Измена она ведь не в соприкосновении тел, губ или рук, она начинается гораздо раньше, когда делишься сокровенным, спешишь открыть свою душу другому человеку.
Таня предала его в той комнате, набитой людьми, согласившись выйти замуж за нелюбимого человека, хотя они не были парой, друзьями или любовниками. Скорее случайные знакомые, связанные греховной тайной. И все равно его ранило ее хриплое "да".
Таня не любила Сесара, в этом Сеск не сомневался ни минуты. Влюбленные женщины выглядят иначе, теперь уж Сеск знал это наверняка.
Трава сминалась под ногами, оставались четко-очерченные вмятины. Иногда шипы бутс вырывали кусочки грунта, превращая идеальное покрытие в грязно-бурое месиво. Психотерапевт странно усмехнулась, когда Фабрегас рассказал о Тане. "Поздравляю, вы избавились от своей мании!" Ее слова звучали так, будто она привела ему Таню на свидание. Потом она стала расспрашивать о матери, разводе родителей и отношениях в семье. Пытаясь свалить все его неприятности на детские страхи.
На поле Сеск нашел камешек и долго толкал его ногой, изучая траекторию движения. Бессмысленные пинки успокаивали, расслабляя, избавляя от глупых мыслей о чужой женщине. Возможно, он и вправду немного чокнутый, иначе как объяснить, что как только кто-то занимает понравившуюся ему женщину, у Сеска появляется дикий интерес. А может быть, он просто тормоз, неуспевающий за развитием событий. В любом случае, Сеск понятия не имел, как узнал ее адрес, по-мальчишески ждал за углом, пока Сесар свалит восвояси, чтобы объяснить его невесте и по совместительству жутко счастливой женщине, что выходить замуж за нелюбимого ужасная идея.
- До свидания! - захлопнула перед носом дверь девушка, даже не удосужившись спросить зачем он пришел.
Сеск давил на звонок с такой агрессией, что тот залип, не прекращая трезвонить, разрывая перепонки.
Таня открыла дверь.
- Але, полиция!? Здравствуйте, тут маньяк ломится, можно мне отряд к дому? Ага. Да, знаю! Фабрегас его фамилия! Ну и что, что звезда футбола, если извращенец!?
У Сеска глаза на лоб полезли, когда он увидел, что Таня действительно звонит куда-то. Отобрал трубку, нажал отбой и отбросил телефон в сторону.
Поднял глаза, увидел ее и сердце остановилась. Такая сладкая в этом персиковом шелковом халатике, с еще влажными после душа, слегка спутанными, пахнущими клубничным шампунем волосами. Аппетитная, вкусная, яркая, красивая настолько, что глаза заболели. Сеск едва помнил, что хотел сделать, лишь всунул ботинок между дверью и косяком, чтобы она не смогла ее закрыть.
- Почему ты согласилась? – спросил так, будто имеет на это право.
- Потому, что это не твое дело. Я его люблю, он мой парень…
И много разных слов, которых Сеск не слышал. Он пришел отговорить ее от отчаянного шага, а вместо этого чувствовал, как возбуждается от звука чарующего голоса, от аромата тела, вида этой нежной, блестящей ткани халатика.
- Твое поведение отвратительно! Ты настолько жалок, что мне не хочется с тобой даже разговаривать. Ты хотя бы понимаешь, как подло приходить сюда? У меня просто слов нет…
Футболист прошел в гостиную, оставляя ботинками грязные коричневые следы, уселся на стул с мягкой обивкой. Широко расставил ноги, стараясь не думать о твердой плоти, что по-другому сидеть уже не давала. Таня была на грани истерики, она кричала, выгоняла его, топала ножкой, называла такими словами, что он вряд ли слышал раньше. Призывала к совести, порядочности и правильности. Фабрегас перестал понимать ее, в ушах звенело. Ему определённо точно нужно было спокойно разъяснить этой сладкой девочке, что она поступает опрометчиво, ломает свою жизнь.
Но туман желания в голове лишь усиливался, перед глазами плыла пелена, стало душно. Сеск стал отвечать на испанском, забыв английский язык, на котором до этого говорил довольно свободно.
Таня взвизгнула, когда сидящий на стуле футболист, уложил ее к себе на колени. Она барахталась и отбивалась, визжала, проклиная Фабрегаса до пятого колена. Но Сеск этого не слышал. Прижимая ее грудь к своим ногам, он задрал ткань ее халатика, лаская упругие ягодицы. Бархатистая кожа была идеальной, она блестела, нуждаясь в его прикосновениях. Несколько ласковых движений, и Сеск отодвинул в сторону полоску тонких трусиков, провел ладонью по нежной, влажной плоти, а потом шлепнул, с удовольствием вслушиваясь в крики, которые перебивали стоны. Таня боролась с собой, стараясь избегать его прикосновений, но сильные мужские пальцы уже проникли внутрь, двигаясь по кругу, методично лаская, чувственно надавливая.
Таня что-то еще кричала про жениха, но Сеск наклонился, нашёптывая на испанском о том, как сильно ее хочет, как ему не хватало ее, как дико он скучал, что просто сошел с ума.
- Те deseo. Te extrano
И Таня вцепилась в его джинсы, выгибаясь горячей кошечкой, перестав ругаться, задышав глубоко и часто, потому что движения Сеска внутри стали голодными, быстрыми, ритмичными, настойчивыми. Одной рукой он дарил ей наслаждение, а пальцы другой просунул в сладкий приоткрытый ротик, продолжая шептать на ухо слова на испанском. Она посасывала его пальцы, а футболист развернул девушку, настойчиво целуя губы.
Сеск почувствовал, как она закричала, достигая пика наслаждения, уплывая на седьмое небо, теряя связь со временем.
А потом Фабрегас грубо швырнул ее на пол. Потому что не умел по-другому. Она ударилась спиной, затылком, он это видел, но не смог остановиться. Стянул с себя одежду и ворвался, как сумасшедший вихрь, сметающий все на своем пути. Навалился сверху, ртом набросившись на длинную, тонкую шею, целуя ее, царапая щетиной.
Поначалу двигался истерично, бешено, по-животному, как будто боялся, что она оттолкнет или начнет сопротивляться. Но Таня скрестила голые ноги на его пояснице, провела ладонями по мускулистой загорелой спине, застонала, поглаживая и лаская. И Сеск успокоился, улыбнулся, нашел ее губы, стал двигаться так, как ему нравится. Она приподымалась, чтобы целовать его в ответ. Таня вторила, сжимая сильнее, высасывая все соки.
В какой-то момент Сеск встал на колени, наслаждаясь тем, как красиво соединились их тела внизу. Эти сладкие трения сводили его с ума, он не помнил, когда в последний раз был настолько счастлив, они соединились в безумной агонии. Горячий огонь пульсировал по телу.
Сеск излился ей на живот, а потом долго целовал Таню, всасывая губы, в то время, как она продолжала ласкать его плоть рукой, доводя до исступления.
Они так и лежали потные, липкие, голые и счастливые.
- Не люблю испанскую кухню, - улыбнулась Таня, пока обнимающий ее Сеск ласкал грудь, играя с розовым соском, целуя тонкие ключицы, возбуждая по новой.
- Я приготовлю тебе такую паэлью, что ты изменишь свое мнение.
Мягкий ворс ковра приятно щекотал кожу. Когда Сеск смотрел на нее, от восторга заходилось сердце,Таня была такой красивой в своем обнаженном распутстве.
- Я буду ждать, - прошептала девушка, потираясь о его щеку, целуя подбородок.
- Я вообще отлично готовлю, - хвастался Сеск, не в силах налюбоваться раскрасневшейся от наслаждения Таней.
На что девушка лишь улыбалась, прижимаясь к нему сильнее. Она так смотрела, что за спиной выросли крылья. Так смотрят на фейерверк, северное сияние, рассвет и … Сеск даже дышать перестал. И на любимого.
Они оба забыли о времени, снова занялись любовью. Сеск прижимал Таню спиной к себе, крепко обхватив за шею, удерживая колено, толкаясь на всю длину, пытаясь угомонить буйствующее внутри желание, утолить дикий голод.
Глава 22
Огромный букет алых роз, что можно было обхватить лишь двумя руками, покоился на заднем сидении. Длинные стебли, покрытые большими изогнутыми шипами, с плотными светло-зелеными глянцевыми листьями, с заостренными кончиками, заканчивались полумахровыми красными розами с восьмью лепестками в цветке. Это чудо Сесар увидел в витрине магазина, когда возвращался с тренировки.