карту лей-линии от одной страны к другой. Они были в Уилтшире, когда нашли это – пальцы Годбоула зацепились за изгиб. – Как рассказывает Уайтхолл, это был приятный, солнечный день в Англии, когда Годбоул разделил небо и посмотрел на другую сторону и увидел, что идет дождь.
Лейн нахмурилась, ее слезы высохли, от них не осталось и следа.
– Какое отношение все это имеет к дому в лесу? Уайтхолл называет его Святилищем. Они шли по древней гробовой дороге через сельскую местность, когда впервые обнаружили разрыв. Он проходил вдоль основания старого каменного фундамента. Я не знаю, почему они вернули его обратно. Возможно, из-за сентиментальности. Но они разобрали фундамент и доставили камни из Англии.
Это было за два года до аккредитации Годбоула. Вскоре после этого, за шесть месяцев до того, как была перерезана ленточка на большом стеклянном монолите Годбоула, Деван Годбоул пропал. Без вести. Без всякого предупреждения. Исчез. Как птичка, как будто он выпорхнул из одной реальности в другую. И больше не появлялся.
– Уайтхолл воздвиг Святилище в честь Годбоула, – сказал он. – Оно было построено из тех же камней, которые они привезли с собой из Англии.
Делейн уставилась на Колтона, ее рот перекосился на одну сторону. Он хотел бы знать, что творится у нее в голове. Что она думает о нем, когда ее разум утихает.
Как будто Колтон озвучил свое желание, она произнесла:
– Я пытаюсь понять, как это связано с тем, что я завалила учебу.
– Ты не завалила учебу, – сказал он. – Не надо так драматизировать. И дело вовсе не в тебе. Дело в конспектах, которые дала тебе Давуд. Все эти амбиграммы на латыни? У нее диссоциативный блок.
– А что это такое? – пальцы Лейн сжались на завязках кофты.
– На днях я подслушал часть ее супервизии на встрече с Уайтхоллом. Она пытается выбраться из своей головы, верно?
– Верно.
Он не должен был приближаться. Ему запрещено узнавать ее. Но никто не говорил, что он не может обсуждать ее соседку по комнате.
– Астральная проекция, которую пытается осуществить Давуд, похожа на то, как если бы вы толкнули вращающуюся дверь, – объяснил он. – Дверь не повернется, если с другой стороны ее толкает кто-то другой.
– Что это значит? – во взгляде Лейн читалось, что ей некомфортно.
– Это значит, что она не может выйти, потому что нечто другое пытается войти. Вот почему ее тетрадь заполнена мертвым языком. Слова исходят не от нее. – Он постучал костяшкой пальца по стеклу. – Ты должна отвести ее в Святилище.
Она снова приподнялась на носочки, выглянула в окно и посмотрела на лес.
– Почему туда?
Он пожал плечами.
– Некоторые люди считают, что камни служат местом сосредоточения сверхъестественной энергии.
– А ты что думаешь? – ее пристальный взор остановился на нем.
– Я думаю, что там грязно и воняет травой. Но если Давуд ищет ответы, стоит попробовать.
По тому, как Лейн сморщила нос, он понял: она пытается понять, стоит ли ему доверять. Нет, хотел он сказать ей. Определенно нет. Колтон хотел сказать ей, что она должна держаться от него подальше. Делейн должна перестать приносить ему кофе. Она не должна приходить рано на занятия. Она должна любой ценой избегать его.
Он никогда бы не сказал ей ничего из этого. Эта близость, ее близость, впивалась в него зубами. Эта чудовищная боль пронизывала его до костей. Осознание зажглось в нем, как фитиль. Он примет ее, понял Колтон. Нарушит правила. Он скорее будет рад этой медленной, неразрешимой развязке, чем альтернативе не знать ее вообще.
Сжав пальцы, он засунул руки в карманы. Он надеялся, что она не заметила, как они дрожат. Как можно бесстрастнее он сказал:
– Я могу помочь тебе с занятиями, если хочешь.
9
Делейн не всегда могла услышать гудение в тишине. Когда она впервые потеряла слух и долгое время после этого она слышала только пронзительный звон в ушах. Иногда, уже позже, когда она была уставшей или несосредоточенной, когда она зависала на грани между сном и бодрствованием, пронзительное вибрирование звона в ушах приобретало форму. Звук становился гулом, гул – словом. Ропотом. Вздохом. К тому времени она была слишком взрослой для игр. Порезы на коленях превратились в шрамы. Она перестала рассказывать свои секреты темноте.
– Я сплю, – говорила она себе и закрывала глаза. – Это всего лишь сон.
Сейчас она не спала. Она бодрствовала. Стояла в лесу, солнце позднего вечера падало на деревья. Перед ней был дом.
Святилище.
В целом, это было довольно непритязательное строение. Неровная серая каменная кладка была украшена витражами и увенчана крутой мансардной крышей. Оно напоминало дитя скромной часовни и избушки Бабы-яги – словно не могло решить, то ли ему подать сигнал о призыве к богослужению, то ли отрастить пару куриных ножек и удрать через лес.
Более того, оно говорило с ней.
Гул в голове пронесся по всему телу, протекая через нее рекой звуков. Она попятилась назад по протоптанной тропинке и смотрела, как тьма вытекает через зияющее пространство открытой входной двери. Она бурлила, как шампанское, пенилась на губах, пьянила, зверствовала и манила. Лейн не хотела заходить внутрь.
Она вообще не хотела приходить, но Делейн, как по заказу, превратилась в покладистого человека, и ей не удалось отговорить Адью и Маккензи от того, чтобы они взяли ее с собой, как только она вбила им в голову эту идею.
Внутри она обнаружила Адью, сидящую на прочном дереве, тонувшую в плиссированной вязке своего свитера. Свет стоящей рядом лампы отражался в лазурных волнах ее хиджаба, мерцал во вращающихся гранях ее кулона.
В нескольких футах от нее Маккензи сидела за белым складным столом, лениво перетасовывая колоду карт Таро.
– Ты должна сказать ему, что сделаешь это, – сказала Маккензи, не поднимая глаз.
Делейн остановилась, осматривая ржавую тележку, уставленную изношенными экземплярами полинявших книг в мягких обложках и твердых переплетов. На боку шатко держалась ламинированная табличка: «Не будь мудаком. Если берешь книгу, оставь книгу».
– Сказать, кому и что я буду делать?
– Цена. – Маккензи собрала рассыпавшиеся карты в свою колоду и начала тасовать. – Скажи ему, что будешь заниматься с ним.
Делейн положила экземпляр «Над пропастью во ржи» без обложки на место среди остальных книг. Она никому из них не сказала о предложении Колтона. Лейн старалась не думать об этом вообще – о том, как близко они стояли, как их пальцы почти соприкасались. О его глубоком взгляде. О дрожи в его руках.
– Не смотри на меня так,