Кейт осторожно поднималась по лестнице, прикрывая ладонью колеблющееся пламя свечи от порывов холодного ветра. Сердце отчаянно колотилось, и она изо всех сил старалась не вспоминать страшные истории, которые так любил рассказывать Ланс Сентледж: о своих встречах с лордом Просперо в этой башне, о его диком хохоте, о демоническом блеске глаз, сверкающих на жутком лице призрака.
Все это, конечно, Ланс придумал, чтобы подразнить ее. Вот если бы Вэл рассказал ей нечто подобное, она поверила бы, так как он никогда ей не лгал. Но Вэл уверял, что сам он ни разу не видел ничего похожего на призрак.
Вэл… темные глаза и печальная улыбка так и стояли перед ее внутренним взором. Ни один призрак не смог бы преследовать Кейт с подобным постоянством. И не столько страх перед давно умершим колдуном заставлял ее так медленно тащиться вверх, сколько внезапно проснувшаяся совесть.
Кейт казалось, что она собирается совершить предательство. Сентледжи всегда были так добры к ней, так много для нее сделали. Они доверяли ей. И как же она собирается отплатить им за доверие и любовь? Хитростью выведать их древние секреты, разрушить традиции и направить черную магию против человека, который всегда был ее самым лучшим и верным другом.
«Но у меня просто нет выбора», - уверяла себя Кейт. Что ей остается? Превратиться в старую деву, как ее приемная мать Эффи? Стоять в сторонке и наблюдать, как Вэл доживает свои последние дни один-одинешенек, жертвуя собой ради проклятой легенды?
Если на свете и существует мужчина, который действительно нуждается в женской любви и заботе, это Валентин Сентледж. Может быть, она и не смогла бы стать для него самой лучшей в мире женой, но Кейт была уверена, что любила бы его гораздо больше, чем любая специально подобранная для него невеста.
Укрепив таким образом свою решимость, она продолжила подъем, озабоченная больше всего тем, чтобы не поскользнуться на каменных ступенях, отшлифованных временем. Лестница казалась бесконечной. И когда Кейт уже отчаялась добраться до ее конца, она неожиданно оказалась перед открытой дверью в комнату Просперо.
Кейт невольно зажмурилась, опасаясь увидеть ослепительную вспышку света, уродливое лицо, выплывающее из тьмы, или мертвого колдуна, или даже его скелет, хватающий ее за плечи. Когда пролетели несколько секунд и ничего не произошло, Кейт осмелилась приоткрыть глаза. Подняв подсвечник повыше, она огляделась… и тут же почувствовала, что попала в другой век. Скудный свет высветил массивную кровать с парчовым балдахином. Темные деревянные столбики были покрыты древними кельтскими символами, которые казались такими же таинственными, как и коллекция бутылочек и всевозможных пузырьков на соседней с кроватью полке.
Удивленный взгляд Кейт скользнул по маленькому письменному столу, по тяжелому дубовому сундуку и книжному шкафу, забитому старинными томами. Все было в прекрасном состоянии, совершенно не тронуто временем. Кейт ожидала увидеть здесь паутину или хотя бы немного пыли… Однако все вещи сверкали свежей полировкой, накидка на кровати была чуть отвернута, словно здесь ждали возвращения хозяина, который лишь ненадолго ушел отсюда, а вовсе не был сожжен на костре много веков тому назад.
Поспешно отбросив эти тревожные мысли, Кейт сосредоточила все свое внимание на том, что интересовало ее больше всего: кладезь запрещенных знаний Просперо, собрание колдовских заклятий. Поэтому она первым делом бросилась к книжному шкафу. Совершенно не думая о том, что может испачкать свое новое платье, Кейт открыла дверцу и опустилась на колени прямо на каменный пол. Поставив на пол светильник, она принялась вытаскивать одну книгу за другой.
Это все были манускрипты, собранные со всего света, написанные от руки на гладком пергаменте задолго до того, как появились первые печатные станки. Здесь не было ни одной книги, написанной по-английски, но Кейт это нисколько не обескуражило. Вэл имел склонность к изучению иностранных языков и увлек этим Кейт. Благодаря его великолепным урокам она бегло говорила по-французски и по-испански, неплохо знала латынь и греческий и немного - итальянский, немецкий и галльский.
Но перевод этих древних текстов мог занять много времени, а Кейт боялась, что его-то у нее как раз и нет. С тех пор, как она убежала от Вэла, прошло около часа. Он наверняка уже волнуется и, возможно, уже поднял всех на ноги, отправив ее искать. Поэтому она решила просто отобрать те манускрипты, которые выглядели наиболее многообещающе, и забрать их с собой.
Отерев вспотевшие от волнения ладони о свой плащ, Кейт вновь проглядела ряд книг. Ее внимание привлекли несколько томиков небольшого формата, которые выглядели такими древними, что, казалось, могли рассыпаться от малейшего прикосновения.
Кейт осторожно вытащила один томик и поднесла его поближе к свету. Кожа на переплете загрубела и потрескалась. Названия не было - только символ, глубоко вытисненный на коже. На нем был изображен свирепый на вид дракон, держащий в лапе светильник. Под ним можно было различить девиз на латыни.
– «Тот… кто обладает великой силой, - перевела Кейт знакомые ей слова, - должен пользоваться ею мудро».
Это был фамильный девиз Сентледжей, выбранный человеком, которому лучше других была известна справедливость этих слов. Так, значит, это и есть та знаменитая книга Просперо, собственноручно написанная самим великим колдуном!
Кейт задрожала от охватившего ее возбуждения. Ей стало ясно: это именно то, что она искала, - книга с колдовскими заклятиями. Дрожащими от нетерпения пальцами она начала открывать ее…
– Положи на место!
Неожиданно раздавшийся у нее за спиной голос был довольно тихим, но от ужаса у нее зашевелились волосы на голове. Кейт взвизгнула и, прижав к себе книгу, обернулась. Никого. Ее взгляд в страхе метнулся по комнате… и там никого. Только зловещие тени по углам, наверняка вызванные ее же собственным возбужденным воображением.
Кейт глубоко вздохнула, испытывая отвращение к самой себе.
– Вот глупая курица, - пробормотала она. И все же будет лучше, если она вместе с этой книгой побыстрее уберется отсюда. Сунув том под мышку, Кейт потянулась за свечой и уже почти поднялась на ноги, как вдруг…
– Вы туговаты на ухо, милочка? Я же сказал, положите книгу на место!
– Ох! - только и смогла произнести Кейт. Это не было игрой воображения. Голос прозвучал резко, словно удар меча. В испуге она опять упала на колени, уронив и книгу, и свечу, которая тут же откатилась и погасла. Кейт оказалась в почти полной темноте, если не считать слабого света луны, проникающего сквозь узкие окна. Сердце ее бешено колотилось о ребра, она застыла, охваченная таким ужасом, что едва могла дышать.