мире виноделия и фермерства – но никакие выставки, салоны, награды, упоминания в лучших винных гидах, поставки в мишленоносные рестораны не могли сделать их счастливее, чем в те моменты, когда они просто были друг с другом.
Вера знала все это, продолжая уже будто на автомате говорить об ужине с китайцами, а сама смотрела на него и тонула в этой любви, осознавая, сколько радости дает ей вот эта самая настоящая ее жизнь.
Вдруг почувствовала, что что-то коснулось ее ноги – прибежала их черная овчарка с глазами-смородинами и, тыча носом ей в бедро, попросила ее погладить.
– Фанни, дорогая, марш отсюда! – приказал он собаке, та покорно поплелась вон из амбара.
– Малышка! Я с ней пойду, а то обидится, – сказала Вера и, поцеловав его, пошла вместе с Фанни к Виттории – готовиться к приезду туристов.
…она проснулась от громкого настойчивого и нервного стука в дверь. Сердце тоже колотилось как сумасшедшее: «Что случилось?!» Вера быстро натянула домашние шорты и подбежала к двери, посмотрела в глазок – по ту сторону стояла взъерошенная соседка, ее лицо покрылось пятнами от ярости. Вера отворила дверь.
– Девушка, вы залили нас! Затопили мне всю гостиную!!! – тучная мадам самым прозаическим образом орала.
– Здравствуйте, – холодно произнесла Вера, – одну секунду, мне нужно проверить, что произошло, я ничего не понимаю.
Она вернулась в квартиру и обнаружила, что из переполненной ванны действительно струятся водопады теплой воды. Кран открыт – Вера быстро повернула его и прошептала:
– Ничего не понимаю, черт… Я же не включала…
Всю оставшуюся ночь и полдня она откачивала из своего жилья воду, а вечером разбиралась с соседкой, что делать: та благосклонно заявила, что в суд подавать не будет, но в том случае только, если Вера возместит ей стоимость ее сверхценного древнего ковра, телевизора, колонок и (тоже, конечно) старинной деревянной тумбы, на которой все это дело располагалось, – насчитано было восемьдесят тысяч рублей.
– Что-о-о?.. – устало протянула Вера. – Да у вас все работает.
Ковер высох, на тумбу почти не попало, телевизор в исправном состоянии, а колонки, кажется, никто и так включал уже лет 15.
– Только на стене разводы, давайте я вам обои переклею. Не вижу ничего другого пострадавшего, Валентина Сергеевна, – Вере меньше всего хотелось ругаться, да и вообще разговаривать с этой язвительной и нахальной, как оказалось, дамой. Лишних восьмидесяти тысяч у нее тоже не было – заметила, кстати, что значительно просела в доходах. Но благодаря тому, что она почти перестала есть и куда-либо ходить, то на то и вышло – тратить тоже практически не на что было.
Соседка громко возмущалась:
– Что значит, не видите?! Вот, вот, ковер вздулся! – она откровенно искала проблем. В комнату вошел ее муж.
– Валя, чего ты кричишь? – спокойно проговорил он. – Здравствуйте, – посмотрел на Веру и едва заметно поклонился. Высокий, подтянутый, с аккуратно уложенными темно-русыми волосами, он возвышался над двумя женщинами, как безразличная скала, призывающая заткнуться перед величием могучей природы. Ему было около пятидесяти. Глубокие карие глаза прятались под раскидистыми пушистыми бровями, губы – в темной бороде. Одет он был в простую белую футболку и коричневые домашние брюки. От него исходило тотальное ощущение какого-то чуть тревожного, высокомерного умиротворения.
– Валь, все нормально. Разберемся. Бывает всякое.
– Ничего не бывает, Леш! Я не знаю, работают ли колонки.
– Да Бог с ними, – он заглянул за телевизор, оценивая его состояние. – Все в порядке.
– Я заплачу за обои, договорились? – сказала Вера. Она была просто счастлива появлению этого человека с диапазоном чувств, колеблющимся примерно от нуля до нуля.
– Не надо, расслабьтесь. Это мелочи, – Алексей посмотрел Вере в глаза. Они твердили: «Рад вас видеть, а теперь идите домой, пожалуйста». Вера глянула в сторону Валентины Сергеевны – та стояла насупившись, но молча. Сразу ясно, кто тут хозяин…
– Ладно, – девушка пошла в сторону двери, Алексей двинулся за ней.
– Не волнуйтесь. Незачем делать из мухи слона. Я Алексей, – он протянул ей руку. Она пожала ее. Прохладная, сухая.
– Вера.
– Очень приятно, Вера, – он посмотрел прямо ей в глаза и задержал ладонь всего на секунду, которой оказалось достаточно, чтобы заметить что-то особенно вкрадчивое в этом рукопожатии.
– И мне. До свидания. Прошу прощения еще раз, – смущенная, Вера быстро вышла и поднялась в свою квартиру.
«Что это было?» Во-первых, Алексей показался ей странноватым. Приятным, но – она не могла объяснить себе причину этого чувствова – ощущался какой-то подвох. Что-то на ином уровне – тот самый случай, когда в фильмах говорят «тут что-то не так» и спустя пару кадров взрывается бомба. Во-вторых, Вера так и не вспомнила того момента, когда она включила в ванной воду. Может быть, и не она вовсе это сделала? Но кто же еще? Не могла же не признаться себе в том, что стала очень рассеянной… Впрочем, это мягко сказано.
7
За последние месяцы Вера сильно похудела, ее лицо осунулось и заострилось, под глазами пролегли глубокие темно-серые тени, а волосы и губы, казалось, потеряли цвет – словно ползунок «насыщенность» в vsco с силой смахнули влево. У нее все время что-то болело: то между лопатками, то под ними, то бедро тянуло, то голень, то отнималась рука, то в области сердца щемило. Почти всегда раскалывалась голова, легкий жар подкрадывался лихорадкой к стекшим щекам. Она уже почти привыкла к этому состоянию, а если оно становилось чуть интенсивнее, закидывала пару новых обезболивающих – кстати, все чаще и чаще случались дни, когда выходила на улицу она только за ними и только раз в двое-трое суток.
Внутреннее запустение перебралось неспокойной кошкой на внешнее: бокалы и чашки, собиравшиеся вавилонскими башнями возле и в раковине подвергались головомойке только тогда, когда ей не из чего было навернуть вечерний «милан-торино», на тарелках же – равно как и на полках – сгустилась тень сухой пыли. По полу тоже растекались ее клубки – частицы кожи, одежды, постельного белья, волос, а может быть, думала она, проводя тонким пальцем вдоль столешницы, пепел вулкана, некогда накрывшего Помпею, песок пустынь, спрятавший в своих недрах прекрасное тело Нефертити, останки древних моллюсков и далеких таинственных звезд…
Солнце ни разу не показалось из-за плотной занавеси серых и бурых облаков, а если бы оно перестало быть столь высокомерным и соизволило хоть на десять минут осветить ее комнату, она бы увидела в запылившейся поверхности новые миры, еще недоступные, но уже такие близкие –