Поэтому все ликовали, начиная с самого папы, и капитан Солово решил устроить своему экипажу последнюю (он подчеркнул это слово) пьянку. Барон Колонна, мудро выяснив окольными путями, какого сорта веселье ожидает пиратов, вежливо отказался присоединиться к ним. Он заметил, что капитану уже уготовано место среди чиновников Ватикана. Все… невыгодные для героя факты устранены из личного дела. Завтра Солово надлежало приступить к новым обязанностям и не оглядываться назад… или же в случае неожиданных трудностей вновь обратиться к барону.
Через три-четыре часа, отданных потреблению чистого алкоголя, процедура достигла той стадии, которую Солово всегда называл «лезвием ножа», — общее веселье резко сменялось раздражительностью, а мысли пиратов обращались к собственным ножам. На борту корабля подобный момент проходил относительно безвредно, если не считать нескольких порезов… ну, в худшем случае, одного покойника. Однако на берегу, да еще в большом городе, Солово не чувствовал себя так же спокойно и уверенно. Он не хотел отвечать за то, что может случиться, — и ему пора было уходить.
Прощально махнув, — что заметили немногие, — он поднялся и врезался в какое-то тело. Желая немедленно схватить оружие и нанести удар, Солово вовремя сообразил, что перед ним всего лишь крохотная старушонка из тех, кто часто зарабатывает в тавернах.
— Хочешь по руке погадаю, сладенький? — проговорила она, так и не заметив собственной большой удачи.
Задержка позволила пиратам осознать, что капитан оставляет их, и весть об этом пробежала вдоль столов.
— Давай! — завопили они во внезапном сентиментальном порыве предотвратить уход обожаемого вожака. — Давай! Пусть старая корова подзаработает. Посмотрим, что тебя ждет!
Христианская церковь всегда хмуро смотрела на подобные развлечения, и Солово в обычной ситуации уклонился бы. Однако сейчас его возражения могли бы вылиться в долгий и шумный скандал. К тому же он начинает новую жизнь… не благословить ли ее добротой? Солово сунул бабульке целый дукат и, улыбаясь, протянул следом за ним руку.
С улыбкой она приняла и то и другое и стала разглядывать ладонь… Старуха не отводила от нее глаз, молчала… умолкли и пираты.
А потом выронила руку Солово, словно обжегшись, вернула монету и, не отводя от него глаз, попятилась спиной к двери, переступая негнущимися ногами.
— Мы были ошеломлены, — сказал фемист из Уэльса на другом конце существования адмирала, удаленном от жизненной лихорадки и кипения всяких страстей. — Полная перемена образа жизни, а вы чувствовали себя подобно рыбе в воде.
— Не слишком-то подходящая метафора, на мой взгляд, — проговорил Солово. — Все наоборот. Вы заставили меня покинуть не знающее порядка царство Нептуна.
— Верно подмечено, — кивнул фемист. — Да, мы хотели поставить вашу карьеру на прочную и стабильную твердь. Однако мы рассчитывали столкнуться с переходным периодом… предполагали, что нам придется извиняться за вас и подсказывать, как следует себя вести.
— Да, — согласился Солово. — Я так и не привык вести себя, как подобает обычному человеку. Повиновение и работа, продвижение и подчинение… сложный настой.
— Но как вы впивали его, — улыбнулся фемист. — Дневные часы, проведенные в Ватикане, дом, женская любовь… жена-христианка наконец! Мы уж и не знали, чего ожидать далее.
Адмирал обернулся к своему гостю со зловещим огоньком в глазах.
— В том-то и дело, — заявил он. — Вы все знали слишком хорошо…
Дело было в ту самую пору, когда умер Михаил Горбачев.
Археолог позволил своей ассистентке из Италии дать сигнал «крупной находки».
— Аааааа! Сюююдаааа! — пропела она сладким голосом.
А это означало, что землекопы, рядовые, и не только, могут оставить свои траншеи и поглядеть, что обнаружилось. Археолог считал подобные сборы благоприятно воздействующими на трудовую атмосферу.
Когда собралась загорелая толпа, археолог скреб землю со все возрастающим энтузиазмом. Он даже не заметил, что иные явились с сигаретами, строго запрещенными в раскопе.
— Повезло, — объявил он собравшимся. — Это могильная плита… не античная, как будто позднее средневековье. Джой, дай кисточку, посмотрим.
Превосходно сложенная английская девица, блеснув вишенками глаз, передала требуемый инструмент. С легкостью, рожденной практикой, археолог воспользовался им, чтобы смахнуть оставшуюся почву.
— Ах ты сволочь! Разбитая. Уэйн, это твоя бригада здесь кирками махала?
— Да что ты, — ответил высокий англосакс в очках а-ля Джон Леннон. Я следил за ними — только лопатами.
— Ну, значит, кто-то стукнул. Вот место удара, и от него трещины расходятся.
— По-моему, старый разлом, — авторитетно отозвался Уэйн, склоняясь вперед и заглядывая в канаву.
Археолог разогнулся.
— Похоже, ты прав, — пробормотал он. — Какой позор! Вот что, ребята, я и не рассчитывал отыскать здесь что-то подобное. Насколько мне известно, церкви поблизости никогда не было, поэтому плита либо попала сюда откуда-то еще — и была при этом преднамеренно разбита, — либо тот, кому она принадлежит, похоронен под нею не в освященной земле. Тем не менее отличная награда на пути к античным слоям.
— А можно ли хоть что-то прочесть? — спросила Джой.
Археолог нагнулся пониже и еще раз махнул кистью по камню.
— Тут много чего написано, но буквы в скверном состоянии: трещина прошла прямо по ним. Думаю, латынь. С одной стороны надпись побольше. Потише, посмотрим: СО-ЛО-ВО… Солово. Ну и ну!
— Здесь была вилла, называвшаяся этим именем, объяснил Уэйн собравшимся каприйским рабочим. — С пятнадцатого по шестнадцатое столетие… там, где потом будет вилла Ферсен. Мы уже обнаружили кое-какие фрагменты оттуда: обломки статуй, тот причудливый ключ, который мы вчера вам показывали, — с выступами и нашлепками.
— А это, наверное, и сам хозяин, — с улыбкой проговорил археолог. — Как аккуратно! Смотрите, здесь пока не копать, надо придумать, как поднять эту тушу и сохранить.
— Вот что, — промолвила Джой нерешительным тоном. — То ли глаза подводят или просто так легло зерно камня, но… непохоже, чтобы это был естественный разлом.
Она легко соскочила в траншею и опустилась на колени возле камня. Открывшийся вид на светло-кофейные бугорки разбудил в мозгу археолога дремлющие машины, и следующую реплику он уже не расслышал.
— Пардон?
— Я сказала, что это «V», — повторила она, нагибаясь еще ниже, тем самым создавая археологу новые сложности. — Большое заглавное «V»!
Когда оказалось, что концы «разлома» действительно красиво украшены, а уголок буквы прикрыт роскошными молниями, археолог ощутил потребность проделать в свободное время некие исследования.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});