Читать интересную книгу Проект особого значения - Владимир Николаевич Васильев

управления не было, небольшой круглый циферблат с обвисшей стрелкой не включался, сколько он по нему не хлопал, рычажки, торчащие возле штурвального колеса, тоже толку не давали. Ксения, сидевшая рядом, подтолкнула его локтем:

– Давай я.

Он выскочил, обежал машину и сел на ее место, зажав длинный бластер между колен. Ксения что-то где-то повернула, он не успел заметить, колымага зафырчала, затряслась и рванула с места. Улицы кидались навстречу, машина подпрыгивала на кочках, Петров надеялся, что это именно кочки – не тела погибших. Ксения гнала в сторону стены. «Как мы выскочим из Кремля? Ворота же заперты», – Петров подпрыгивал на жестком сидении, поминутно ловя пытавшийся выпасть на ухабе бластер. И мысли у него в мозгу тоже подскакивали и путались: «Ускоренная регенерация… Но Суслик же щупал пульс, сказал: «Каюк». Ошибся? Быстрый обмен веществ, быстрая регенерация… Кто ты, Ксения? Какими коктейлями тебя потчевали? Вот бы взглянуть на твой геном, – и тут ж в перебивку, – если не успеем, если Джо… Остаться навсегда здесь, посреди войны… Надолго ли хватит этого «навсегда»? Прилетит ли сюда еще кто-то?»

Сзади загудело – Ксения прижала машину к домам, и их обогнал большой открытый транспорт, полный вооруженных людей. Машины проскочили сквозь разверстые ворота, набитый бойцами транспорт ушел влево, а Ксения рванула прямо, в сторону космодрома.

* * *

– Джо, взлетаем! Домой! – они устроились в креслах корабельной рубки.

Едва грузовик ушел в гиперпространство, Ксения умчалась на кухню. Гена прямо видел: вот она торопливо пихает пакеты сублимированного мяса в жерло агрегата, вот выхватывает сочные, истекающие горячей кровью стейки, отчекрыживает ножом огромные куски, сует в рот. Его замутило. Надо отстегнуться, пойти в каюту, встать под душ – смыть с себя грязь внезапной войны. Но он сидел, катал в голове тяжелые камни сомнений: «Какие генные мутации могли привести к такому поразительному результату? Ее тело просто вытолкнуло этот кусок стекла и зарастило рану. Надо обязательно провести скрининг. Вот вернемся на Землю… Вдруг, то, что я найду в ее ДНК, позволит перестать, наконец, топтаться на месте. Столкнет нас с мертвой точки – и мы превратим этот ускользающий, как угорь, ген летальности в ген бессмертия. Если даже такое изменение случайно… Случайно? Фактор случайности?

Может, у нас в руках было что-то подобное, а мы, идиоты, выплеснули? Или хитрая жестянка намекала именно на Ксению? Джо, кто же она такая, моя нежная Ксения?»

– Я не обсуждаю такие вопросы с пассажирами, – буркнул Джо.

«Кажется, я спросил вслух. Да ладно, не извиняться же перед этим утюгом. Пойду лучше обниму мою девочку, я же, дурак, до сих пор этого не сделал. И пожру заодно, а то уже тошнит с голодухи», – он отстегнулся и побежал на кухню, радостно вопя:

– Ты там не все слопала, обжора? Оставь мне пару кусочков!

Три недели полета.

– Как называется твоя планета? – они лежали, обнявшись в узкой корабельной койке, едва слышно гудел кондиционер.

Гена уткнувшись носом в медные пружинки волос подруги, рукой поглаживал ее обнаженную спину. Шрам еще прощупывался: тонкая ниточка вдоль позвоночника. Скоро и следа не останется. Пора уже забыть. Но когда он засыпал, нет-нет да и всплывало перед ним тело Ксении, лежащее ничком в развороченных внутренностях чужого дома, режущее жутким плавником реальность на два шмата: жизнь и смерть. Тогда он начинал ворочаться и стонать, и Ксения обнимала его своими горячими руками, шептала в ухо что-то на незнакомом языке. Он не понимал, но слова, по-птичьи легкие, успокаивали, отправляли лодку его сна в спокойные воды.

Вот и сейчас, прижимая к себе ее горячее тело, он чувствовал покой.

– Она называется КТНА-1с, или Тланч-Атуа-Леле, или… – Ксения высвистела короткую мелодичную фразу.

– Почему столько названий? – сонно спросил Гена.

– Ну индекс ей дали люди, а названия – аборигены.

Сон отпрянул, Петров привстал на локте:

– Погоди, погоди, какие аборигены? Ты хочешь сказать, она обитаема? Этого не может быть. Если бы мы нашли обитаемую планету – это было бы сенсацией, визоры трубили бы с утра до вечера. Это ж цивилизационный поворот! Ты смеешься надо мной, – он почувствовал досаду, – ты и твоя жестянка вечно прикалываетесь надо мной. Ксения притянула его к себе, поцеловала в губы:

– Я не прикалываюсь. Это правда. На планете живут две расы. Они постоянно воюют. И скоро довоюются до полного взаимоистребления.

Петров уселся на койке:

– Джо, ты тут, жестяной вуайерист?

– Нет, я ушел в кино, – тут же откликнулся корабль.

– Джо, открой Атлас фронира и найди КТНА-1с.

– Не буду.

К необязательности и возражениям грузовика Гена уже привык, но все же спросил, почему, собственно, Джо отказывается. И тот ответил, что незачем, такой планеты там не найти.

– Ну, что я говорил?! Дурите меня. Вот обижусь и уйду спать на камбуз.

Джо хохотнул, даже это у него получалось почти по-человечески:

– Не дурим. Планеты нет в Атласе. Но она есть.

Объяснение Джо выглядело фантастично, как в романах. На планете жили две расы, воевавшие друг с другом с самого момента осознания себя. Поэтому в техническом плане они не продвинулись дальше копья с бронзовым наконечником. Зато владели им, а еще мечом, палицей, боевым серпом и другой мачистской атрибутикой виртуозно. Раса темнокожих голубоглазых атлетов называла свой мир Тланч-Атуа-Леле, что значило Страна настоящих людей. Поклонялись они крылатой богине, призванной хранить их мир от всяких там. Вторая раса, та, которую первая за настоящих людей не считала, состояла из коренастых крепышей с кожей красной, как закатное солнце. Название планеты на их мелодично-свистящем языке Петрову повторить не удалось. Поклонялись они такой же даме с крыльями, но требовали от нее защиты исключительно своих интересов. Гена так и не понял, то ли две местечковые валькирии вынуждены были постоянно драться между собой, то ли богиня была все же одна, но страдала комплексом нетерпимости к самой себе.

Еще более странно выглядело отсутствие планеты в Атласе. Джо утверждал, что Альянс Большой Земли имеет закрытый список подобных планет. Планет, где есть разумная жизнь, но она висит на волоске и скоро в силу тех или иных причин прервется. Альянс просто ждет, когда количество разумных упадет ниже критической массы, когда местная цивилизация загнется, а остатки населения попросту вымрут или деградируют до полуживотного состояния. И вот тогда планета «откроют», и человечество с энтузиазмом будет обкатывать ее под себя.

Выглядело гнусно.

Не протянуть руку помощи, а сидеть и дожидаться, пока место освободится. А потом попросту заграбастать. «Человеку нужны человеки, нам бы границы Большой Земли растянуть пошире. Землянам нужно земное», – теперь в этих словах обнаружился второй смысл. Неожиданный. Мерзкий. Но он же