Слушая ее слова, он почувствовал, что мог бы в самом деле стать королем, если бы она была его королевой. Но он никогда не будет Айем. Теперь он понимал то, что наверняка знали Современники — ни одному человеку не суждено прожить жизнь другого. Но в личине Айя ему, возможно, удалось бы послужить людям.
— А я вам нравлюсь, моя госпожа? — перебил он Алике.
Ее глаза, излучавшие дивный свет, обещающе взглянули на него. В этот момент, будто почувствовав что-то, появились гувернантки и объявили, что пора заканчивать прогулку.
— До завтра, сказал он, пожимая руку принцессы, что допускали правила придворного этикета.
— До завтра, мой господин.
Гувернантки повели ее в замок. Она обернулась, чтобы послать ему еще один многообещающий взгляд, прежде чем скрыться из вида.
Матт остался один. Он стоял, пристально глядя вслед принцессе, мечтая о том, чтобы завтра, когда он вновь ее сможет увидеть, наступило еще десять тысяч раз. Затем он снял шлем и потер свою голову. Его коммуникатор до сих пор молчал. Конечно, он должен связаться с Оперслужбой и доложить обо всем происшедшем.
Вместо этого он снова надел шлем и стал спускаться в главную башню, где в одной из комнат лежал Юнгуф под присмотром придворного лекаря. Сквозь открытые двери комнаты Матт увидел, что возле раненого находится кто-то из его родственников, охранявших покой больного. Он не решился войти. Однако, заметив его, родственники закивали головами, приглашая его внутрь. Они заговорили с ним учтиво и без усилий над собой. Похоже, никто из Дома Юнга не питал к нему враждебности за победу в поединке.
Лицо Юнгуфа было бледным, а сам он выглядел каким съежившимся. Он трудно, с бульканьем дышал. Когда он повернулся на своем ложе, чтобы сплюнуть кровь, повязка ослабла, и было видно, как из раны вместе с дыханием вырывается воздух.
Его лицо не выразило никакого страха, когда Матт подошел к нему. На вопрос о своем самочувствии он сказал, что умирает. Он хотел рассказать Матту о чем-то еще, но говорить ему было слишком трудно.
— Ваше Величество, господин Ай, — произнес один из родственников, — я думаю, мой кузен хочет сказать, что его вызов не имел под собой оснований, и поэтому он заранее знал, что не может победить.
Юнгуф кивнул головой.
— И еще…
Кузен остановился, потому что другой родственник стал делать ему предупреждающие знаки, но он не стал обращать на них никакого внимания.
— Мне кажется, Юнгуф хочет сообщить вам, что против вас здесь замышляются такие вещи, с которыми не справиться мечом.
— Я видел брошенную на землю белую одежду.
— Значит, вас уже предупредили. Сможет ли ваш новый Бог защитить вас, когда меч окажется бесполезным?
Где-то в ночи послышался крик чайки. Глаза Юнгуфа, вдруг наполнившиеся страхом, обратились к маленькому окошку.
Матт пожелал удачи мужчинам Дома Юнга и по лестнице вновь поднялся на крышу замка. Здесь он был совершенно один, и никто не мог его заметить. Охрана замка была чисто символической.
Наступила полная темнота. Глубоко вздохнув, он нажал пальцем на правое крыло шлема, подключая коммуникатор.
— Оперслужба слушает.
Скрипучий голос Современника был лишь шепотом, но Матту показалось, что его звук волшебным образом сделал всю эту ночь, зияющую чернотой, и даже сам замок чем-то нереальным. Реальностью была только зловещая пещера-крепость в центре фантастического сплетения машин и энергии.
Матт докладывал об уходе Номиса, о сброшенных белых одеждах, заключавших в себе угрозу. Его голос казался безжизненным даже ему самому.
— Да, экраны наших компьютеров показывают, что линия жизни Юнгуфа повреждена. Он, скорее всего… — что-то странное прозвучало в голосе Современника. — Хотя, это не имеет особого значения.
Слова означали, что события, связанные с поединком никоим образом не задевали исторической основы мира Современников.
— Вы уже слышали что-нибудь о драконе?
— Нет.
Дорожка всходившей луны освещала спокойную гладь моря до самого горизонта.
— Почему вы так много говорите о драконе?
— Почему? — казалось, тихий голос треснул. — Потому что это важно!
— Да. Я это знаю. Но что же вы ничего не говорите о моей миссии короля? Если вы поможете мне, я справлюсь, хотя мне кажется, что у меня не получается по-настоящему быть Айем.
Наступила пауза.
— Вы справляетесь со всем как нельзя лучше, Матт. Когда потребуется сделать что-то дополнительное для того, чтобы стать еще ближе к Айю, мы вам сообщим. Черт побери, наши видеосистемы показывают, что вы прекрасно справляетесь. Как я уже сказал, произошедшее с Юнгуфом абсолютно не важно. Вам нужно остерегаться дракона.
— Конечно, я буду остерегаться.
После вежливого окончания разговора Матт решил, что пора навестить людей Айя, временно размещенных в караульном помещении замка, встроенном в массивную наружную стену. С такими мыслями он спускался по лестнице главной башни.
Думая о своем, он не заметил, что внутренний двор был почему-то темнее, чем обычно. Не вызвало удивления и то, что задние ворота были полуоткрыты и не охранялись. Шорох быстрых движений за спиной насторожил его, но слишком поздно. Прежде чем он успел выхватить меч, на него набросились какие-то люди и повалили наземь. Отбросив гордость Айя, он хотел позвать на помощь, но на голову ему надели плотную повязку.
— Сэр, не найдется ли у вас свободная минутка? Это важно.
Командир Оперслужбы раздраженно оторвал взгляд от стола, но выражение его лица сразу изменилось, когда он увидел глаза Деррона и заметил что-то в его руках.
— Входите, майор. Что это?
Деррон вошел в кабинет на негнущихся ногах. Под мышкой у него был крылатый шлем.
— Сэр, дело касается его. Это тот шлем, который Матт нашел на своем корабле перед отправлением. Сегодня люди из службы Связи пришли ко мне, чтобы кое-что сообщить о шлеме. Его хронотрансмиттер передавал постоянный шумовой сигнал.
Оперком с нетерпением ждал окончания его речи.
— Связисты объяснили мне, что точно такой же сигнал издает тот шлем, что носит Матт. Какой бы шлем из этих двух он ни носил, он обнаруживает себя этим звуком, который хорошо знаком берсеркерам. Естественно, они засекли его и поняли, что для них поставлена ловушка. Ведь они до сих пор не схватили и не убили Матта.
Деррону удавалось контролировать свой голос, хотя он чувствовал, как гнев сжимает ему горло.
— И вы шокированы тем, что мы делаем, Одегард. Так?
Негодование Оперкома тоже заметно нарастало. Но он нисколько не чувствовал себя виноватым. Казалось, он был только раздражен крайней бестолковостью Деррона. Он взглянул на стоящий у него на столе дисплей и начал крутить селектор.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});