Читать интересную книгу Убийство в спальном вагоне - Себастьян Жапризо

— Какая подлость, — повторил Малле, качая головой. — Его жена сначала кричала, а теперь, когда дети с ней, молчит и смотрит на тебя, словно ты можешь вернуть ей мужа. Все время вспоминает меховые ботинки (у меня голова от этого кругом идет), которые купила ко дню его рождения. Она говорит только об этом. Ему, мол, было холодно в кабине грузовика. Клянусь тебе, это так.

Грацци кивал головой, смотрел на распростертое тело и думал о том, какой он болван, что дал всучить себе это дело. За двадцать лет должен же я был научиться делать только то, что умею. А Таркэн все не едет.

Риволани упал вперед, отброшенный, как бумажная кукла, выстрелом из крупнокалиберного пистолета, после чего прополз еще метр. Выстрел был такой силы, что половину его головы разнесло вдребезги, и в глубине бокса виднелась большая лужа крови.

Один из жандармов как раз возился там. Грацци отвел глаза и посмотрел на «Ситроен». Малле, как намагниченный, следовал за ним так близко, что можно было различить запах его волос. Они у него были такие же густые, как и на бороде, дважды в день он смачивал их дешевым бриолином.

На залитом цементом дворе друг против друга стояли десять трехметровых боксов с поднимающимися вверх железными дверями, которые запирались на замок. Дом Риволани находился в конце улицы, в тупике, поросшем редкой травой.

Как и каждое воскресенье, если он не был в поездке, шофер с женой и старшим сыном, парнем лет тринадцати, который сегодня пропустил школу и в ближайшие дни будет для своих товарищей героем происшествия, отправились в кино.

— Когда они вернулись?

— В 11–11.15 вечера. Ездили в кинотеатр «Сен-Лазар». Из-за этой истории в поезде Риволани решил повезти их на что-нибудь веселое. Потом, высадив семью у дома, поехал сюда, чтобы поставить машину в гараж. Жена говорит, что он пользовался ею только по воскресеньям, чтобы съездить на дачу или в кино. Забеспокоилась она, когда тот не вернулся спустя целый час. И как только сын лег спать, отправилась в гараж, решив, что он задержался, чтобы что-то починить. На ее крики сбежались соседи и сообщили о случившемся в комиссариат Клиши.

Грацци смотрел на чистые сиденья машины, на щиток. В свободные часы Риволани приходил сюда с сыном. Они чистили машину, обсуждая ее достоинства, — уверенный в себе отец и уверенный в отце сын. Точно так же Грацци будет вести себя с Дино, когда тот подрастет и они купят машину.

— Никто ничего не слышал?

— Ничего. Пока жена не закричала. Самое странное, что она сама погасила фары, она помнит, как погасила фары. Понимаешь?

Ну вот, подумал Грацци, не хватало только, чтобы он начал хныкать. А тут как раз появится Таркэн и тоже начнет приставать.

Малле привык недосыпать и сейчас только качал головой. Затормозив посреди двора на своей «403-й» черного цвета, подъехал патрон. Сзади у машины был крюк. Во время отпуска к нему крепили прицеп с лодкой.

Не подходя, Таркэн слегка помахал рукой Грацци и Малле, вошел в бокс, выставив свое пузо беременной женщины, и наклонился над трупом. Жандармы и заместитель комиссара Клиши наблюдали за ним. Секунд через тридцать он поднялся, освещенный внезапно появившимся в этот октябрьский понедельник солнцем, и с облегчением произнес единственную за все утро толковую фразу:

— Этакую пушку можно купить только из-под полы, дети мои. С 45-м калибром по улицам уже не бегают. Ублюдок, который пользуется такими пулями, — профессионал. Но тут он сделал серьезный промах, потому что если вы встречали гангстеров, оставляющих после себя такую визитную карточку, значит, вы их знаете лучше меня!

Пуля была тщательно обрезана крестообразно, да не просто, а подпилена таким образом, чтобы оставить четыре отметины на цели. В лаборатории Ротру, повидавший за тридцать лет много всякого свинца, заявил, что такими пулями во время минувшей войны в Азии пользовались англичане. Проникая под кожу, пуля разрывается внутри. Он рассказал еще, что слышал о процессе над двумя профессиональными охотниками из Фор-Лами, которые таким же способом подчас убивали животных.

Их было пятеро у стола патрона — Грацци, Жуй, Безар, привезший чемодан Жоржетты Тома, Аллуайо и Парди, мрачный корсиканец, куривший, прислонясь к косяку двери. Малле поехал спать. Габер охотился за девушкой из Авиньона, проверяя агентства по найму и комиссариаты полиции.

Лицо Таркэна лоснилось, на губах повис погасший от слюны окурок. Он принял эстафету от Малле и все время качал головой, уставившись в одну точку с видом человека, который снова не может найти свой зонтик.

Затем выругался, сказал, что слишком терпелив и чтоб у него всегда была под рукой бутылка пастиса. Так чем он, Грацци, занимался с субботнего утра?

— Суббота была позавчера, — сказал Грацци. — Потом последовало воскресенье. Вы предполагали, что за это время мы ликвидируем этого субъекта?

— Кто говорит «ликвидируем»?

— Я это так говорю.

Парди пошевелился у двери и сказал тягучим голосом с акцентом Тино Росси[3], слово, мол, найдено точное, шофер был ликвидирован как нежелательный свидетель.

Наступило молчание. Они все так думали.

— Его кто-нибудь успел допросить? — поинтересовался патрон более спокойным тоном.

— Да, вчера днем я посылал к нему Габера. Шофер должен был утром приехать дать показания.

Грацци вынул красную книжечку и, полистав, нашел то место, где записал слова Жан-Лупа об их разговоре. Вернувшись от Кабура, которого они не застали дома и чью квартиру обыскали назло консьержке, без санкции прокурора — слегка, ни к чему не прикасаясь — они сидели в пустой комнате за столом, освещенным лампой. В эту минуту Кабур и причина его исчезновения беспокоили их больше, чем шофера. Жан-Луп куда-то заторопился. На листке записной книжки было написано всего несколько слов.

— Раз в неделю Риволани ездил на юг. Туда возил разные товары, обратно — свежие овощи. На прошлой неделе около Берра у него сломался грузовик, и он оставил его чинить. А поскольку это должно было занять несколько дней, то решил вернуться поездом. В конце недели ему предстояло отправиться за своим грузовиком.

Не снимая шляпы, Таркэн сказал:

— Ладно, я не спрашиваю о его жизни.

— Он сел, стало быть, в поезд в пятницу вечером. Описание пассажиров совпадает с кабуровским и актрисы. Мы были у нее вчера днем. Сейчас она, должно быть, ожидает в приемной.

Грацци посмотрел на часы: было 11.30. Ей, вероятно, уже наскучило там ждать. Наблюдавший за ним Таркэн приказал Жуй проверить это и спровадить старушку. Если понадобится, за нею, мол, пошлют.

— Принимая во внимание характер его работы, — продолжал Грацци, — можно представить себе, что он сразу же засыпал, где бы ни садился. И в купе он улегся первым и встал последним. Ничего не видел и не слышал.

Голос Тино Росси позади Грацци произнес, что тут что-то неспроста: раз уж кто-то потрудился дождаться возвращения шофера из кино, то вовсе не для того, чтобы наказать за его беспробудный сон.

— Во всяком случае, он ничего не помнил. Видимо, у убийцы память получше.

Раздался звонок внутреннего телефона. Таркэн взял трубку, покачал головой, несколько раз сказал: да, спасибо, старина. Повесил трубку и заявил, что Грацци сильно повезло: оставалась все же улика — револьвер.

— Ротру категорически утверждает, что это «Смит-и-Вессон» с глушителем, недавнего выпуска, купленный человеком, знающим толк в оружии. Да, цыпочки мои, с глушителем, но в виде груши, а не цилиндра.

Грацци так ненавидел слово «категорически» в устах патрона, что становился несправедлив. Поэтому он сказал, что Ротру уже не впервые определяет цвет глаз человека по кусочку свинца, а потом все оказывается наоборот. Так что не смешите своим рисунком.

Сам Грацци не смеялся, а пристально смотрел своими большими голубыми глазами на Таркэна, который разглядывал его галстук. Внезапно тот вскочил, словно собираясь проглотить окурок, а заодно и Грацци. Но промолчал. Только сдвинул шляпу на затылок и повернулся к окну.

Продолжая смотреть ему в спину, Грацци сказал, не переводя дыхания, своим ясным и сильным голосом, что лучше поторопиться, потому что, если хотите знать мое мнение, Кабура не удается обнаружить, а он так поспешно покинул квартиру, что даже не потушил свет в ванной. Если будем мешкать, то еще кого-нибудь пристрелят. Пока у нас только женщина с тремя детьми и шофер грузовика.

Таркэн ответил, что и этого уже немало.

Он неподвижно стоял у окна, скорее спиной, чем боком, в широком пальто, на котором уже давно разошелся один шов, — вполне обыкновенный человек. И, видимо, говорил себе: это не Кабур, это профессионал, и все случилось в поезде, так что если я смогу послать десять парней по оружейникам и раздобыть кой-какие сведения у полиции нравов, не пройдет и 48 часов, как он будет наш. Его схватят, передадут Фрегару, а этот дурень Грацци может и дальше разыгрывать Шерлока Холмса, если ему это нравится.