— Я не позволю тебе надо мной смеяться! — рявкнул он, быстро схватив ружье за дуло и отодвинув его в сторону.
— Ладно, не злись, — примирительно сказал Бутс.
— Сам не знаю, почему я не свернул тебе шею, — проворчал Джон.
— Потому что ты слишком большой и не стал бы связываться с недомерком вроде меня, — пояснил бандит.
— И кто же тебе это рассказал?
— У меня есть пара глаз, — отозвался Бутс. — Если тебе нужно мое ружье, можешь его взять.
— Не могу в тебе разобраться, — промолвил Сэксон.
— Пока я в тебе разбираюсь, все в порядке, — усмехнулся хозяин хижины.
— Странный ты парень, — заметил Джон.
— Верно — я люблю сытно пожрать три раза в день, но не люблю за это платить.
— Больше я не желаю разговаривать в таком духе, — заявил Сэксон. — Может, это очень остроумно, только мне такое не по душе.
— Будем говорить, как тебе нравится, — согласился Бутс. — А сейчас я так разговариваю, потому что у тебя мое ружье.
— Но у тебя наверняка есть и револьвер.
— В самом деле? — Бандит рассмеялся. — Этого ты никак не мог знать. Выходит, ты умнее, чем я думал.
Некоторое время Сэксон молчал. Он видел, что над ним потешаются, и не мог этого понять. Ведь Бутс прекрасно знал, что Джон может проделать своими руками, однако спокойно смеялся ему в лицо. Наконец быстрым движением ухватил его за шиворот.
— Сейчас я… — Однако душивший его гнев помешал ему окончить фразу.
— Можешь сделать что угодно, — спокойно проговорил Бутс, — но ты ничего не сделаешь.
— Это почему? — удивился Сэксон.
— Потому что ты слишком большой и слишком глупый, — объяснил бандит. — Но не бойся — я никому об этом не скажу.
Джон не нашелся что ответить.
— И Дэниел Финли тоже не скажет, — добавил Бутс.
— Значит, он тоже считает меня дураком?
— Он ведь не глупее меня.
— Ладно, — махнул рукой Сэксон. — Не знаю, почему я до сих пор не переломал тебе кости, но не стану этого делать.
— Конечно не станешь, — подтвердил его собеседник. — Тебе отлично известно, что я как раз то лекарство, которым ты можешь воспользоваться.
— Каким образом я могу тобой воспользоваться?
— Финли наверняка тебе рассказал.
— Ничего он мне не рассказывал!
— Черта с два! Думаешь, я этому поверю?
— Но это правда. Кроме того, я сыт по горло и тобой, и твоей манерой разговаривать.
— Я сыт тобой ничуть не меньше, приятель, — ухмыльнулся Бутс. — Но буду именно так разговаривать, пока ты держишь меня за шиворот.
— Хоть я и не слишком умен, — произнес Сэксон, — однако вырваться от меня ты не можешь. Ладно, Бутс. Я жалею, что пришел сюда и разбудил тебя, — только время зря потерял.
Он отпустил бандита, который промолвил с усмешкой:
— Впервые выбираюсь из переделки при помощи болтовни.
— Твоя болтовня мне осточертела! — огрызнулся Джон, собираясь уходить.
— Погоди минутку! — окликнул его Бутс.
— Ну?
— Как ты смог сделать так, что эта собака не вцепилась тебе в горло?
— Я не бежал, вот собака меня и не тронула.
— И со мной так же, — сообщил Бутс. — Я не бежал, и ты меня не тронул. А теперь поговорим серьезно, Сэксон. Не возражаешь?
— С меня хватит и тебя, и твоих разговоров!
— Если так, то хотя бы возьми лошадь. Отсюда легче добираться верхом, чем пешком.
— Где же я возьму лошадь, седло и упряжь?
— В сарае.
Действительно, за стеной слышалось шуршание сена, которое ели лошади.
— Какую мне взять? — спросил Сэксон, ожидая очередного подвоха.
— Бери лучшую, а то ты уж очень тяжел, — засмеялся Бутс.
Джон пошел в сарай. В конце концов, он смертельно устал от ходьбы пешком.
Войдя внутрь, он увидел трех превосходных жеребцов и серую кобылу, высокую, грациозную, как статуя. Он положил на нее ладонь, и она обернулась к нему, мягко поблескивая глазами.
Сэксон надел на кобылу седло и упряжь, потом вывел ее из сарая и вскочил в седло.
— Ее зовут Мэри, — сообщил Бутс, снова засмеявшись.
Но Джон уже скрылся за деревьями. Однако внезапно повернул кобылу, вернулся к хижине.
— Черт с тобой, Бутс, — сказал Сэксон. — Я не уеду, пока мы не поговорим.
— Я в этом не сомневался, — ухмыльнулся Бутс.
Глава 13
В мире преступлений, где существовали братья Уизерелл, люди действовали под влиянием таинственных импульсов, странных и непостижимых для Джона Сэксона.
— Почему ты позволил мне уехать на серой кобыле? — спросил он, спешившись. — Она стоит кучу денег.
— Далеко бы ты на ней не ускакал, — объяснил Бутс. — Добравшись до входа в ущелье, ты бы наткнулся на здоровенного ниггера, Артура Уильяма Крестона. Знаешь его?
— Нет.
— Крестон здоровается не иначе как пулей, а с ружьем он умеет обращаться. К тому же парень неравнодушен к этой серой кобыле — считает, что она принадлежит ему, с тех пор как ее украл.
— Ты имеешь в виду, что позволил бы мне скакать навстречу гибели? — воскликнул Сэксон.
— Почему бы и нет? — передернул плечами Бутс. — Если у тебя хватило совести забрать кобылу и уехать, значит, ты заслужил пулю в башку.
Хладнокровие этого человека сбивало Джона с толку. Казалось, Бутса ничем не прошибешь.
— Ладно, — проворчал Джон. — Забирай свою кобылу и прощай.
— Пока, — отозвался Бутс. — Мне жаль с тобой расставаться, но далеко ты не уйдешь.
— Почему?
— Потому что будешь все время думать обо мне и вскоре вернешься назад.
— Говоришь словно по писаному, — сердито проворчал Сэксон.
— Просто вижу, что мы могли бы воспользоваться друг другом, — ответил Бутс.
— Ну и как же я мог бы воспользоваться тобой?
— Так, как лев пользуется лисой.
— А тебе от меня какой толк?
— Я давно хотел увидеть мертвыми обоих Уизереллов. С одним ты разделался, и, возможно, у тебя появится шанс покончить с Пасьянсом.
— Ты ненавидишь Уизереллов? Какого же рожна ты якшался с ними?
— С Пасьянсом я не якшался с тех пор, как он гадко со мной обошелся. Ему известно, что я бы содрал с него кожу, если бы мог. Боб знал, что я ненавижу Пасьянса, но считал, будто в нем я души не чаю. Болван! Я был счастлив, увидев, как твоя пуля пробила ему череп. Он не оправдал моих надежд.
— А на что именно ты надеялся? — полюбопытствовал Сэксон.
— На то, что они с Пасьянсом в один прекрасный день перестреляют друг друга, а я буду смотреть и радоваться, — рассмеялся Бутс.
Сэксон изумленно уставился на него:
— По-твоему, братья могли перебить друг друга?
— Конечно могли! Боб завидовал Пасьянсу. Он в любой момент мог бы взбрыкнуть, а Пасьянсу выстрелить — все равно что мне моргнуть глазом. Но потом я понял, что у Боба кишка тонка выступить против брата. А когда появился ты, я подумал, что, может, тебе удастся то, что не удалось ему. Поэтому согласен стать твоим рабом и выполнять все твои приказания.