заставила их обоих чихать, и подушка Рыбьенога, которая взорвалась от удара концом Штормосабли и засыпала их обоих дождём из гусиных перьев.
— Ой-ой-ой! — заверещал Элвин, когда расчёска Рыбьенога попала щетиной в его чувствительный подбородок, а одна из маек Рыбьенога обмоталась вокруг его костяной ноги.
Но хотя Иккингу пока ещё удавалось выигрывать минутки жизни, отчаянно энергично сражаясь зонтиком Рыбьенога вместо меча, его поражение не вызывало сомнения.
Элвин решил, что теперь-то уж Иккингу не выскользнуть из его пальцев. Спотыкаясь и шатаясь, со слезящимся глазом и выплёвывая гусиные перья, он разрубил зонтик пополам и наконец-то схватил Иккинга так, что тот не смог вырваться.
— Вуа ля! — радостно завопил Элвин, приставляя Штормосаблю к лицу Иккинга. — Где Огне-Камень?
15. Я НЕ ХОТЕЛ ПРИПЛЫВАТЬ СЮДА
А в это время Значимус уже полчаса как сгорал от беспокойства на «Сапсане»: прикрывая глаза рукой от солнца, он пытался следить за продвижением трёх юных Викингов, когда они медленно поднимались на Вулканическую Гору.
Оказывается, ГОРАЗДО труднее смотреть, как кто-то иной Рискует, чем Рисковать самому. Он уже совсем извёлся, нервничая за ребят.
Большую часть времени он разговаривал сам с собой и всматривался вверх, пытаясь убедить себя, что поступает правильно.
— Ведь было Правильно не говорить Иккингу, что Ужасно-Потрясный Эл тоже хотел этот Камень, так? И никто не ожидал, что я пойду с ними, ведь так?… После пятнадцати лет рабства на этом самом острове… но догадываюсь, что никто иной не справится с этим, но ради Тора, — Значимус забросил лук и стрелы на плечо, — парень должен же уйти в отставку КОГДА-НИБУДЬ, а? ВСТАВАЙ, Белый Дракон… Ах, ну почему всегда Я должен быть Героем?