же провёл линию дозволенного – где-то в районе пятнадцати лет.
– Любой, кто имеет секс с четырнадцатилетними – извращенец, – сказал он.
Это была одна из самых необычных поездок, а это уже о многом говорит, если ты коп. С нами находился человек, знавший, что стал целью в массивном расследовании о серийном убийце и признавший, что знал почти всех жертв и думал о сексе с ними. Среди прочих признаний о сексе с несовершеннолетними, эти заявления вышли на верхнюю строчку, плюс он провалил тест на полиграфе.
Тем не менее, Мелвин Фостер вёл нас через город Лэйси на улицу, где жил. Он провёл нас в дом, познакомил с отцом, который смотрел футбол по телевизору и оба они подписали формы, позволяющие нам обыскать основное здание, включая задний двор и другие постройки на участке. Отец Мелвина принял объяснение сына, что мы пришли «кое-что уладить» и оба они отправились смотреть матч, пока мы обыскивали все комнаты, туалеты и шкафы. Странности добавил один из детей Мелвина – маленький мальчик, ходивший за нами с диктофоном, описывая все действия, будто комментировал игру. Он пошёл за нами и наружу, где мы обыскали сарай и два автомобиля.
Я надеялся, мы найдём компрометирующие фотографии или коллекцию предметов, взятых у жертв. Многие серийные убийцы брали такие «сувениры» в качестве трофеев или памятных вещей. Мы не нашли ни одного предмета, но конфисковали журналы с брачными объявлениями от женщин. В машине мы нашли полароидные снимки обнажённых женщин и несколько лобковых волос, которые по словам Мелвина, должны были принадлежать его другу, одалживающему машину для свиданий с любовницей.
– Я никого не убивал, – повторил он.
Обыск закончился в 10:15 вечера. Мы сообщили Мелвину, что задерживаем его не по подозрению в убийствах, а за многочисленные дорожные правонарушения. Он не возражал, собираясь в обратный путь до Сиэтла. В изоляторе он оказался чуть позже полуночи. Домой я приехал в пол второго ночи, – уставший, но с большим оптимизмом, чем в прошедшие недели. После сотен наводок и тысяч человеко-часов расследования у нас появился реальный подозреваемый.
Утром, спустя сутки после появления для прохождения теста на детекторе лжи, Мелвин Фостер вёл себя капризно, но по-прежнему был настроен на сотрудничество. Он добровольно предоставил нам образцы волос и крови, и согласился ответить на дополнительные вопросы. Мы решили попробовать что-то новое и в комнату для допросов отправили Фэй Брукс. Мы подумали: будучи женщиной и афро-американкой, Фэй могла выбить Фостера из зоны комфорта. Но также мы хотели использовать её опыт детектива, имеющего дело с мужчинами, виновными в сексуальных преступлениях. Сочувственная по природе, она могла убедить их, что понимала: они просто показывали жертвам свою «любовь». Это заставляло их чувствовать себя в безопасности и многие начинали говорить.
У Фэй не заняло много времени задеть Фостера за живое. Через несколько минут он кричал на неё, проклиная на чём свет стоит. Он назвал её «нигером» и даже хуже, сказав, чтобы она «убрала отсюда свою жопу, пока в ней не оказался ботинок».
Я наблюдал за сценой через стекло смотровой комнаты и пошёл к Фэй, когда она вышла из допросной. Её не сильно беспокоило то, что произошло. Она знала – это часть работы. Фостера взбесило одно только появление Фэй, но позже он попытался вывернуть всё так, будто она вынудила его выйти из себя.
Зайдя в допросную, я отчитал Мелвина, и он угомонился. Несмотря на то, что он говорил о провокации и был сыт этим по горло, он не просил адвоката и не просил отпустить его. Я неоднократно говорил ему, что он может вызвать адвоката, чтобы обезопасить себя, но он продолжал настаивать, что не нуждается в нём. Он знал, что был невиновен и хотел, чтобы мы ясно осознавали это.
– Продолжим разговор, – сказал он.
В течении нескольких следующих часов мы расспрашивали о его жизни: где раньше жил, какое образование, где работал, об отношениях, а он отвечал, как персонаж из того старого ТВ-шоу «Это твоя жизнь». Ему нравилось говорить о себе, и он считал нас своей аудиторией. Он настолько расслабился, что даже рассказал нам о своей сексуальной импотенции, и что был убит горем с тех пор, как в марте его покинула последняя девушка.
Нам было важно заставить Мелвина рассказать о своей активности таким образом, чтобы проследить временную линию, а также проверить его честность. Я вышел из допросной и взял несколько календарей, что мы храним специально для этой цели, и фотографии жертв с Грин-Ривер. Когда вернулся, он согласился рассказать о своём местоположении в определённые даты. Я положил календари на стол, и когда он начал писать, достал фотографии таким образом, чтобы он видел их краем глаза. Через минуту он перестал писать и протянул руку к фотографии Дебби Боннер.
– Жаль, что их не стало, – сказал он, а затем положил фотографию на стол и накрыл чистым листом бумаги, будто тело белым саваном.
Пока мы разговаривали в течении дня, разбирая связи Мелвина с жертвами с Грин-Ривер, в Сиэтл приехал его отец и внёс залог. В 6:30 вечера мы сказали Фостеру, что он свободен, но хотели бы услышать ответы на другие вопросы. Он решил продолжить, настаивая на том, что все его связи с жертвами – простые совпадения без тени криминала.
Мы хотели дать Мелвину шанс снять с себя подозрения, но это была не единственная причина для продолжения беседы. Марафонские допросы, наподобие этого иногда снижают оборону подозреваемого и приводят к признаниям. По крайней мере, они предлагают полиции отличную возможность для выуживания новых деталей или вывода подозреваемого на чистую воду, когда он начинает повторяться или даже противоречить самому себе.
Шли часы, а он всё ходил и ходил по кругу. Он описал краткие встречи с Маршей Чапмен и Венди Коффилд в феврале. В марте он снова увидел Венди на Пайк-Стрит. Она была с девушкой, называвшей себя Ясноглазкой. В тот же месяц он сталкивался с Синтией Хиндс, Дебби Боннер и Опал Миллс.
Мелвин сказал нам, что в тот период времени он много ночей провёл в дешёвых мотелях по всему Сиэтлу, вместо того, чтобы по окончании смены отправляться домой. В мае он ездил в Калифорнию с некоторыми уличными детьми, с которыми подружился. В Стоктоне родители одной девочки вызвали полицию. Офицеры проверили заявления, поступившие из других штатов и выяснили, что все дети были беглецами из Вашингтона; и арестовали Мелвина за склонение несовершеннолетних к правонарушениям. Выпустили его в середине мая, и он вернулся назад в Вашингтон.
Когда