Читать интересную книгу Психологическая сепарация: подходы, проблемы, механизмы - Алла Рубченко

Роттер определил два генерализованных ожидания: локус контроля (экстернальный и интернальный) и межличностное доверие. Идея об экстернальном локусе контроля отчасти нашла свое подтверждение в концепции выученной беспомощности представителя радикального бихевиоризма Мартина Селигмана. Согласно модели выученной беспомощности Селигмана, когда подопытные животные, как и люди, чувствуют, что не могут контролировать аверсивные события, они склонны демонстрировать реактивный синдром. В поведении животных (например, собак) наблюдается пассивность, отсутствие мотивации, ожидание потери контроля, эмоциональность, физиологические реакции; для обозначения аналогичных симптомов у человека используется понятие депрессивного эпизода. Человек переживает беспомощность тогда, когда независимость реакции от негативных воздействий распространяется не только на конкретное поведение, но и переносится на другие ситуации, становится устойчивой. Опыт выученной беспомощности ведет к ожиданию таких же эффектов в похожей ситуации; и чем выше субъективная уверенность в неуспехе, тем более выражены дисфункциональные реакции. Недостаточная регуляция оперантного подкрепления ведет к неэффективности социальных навыков и рассматривается как механизм возникновения неврозов, фобий, депрессий и т. п. Эти предположения подтвердились в эксперименте Абрамсона и Тисдейла. Для получения необходимых данных пожилых людей, проживающих в доме престарелых, поделили на две группы. Одна группа вела обычный образ жизни, была полностью поручена заботам персонала, другой группе – контрольной – предоставляли возможность проявлять свою активность, например, заводить цветы, ухаживать за ними, выбирать, чем заняться. При сравнении результатов выяснили, что в основной (беспомощной) группе уровень смертности среди пожилых людей оказался выше (Abramson, Seligman, Teasdale, 1978). Таким образом, было установлено, что выученная беспомощность связана с внешним локусом контроля и, по-видимому, с особенностями внутренней и внешней сепарации.

Д. Хирото доказал это в своем экспериментальном исследовании: он разделил людей по уровню локуса контроля, а затем поставил в разные ситуации – в безвыходные ситуации и в ситуации, из которых можно было найти выход. Испытуемые с внешним локусом контроля действовали медленнее, чем это делали испытуемые с внутренним локусом контроля (см.: Залевский, 2002). С точки зрения концепции сепарации люди с низким уровнем локуса контроля характеризуются внешним локусом контроля, им свойственна несамостоятельность, беспомощность, страх перед самостоятельной жизнью, низкий уровень личной ответственности, в том числе за управление собой и своей жизнью. Если индивид считает, что соответствующее негативное событие никогда не случается с другими людьми, а с ним происходит постоянно, то такие события он объясняет причинами, лежащими непосредственно в нем самом, являющимися глобальными и стабильными во времени. Это представление может привести к развитию дезадаптации и депрессии, которая включает недостаток мотивации, негативное чувство самоценности, другие негативные когниции, а также депрессивные эмоции. Особой предрасположенностью к депрессии обладают лица, склонные к депрессивному стилю атрибуции, т. е. атрибутирующие негативные события интернально, глобально и стабильно.

Итак, изучение теорий и исследований, базирующихся на принципах бихевиорального подхода в психологии, позволило отчетливо увидеть соответствие между закономерностями и явлениями, обнаруженными представителями поведенческого направления – подкреплением и агрессивностью, подражанием, самоэффективностью и саморегуляцией, локусом контроля и др. и особенностями, характерными для процесса психологической сепарации.

2.4. Гештальтпсихология: границы, целостность и саморегуляция личности

По своим методологическим и теоретическим взглядам К. Левина часто рассматривают как представителя гештальтпсихологии, хотя это не совсем верно. При исследовании психологической сепарации как одна из наиболее близких к гештальтпсихологии она не может быть проигнорирована.

Размышляя о возможности перестройки психологии, Левин обращается к естественным наукам, прежде всего к физике, считая, что должен быть изменен сам тип психологического мышления, а именно следует перейти от «вещных понятий» к реляционным (относительным). Свою позицию он выразил в статье «Переход от аристотелевского к галилеевскому способу мышления в биологии и психологии», опубликованной в 1931 г. Аристотелевская физика базировалась не на эксперименте и математических подсчетах, а на выделении из отдельных случаев некоторой общей тенденции. Аристотель придавал собственное значение каждому объекту, обладающему, по его мнению, стремлением к заданной цели. Способ мышления Галилея был иным. Он показал зависимость движения объектов от внешних условий, от пространственно-временного контекста.

Левин утверждал, что психология задержалась на аристотелевском уровне мышления, так как она ищет причины (детерминанты) поведения внутри отдельного индивида. Так же как и при аристотелевском типе мышления, в психологии имеется тенденция к разделению психических свойств на классы. Индивидуальные особенности и нюансы игнорируются и исключаются из анализа (Левин, 2001).

Такие замечания не были справедливыми по отношению к исследованию действия и образа, поскольку изучение действия шло в русле рефлекторной теории, а образа – в русле гештальтпсихологии, в схемах интерпретации поведения которых отсутствовала скрытая внутренняя цель.

Замечания Левина относились к совершенно определенной области – к сфере мотивов и потребностей. Применительно к мотиву психология использовала античный способ мышления. Целью Левина стало утверждение галилеевского способа мышления в мотивации.

Несмотря на некоторые общие идеи с гештальтпсихологами, теорию поля К. Левина следует отличать от этого направления. Главной категорией гештальпсихологов был образ, а для Левина таким понятием стал мотив. Конечно, эти категории относятся к одной реальности – психической, но у гештальтистов образ рассматривался в отрыве от мотивации, а мотивация у Левина отрывается от предметно-смыслового содержания ситуации, так как это содержание может выступать только в форме образа, которым Левин не занимался.

Человек, согласно Левину, – замкнутая система, обладающая двумя свойствами – отделенностью от остального мира границей и включенностью в большее пространство. Он не может рассматриваться как автономная система, поскольку всегда включен в другую систему, называемую психологической средой. Психологическая среда и человек объединяются общим понятием – жизненное пространство, которое рассматривается как психическая реальность, т. е. как тотальность возможных событий, способных повлиять на поведение человека. Граница между жизненным пространством и внешним миром проницаема. Объекты, события, идеи, которые в данный момент являются элементами жизненного пространства, могут в следующий момент стать элементами непсихологической среды (физической, социальной и др.), если перестают иметь какое-либо значение для человека, стремящегося удовлетворить свои потребности, снять напряжение.

Человек отделен от психологической среды границей, и сам обладает определенной структурой. В структуре личности выделяется внутренний регион и перцептуально-моторный слой. Внутренний регион поделен на определенные ячейки, которые, по всей видимости, ассоциируются с потребностями человека. Перцептуально-моторный слой не дифференцирован и обеспечивает взаимодействие между внутриличностным регионом и средой.

Среда также дифференцирована и разделена на регионы, которые могут изменяться. Каждый субрегион содержит один психологический факт (наблюдаемый или мысленный). Все воспринимаемое и выводимое относится к фактам. Взаимодействие между фактами описывается как событие по следующим критериям: близости/удаленности регионов, прочности/слабости границ, текучести/ригидности.

Развитие понимается Левиным как включение в жизненное пространство какого-то нового региона. Для характеристики развития личности он использует понятие «дифференцированность», полагая, что ее следует понимать как увеличение разнообразия поведения. Однако Левин считает, что еще более точным будет понятие «специализация» или «индивидуализация» (Левин, 2000, с. 125). Иначе дифференцированность может быть определена как зависимость и независимость между частями динамического целого. «В таком случае дифференциация означает, что увеличивается число частей человека, которые могут функционировать относительно независимо, т. е. увеличивается степень их независимости» (там же, с. 126). В то же время, говорит Левин, у взрослого различные области деятельности интегрированы. «Развитие, по-видимому, увеличивает количество относительно независимых частей человека и степень независимости, таким образом, уменьшая степень единства индивида. С другой стороны, развитие предполагает интеграцию, которая увеличивает единство человека» (там же, с. 126). Левин считал, что эти процессы идут одновременно, и чтобы избежать недоразумений, он предлагает вместо термина «интеграция» использовать термин «организация».