— Я её не вижу, — возвестил Калвин. Маргарет действительно от них сбежала, и теперь уж поздно суетиться.
Фарид без предупреждения сел в песок и начал расшнуровывать кроссовки. Тогда Рушер намеренно двинулся дальше. Ему тоже не мешало вытряхнуть балласт, но как упустить такой случай! Фарид бросал на него гневные взгляды, но пощады не просил. К тому же, он страх как боялся заблудиться один.
У Калвина тоже был песок в обуви, но он терпел из злорадства. Так они и пакостили друг другу, пока не натёрли ноги. И вскоре начали хромать. Оба из гордости носили обувь на два размера больше, и оттого вес песка, набившегося в неё, стал невыносим.
— Ну ладно, всё равно уже торопиться некуда, — проворчал Калвин, бухнулся в горячий песок и тоже принялся расшнуровывать кроссовки. Это было нечто вроде перемирия. Он снял носки, вытянул натруженные ноги и растопырил пальцы.
— Я иду обратно. — сказал он далее и полюбовался узкими, изящными ступнями. Фарид не мог этим похвастаться, да и не догадался бы — его ценности были духовными.
— Давай ещё поищем. — без всякого энтузиазма предложил Гесер. Просто, чтобы услышать отказ. Потом можно указать на Калвина, как на зачинщика мятежа.
— А какой смысл? — ни о чём не догадался духовно неразвитый Рушер. — У нас даже топорика нет.
— Ладно, было бы предложено, — согласился Фарид с истинно восточным коварством.
— Как скажешь, — добавил он для верности.
Лениво переругиваясь, они поковыляли обратно в лагерь.
* * *
— Маркус, вы всё спорите с доком о воде, — слегка задыхаясь от быстрого хода, заговорил Вилли, — а как местные жители её добывают?
Так получилось, что Валентай опять оказался в паре с проводником и отправился на юго-восток на поиски подходящих кольев. Хитрый профессор подметил, что Маркусу интереснее разговаривать с Валентаем, нежели с кем-либо другим. И вот Кондор так составил поисковые отряды, что для Вилли не нашлось пары. Пускай этот симпатичный и общительный студент послушает, что выдаст переводчик в минуту откровенности. Да и сам юноша так и тянется к угрюмому проводнику.
Сначала Маркус Джок заколебался, не желая брать с собой попутчиков, но потом неожиданно согласился. Он действительно из всех студентов контактировал только с Валентаем. Всем остальным трудно было добиться от упрямого метиса хоть одного приветливого слова. Вот и теперь он легко шагал по россыпи мелких острых камушков и не обмолвился ни звуком, пока Вилли с ним не заговорил.
— Может, как-нибудь увидишь, — пообещал Маркус в ответ. — Но я бы этого не хотел. Док не верит — думает, я его обманываю. Да и увидит — не поверит. Он забывает, что здесь не цивилизованный мир, здесь свои законы.
Едва уловимая горечь в голосе проводника, неприятно поразила Вилли. Только жаловаться недоставало! Он всегда считал, что безвыходных положений в принципе не существует. Просто надо найти выход.
— Слушай, у меня идея! — словно в ответ на мысли спутника заговорил Джок. — Давай поищем воду вон в тех скалах! Где-то тут, я слышал, существуют сталактитовые пещеры.
Это было уже гораздо лучше. Вот будет хорошо, когда вместо каких-то бесполезных в их положении кольев они найдут для экспедиции воду. Даже Боб Мелкович заткнётся. Правда, указанные горы находились порядком в стороне от нужного пути, но время в последние дни словно потеряло для них значение.
Вилли огляделся, прикидывая обратный путь. Далеко позади остались ветхие стены этого странного города, Стамуэна.
— А почему в городе земля принадлежит мёртвым? — снова заговорил Вилли. — Где же тогда кладбище?
Маркус прыгнул на очередной камень и забалансировал, рискуя свалиться в колючие заросли.
— Ты не поверишь! — расщедрился он на эмоции. — Город — это и есть кладбище!
Это было так неожиданно, что Вилли остановился.
— Ходить в Стамуэне можно только по мощёным дорожкам, — продолжал лекцию гид. — а земля между домами и мостовой принадлежит мёртвым. Вот почему не стоит заступать на песок. Когда кто-то из додонов умирает, в смысле его тело, то его туго спелёнутым в позе эмбриона выставляют на солнце. За сорок дней тело мумифицируется и становится совсем маленьким. Тогда его ещё раз плотно пеленают и опускают в заранее вырытую ямку. Ямка цилиндрическая, размером получается не более канистры для воды. Сорок дней подсыпают по горсти песок и утрамбовывают лопатками. И так продолжается уже многие, многие сотни лет. Может, даже тысячелетия.
— Что же получается, — поразился Вилли, — весь город стоит на костях? И не воняет?
— Скажешь тоже. — высокомерно ответил Маркус. — Большая честь быть похороненным в песках города. Это только для верных.
— А есть и неверные?
— Я, например, — любезно сообщил Джок. Похоже, он нисколько от этого не был огорчён. — Осёдлая жизнь в Стамуэне не для меня. Я всегда был искателем приключений.
Некоторое время они двигались молча. Вилли обходил сидящих на камнях ящериц — те словно впали в кому от зноя, даже глазки у них остекленели. Изредка попадались крохотные мыши, суетливо бегающие среди колючего кустарника. Птиц вообще нигде не наблюдалось. В воздухе ощущалась сухая жара, дул слабый ветер, не приносящий облегчения. Все в лагере страдали от сухости воздуха, а вот Маркусу всё нипочём. Для него это — родина.
Появилась какая-то пожухлая трава, забегали жуки. Нигде не видно крупного помёта, который указывал бы на присутствие травоядных.
— А львы здесь водятся? — снова заговорил Вилли, вспомнив недавно услышанный далёкий рык.
— Да ничего здесь не водится! — с неожиданной тоской бросил проводник.
Впереди постепенно вырисовывались тёмно-серые камни. Скалы шли уступами. Их грани изрезаны глубокими морщинами. Вся горная группа выглядела хаотично нагромождёнными осколками. Она вырастала из безбрежной пустыни, словно огромная игрушка, брошенная великаном.
— Смотри: человек! — сообщил Валентай.
Вдали, откуда-то сбоку от горной россыпи, двигалась маленькая фигурка.
— А, очень кстати, — заметил проводник. — Вот сейчас ты и посмотришь, как носят воду жители Стамуэна.
В голосе Маркуса снова проскользнула горечь. Он сошёл с каменистой тропки в сторону и присел на камень за колючими кустарниками, приглашая Вилли к отдыху.
— А, может, нам стоило взять канистры? — было озаботился тот.
— Тоже не веришь? — усмехнулся Маркус. — Ну, имей немного терпения. Всё сам сейчас увидишь.
Вилли решил больше не быть наивным, как ребёнок, не задавать поспешных вопросов, и подождать. В конце концов, проводник просто патологически желчный человек. Его послушать, так надо ложиться и немедленно помирать, а то через пять минут жизнь станет настоящей отравой! Ничего удивительного, что деятельный, энергичный Кондор всё время пересекается с ним! Постоянные нотки удручённости только и сквозят в речи Маркуса. Это в самом деле становится невыносимо! Простые вещи в его изложении выглядят сущей безысходностью! Можно подумать, что Вилли никогда не видел, как в Африке носят воду!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});