хорошо, — выдавил я, заставляя себя говорить спокойно, — но я все равно никогда не смогу подарить тебе любовь. Это не изменилось, Дженни.
— Я знаю. Но это подводит меня к другому вопросу. Я не понимаю, почему ты получаешь все, что хочешь. Если я должна от чего-то отказаться, то и ты должен от чего-то отказаться.
Мое терпение истощалось, кровь была слишком горячей, чтобы я мог находиться рядом с ней.
— И от чего я должен отказаться? — спросил я, желая быть подальше от нее.
Ее темный взгляд был прямым.
— От платонического брака.
Я застыл от изумления.
— Что?
Румянец на щеках Дженни стал ярче.
— Я не хочу соблюдать целибат до конца жизни, и мне не нужен другой мужчина. Я также не хочу, чтобы ты ходил к другой женщине за… с-сексом.
Я почувствовал себя прежним мальчиком, у которого отняли все, что ему было дорого. Мое детство было омрачено обидами на отца, которому нравилось лишать меня того, что я хотел. Теперь я был взрослым мужчиной, который только сейчас осознал, что всю жизнь по-настоящему хотел только ее, Дженни.
Я помнил тот день, когда влюбился в Дженни. Я вернулся в Мадрид после чрезвычайно тяжелого шестимесячного пребывания в Штатах, где открывал новый офис компании «Сильвер компани». Вернувшись домой очень поздно, я хотел уйти сразу в свою комнату, но нашел Дженни, сидящую наверху лестницы. Когда она увидела меня, она вскочила на ноги, и ее лицо осветила неподдельная радость. Она была по-настоящему счастлива видеть меня.
«Я просто хотела сказать тебе… Я так рада, что ты дома, — сказала она, — я скучала по тебе».
Как я мог не влюбиться в нее в тот момент? Как я мог устоять? Я не стал сопротивляться чувству, но знал, что между нами ничего не может быть. Ей было всего восемнадцать, а я почти на десять лет старше. Моя любовь погубила бы ее.
Тогда единственным решением было отдалиться от нее. Это причинило ей боль, но мой отказ сейчас причинит ей боль снова, а я не желал этого.
— Ты уверена, что хочешь именно этого?
Дженни бросила на меня обеспокоенный взгляд.
— Да, конечно, я уверена. Почему ты спрашиваешь?
Если Дженни хочет знать, почему я сомневаюсь, я покажу ей.
Я шагнул вперед, прижимая ее к дивану у окна, наслаждаясь сексуальным напряжением. Дженни ахнула, ее темные глаза расширились. Я положил руки на подушки по обе стороны от нее, заключая ее в плен своим телом.
— Вот почему, — сказал я и дал ей возможность взглянуть на зверя, который жил в моем сердце, того, кто хотел ее с отчаянием, граничащим с безумием.
У Дженни перехватило дыхание, ее зрачки расширились, лихорадочный румянец расцвел на ее щеках.
Я знал, что одного моего взгляда будет достаточно. Дженни передумает. Я напугаю ее, и она не захочет иметь со мной ничего общего.
— Если ты пытаешься напугать меня, — хрипло сказала Дженни, — то у тебя это ужасно получается.
Я напрягся:
— Дженни…
— Я тебя не боюсь. Когда ты мне поверишь?
Цепи на моем контроле начали ослабевать, и я наклонился вперед еще сильнее, не в силах сдержаться. Я вдыхал ее аромат, мое дыхание касалось нежной кожи ее щеки.
— Секс — это все, что я могу тебе дать. Ты понимаешь?
— Да, — в ее голосе слышалось терпение, будто она пыталась успокоить меня, — я понимаю. Но я не хотел, чтобы меня успокаивали. Я хотел отпустить свой контроль, перестать сдерживаться и взять то, что принадлежит мне. Я наклонил голову, проводя губами по подбородку Дженни, опьяненный ароматом ее возбуждения, ее сладостью.
— Скажи мне остановиться, и я остановлюсь, — пробормотал я, наклоняясь вперед. — Я не причиню тебе вреда.
— Я знаю, что ты этого не сделаешь. — Дженни прерывисто вздохнула. — Спроси меня, Кон. Спроси меня, пожалуйста.
Я услышал нотку отчаяния в ее голосе. Это было то же самое отчаяние, которое жило в моем собственном сердце, и, хотя разумная часть меня говорила, что это ошибка, я не мог отказаться.
— Выходи за меня замуж, Дженни, — сказал я, — будь моей женой.
Она хрипло рассмеялась:
— Я думала, что это вопрос, а не приказ. — Она, должно быть, увидела, что в этот момент мне было не до веселья, потому что ее улыбка исчезла. — Да, я буду твоей женой, Константин.
Глубокое удовлетворение охватило меня. Все напряжение в моих мышцах исчезло, зверь внутри меня успокоился. Я снова наклонился, приблизив губы к ее уху.
— Не двигайся, — сказал я и снова вдохнул аромат, наслаждаясь ею. — Теперь ты моя. — Я уткнулся в ее шею, провел губами по коже. — Каждая частичка тебя принадлежит мне.
Дженни содрогнулась, но не двинулась. Меня пронзило острое удовольствие, которого я никогда себе не позволял. Это могло вызвать привыкание. Нет. Я смогу обладать ею и держать свои эмоции под контролем. В конце концов, я всю жизнь учился сдерживаться.
Я уткнулся в шею Дженни, припал к шелковистой впадинке, где учащенно бился пульс, ощущая сладко-соленый вкус ее кожи. Она застонала, усиливая мое желание. Я поднял голову и взглянул на Дженни — ее темные глаза были черными и блестящими.
Я потянул за пояс, Дженни вздрогнула, но не сделала ни малейшего движения, чтобы удержать платье, — красный шелк соскользнул, открывая ее тело. У меня перехватило дыхание. Она была не просто красивой, она была… совершенной. Пышная грудь и округлые бедра. На ней было красное нижнее белье, которое я купил. Кружево бюстгальтера едва прикрывало нежные розовые соски, полупрозрачные трусики — темные завитки средоточия ее бедер.
Дженни подняла руки, будто хотела прикрыться, но я схватил ее за запястья прежде, чем она смогла это сделать, и прижал к бедрам.
— Нет, — приказал я, не в силах оторвать взгляд от ее прекрасного тела. — Я хочу видеть тебя.
Еще одна волна дрожи прошла по ее телу, но Дженни не пыталась отстраниться. Ее дыхание было учащенным и прерывистым, жаркий румянец залил ее грудь и шею. Она томно вздохнула, когда я скользнул пальцами по ее груди, затем по округлому животу и ниже…
— Кон… — прошептала Дженни, когда мои пальцы коснулись кружева между ее бедер — оно стало влажным от возбуждения.
Желание стало таким сильным, что я едва мог дышать. Я опустился перед Дженни на колени, прижимая ее спиной к подоконнику, затем разорвал тонкий шелк, который был у меня на пути. Она ахнула, когда я прикоснулся к ней, поглаживая чувствительные складки между бедер, чувствуя мягкие завитки, влагу и жар, а затем она снова ахнула, когда я наклонился вперед, прижимаясь