Читать интересную книгу Мертвые возвращаются?.. - Тана Френч

— Зачем тебе это? — не унимался Сэм. Он выпрямился и схватил меня за руки. Мне ничего не оставалось, как посмотреть ему в глаза. В голосе его слышались нервные, умоляющие нотки. — Какое она имеет к тебе отношение? Кто она тебе? Родственница? Подруга? Обыкновенная проходимка, вот кто она такая. Ей захотелось новой жизни, Кэсси, и, глядишь, подфартило, подвернулся такой шанс.

— Знаю, можешь мне ничего не объяснять. Лично на меня она произвела не слишком приятное впечатление. Думаю, встреться мы с ней при жизни, она бы точно мне не понравилась. Но в том-то и дело. Я хочу выбросить ее из головы, не желаю и дальше мучиться вопросом, что она за птица. Надеюсь, как только что-то прояснится, я пошлю все к черту и постараюсь забыть, как будто ее и не было.

— У меня тоже есть двойник, — неожиданно произнес Сэм. — Живет в Уэксфорде, по профессии инженер. Вот, собственно, и все, что я о нем знаю. Примерно раз в год кто-нибудь непременно подходит ко мне и говорит, что я вылитый он, и так и норовят назвать меня Бренданом. Обычно дело заканчивается смехом — кто-то просит разрешения снять меня на мобильник, чтобы потом показать Брендану. Вот, пожалуй, и все.

Я покачала головой:

— Не сравнивай.

— Это почему же?

— Начнем с того, что его никто не убивал.

— Не хочу сказать ничего плохого в его адрес, — возразил Сэм, — но если бы и убили, что мне до того? Ну разве что, если бы мне поручили расследование. Тогда другое дело.

— Эта девушка — моя проблема, — ответила я. Руки у Сэма большие и теплые, он сжимал ими мои, и, как обычно бывает в таких случаях, волосы упрямо свисали ему на лоб. Был весенний субботний вечер. По идее мы с ним должны были прогуливаться по пляжу где-нибудь за городом, и чтобы вокруг только волны и журавли. Или могли бы попытаться приготовить что-нибудь оригинальное и врубить на всю громкость музыку, или же забиться в уголок в каком-нибудь пабе, где пьяный народ горланит баллады, особенно после закрытия. — Не думай, что мне это нравится.

— Скажу честно, я чего-то недопонимаю. — Он опустил наши руки мне на колени и хмуро смотрел на них, машинально потирая большим пальцем косточку на моем указательном. — Лично для меня это классическое убийство, а что до совпадений, такое может случиться с каждым. Нет, конечно, что греха таить: когда я ее увидел, то здорово перепугался, но я подумал, что убили тебя. Как только стало ясно, что это не ты, я решил, что теперь все опять встанет на свои места. Если бы не вы с Мэки… Глядя на вас, можно подумать, что убитая девица имеет к тебе отношение. Как будто тут есть что-то личное. Скажи, чего я недоглядел?

— В некотором роде ты прав. Тут действительно есть что-то личное. Что касается Фрэнка, частично все так, как ты сказал: он считает, что нам подвернулась потрясающая возможность, которой грешно не воспользоваться. Но дело не только в этом. Лекси Мэдисон появилась на свет по его инициативе. Она была его крестной дочерью на протяжении восьми месяцев. Фрэнк отвечал за нее тогда, отвечает и сейчас.

— Но ведь эта девица никакая не Лекси Мэдисон. Она мошенница. Если хочешь, я могу пойти утром в отдел, занимающийся мошенничествами, и раздобыть для тебя еще целую сотню таких. Нет никакой Лекси Мэдисон. Она плод ваших с Мэки фантазий.

Он еще крепче сжал мои руки.

— Знаю, можешь не объяснять. В том-то отчасти и дело.

Сэм скривил губы.

— Еще раз повторю: у парня крыша давно в пути.

Нельзя сказать, чтобы я была с ним не согласна. Более того, во мне давно жило подозрение, что пресловутое бесстрашие Фрэнка объясняется тем, что он так и не научится отличать свои фантазии от реальности.

— Для него любое расследование вроде игры в войну, как для Пентагона, только еще круче, потому что на карту поставлено куда больше и результат куда ощутимее. Разница невелика, да и у него хватает ума сделать так, чтобы никто ничего не заметил. Мол, у него все схвачено, все ходы и выходы просчитаны, все под контролем, и в то же время в глубине души он искренне убежден в том, что это не он сам, а просто его роль исполняет Шон Коннери.

Я давно это заметила — кому, как не мне, знать. Мой собственный забор между реальностью и вымыслом также довольно шаткий. Моя подруга Эмма, которая любит, чтобы все было разложено по полочкам, говорит: причина в том, что я рано лишилась родителей и даже толком не поняла, что произошло — вчера они были, и сегодня их нет. Свалившись вверх колесами в кювет, их машина протаранила этот самый забор, навсегда оставив в нем зияющую дыру. Когда в течение восьми месяцев я была Лекси Мэдисон, я настолько к ней привыкла, так прикипела душой, что она стала для меня реальным человеком, сестрой-близняшкой, которой я потом лишилась, тенью, живущей внутри меня подобно теням исчезнувших близнецов, которые раз в десятки лет появляются на рентгеновских снимках. Еще до того как Лекси вернулась ко мне, я знала, что я у нее в долгу — хотя бы за то, что ее нет, а я жива.

Думаю, это не совсем то, что рассчитывал услышать от меня Сэм. Образно выражаясь, перед ним и так стояла полная тарелка с едой, и не было смысла добавлять в нее сомнительные приправы. Вместо этого я попыталась, насколько могла, рассказать ему о работе под прикрытием: о том, что никогда не знаешь, на что нарвешься в следующий раз; о том, как цвета вокруг приобретают огненный оттенок, грозя выжечь на лбу клеймо, а воздух становится терпким, словно ликер, в котором плавают крошечные чешуйки золота; о том, как приходится шагать сквозь эти сдвиги реальности, как вырабатываешь в себе чувство равновесия, тонкое, как у серфера, потому что каждую секунду живешь на летящем с головокружительной скоростью гребне риска. Я рассказала ему, что никогда не делилась этими переживаниями с коллегами и даже пару раз принимала экстази, потому что от него ни с чем не сравнимый кайф. Я рассказала ему, как у меня все здорово получалось, естественно словно дыхание, и никакая «бытовуха», проработай я в ней хоть миллион лет, не идет ни в какое сравнение.

Когда я закончила, Сэм посмотрел на меня, насупив брови.

— Что ты хочешь сказать? Что снова переводишься в секретный отдел?

Спросил и выпустил мои руки. Я подняла глаза — он сидел на другом конце дивана, весь какой-то нахохлившийся и взъерошенный, и хмуро смотрел на меня.

— Нет, — ответила я. — Даже в мыслях не было. — Его лицо тотчас прояснилось. — И вообще, при чем здесь это?

Кое-что я все-таки от него утаила: какая судьба ожидает тайного агента. Некоторых из них убивают, но в большинстве своем они теряют друзей, семью, любимых. Кое-кто вообще дичает и даже постепенно переходит на другую сторону. Вдруг он замечает, что назад дороги нет, и тогда ничего другого не остается, как под сурдинку, не поднимая лишнего шума, вывести такого агента из игры и раньше времени спровадить на пенсию. А кто-то — причем не тот, на кого бы вы подумали, — срывается. Срывается без видимых причин. Просто одним прекрасным утром до человека внезапно доходит, в какие игры он играет, и он замирает от ужаса словно канатоходец, который случайно посмотрел вниз.

Был у нас один парень по имени Макколл. Он проник в ячейку ИРА. Никому и в голову не могло прийти, что у него сдадут нервы, и вот однажды вечером он звонит из переулка рядом с пабом и говорит, что назад не пойдет, потому что у него трясутся коленки. Он даже зарыдал в трубку. «Заберите меня, — сказал, — хочу домой». Когда я его встретила, он работал в архиве.

Но есть еще один путь, самый опасный: когда человека подводят не нервы, а отсутствие страха. Порой агенты теряют эту способность в ситуациях, когда она была бы им только на пользу. Такие домой, как правило, не возвращаются. Они как летчики времен Первой мировой, упивающиеся своим бесстрашием. Вернувшись с полей сражений, они неожиданно понимают, что дом не для них. Но некоторых агентов работа поглотила целиком, со всеми потрохами.

Мне никогда не было страшно, что меня могут убить, и я никогда не боялась сорваться. Мое мужество только крепчает, когда по нему ведут прицельный огонь. Меня скорее пугают другие опасности, малозаметные и потому коварные. Но были другие вещи, и они не давали покоя. Фрэнк как-то раз сказал — не знаю, прав он или нет; во всяком случае, я не стала говорить об этом Сэму, — что лучшие тайные агенты всегда несут в себе некую темную черточку.

Глава 3

Итак, воскресным вечером мы с Сэмом отправились в Дублинский замок на военный совет. Дублинский замок — место, где расположен убойный отдел. Помню, как пару лет назад одним прохладным осенним вечером я освободила стол: сложила бумаги аккуратными стопками, пометив каждую ярлычком «Готовы к рассылке», выбросила смешные стикеры, которыми был облеплен мой компьютер, обгрызанные карандаши, старые рождественские открытки, окаменевшие конфеты из выдвижного ящика, выключила свет и закрыла за собой дверь.