ты вообще ничего не помнишь. Но если нет планов, можем организовать встречу.
Оба засмеялись.
— Тогда знаешь что?
Нильсон резко остановился. Напрягшись, Константин тоже замер. Пересеклись взгляды. Мысленно генеральный директор уже оценил, далеко ли до двери. Мысли генерала сейчас были для него тёмным лесом: в голове пленника после вмешательства Дара царил полный хаос.
— Раз уж сам так настаиваешь на этой… передышке. Давай. Звони.
* * *
— Телепорт! Карл, телепорт, серьезно?
— Ха! Подскажите- ка, сколько именно лет вылетело у него из памяти?
Карл Ли, сменивший привычный Брайеру длинный чёрный плащ на просторную рубашку кроваво- красного цвета, раскинул руки в стороны.
— Ладно. Вижу, немало! — тут же отмахнулся он, — ладно. Не удивляйся. Поверь, я сейчас удивился не меньше.
— Чему? — не понял Нильсон.
Генерал осматривался на новом месте, привычно уже выискивая источники опасности. Ещё вчера он помогал Титову завоевывать мир, и враги ждали их на каждом шагу.
Нет, скорее, позавчера. Вчера было это бессмысленное помешательство, которое хотелось бы оставить в глубинах памяти.
Потом — всё, провал. Что там было, просто не вытащить. А было немало, судя даже по собственным наблюдениям.
Мозговыносящая правда от Титова. Всё это тяжело даже вообразить в принципе, а уж поверить…
— В смысле, не думал, что так быстро тебя на ноги поставят! — смеётся Карл, — так что за амнезия? Что последнее помнишь? Рассказывай!
Константин, суровый и спокойный, проводил друзей там, в столице ОПЗМ. Здесь начиналась уже не его территория.
Вокруг — относительно спокойное место. Окон здесь не было вообще, освещение Брайер нашёл крайне скудным. Но кроме того… стены чуть вздрагивали от музыки, долетающей откуда- то, кажется… Да отовсюду!
Сам же Карл не изменился нисколько. Человек вне времени, можно сказать. Юное лицо, голос, просто искрящийся энергией, шаг — стремительный, летящий. Сейчас, кажется, ещё и разогнан алкоголем, что только усиливает все самые броские черты. И особенно выразителен контраст со сдержанным и хладнокровным генеральным директором.
— Ну? Помолчать всегда успеем! — взмахивает легионер рукой, — я ведь только рад послушать, что там у тебя в голове. И восполнить пробелы, конечно! Товарищ директор далеко, беседа наладится быстро.
Брайер сделал несколько вдохов- выдохов. С самого пробуждения у него на душе висел какой- то тяжёлый груз. Странное ощущение неприятия самим сознанием всего происходящего. Никогда раньше мужчина не испытывал подобного.
Вариантов немного: логика говорила, что списывать все придётся на травму. На что же ещё?
— А наладится ли она, — наконец, ответил он, — зависит от твоего гостеприимства.
— Вот! Наконец, говорим на одном языке! Пойдём, — Карл увлёк Нильсона за собой, — вечеринка в самом разгаре!
— Как- то я без подарков, — Брайер, наконец, начал чувствовать себя немного спокойнее.
— Спасибо, что имя своё помнишь. Хотя бы, — взмахом руки легионер распахнул двери. А оттуда уже доносился голос другого мира.
Полумрак огромного зала разрезали разноцветные прожектора. Музыка вмиг лишила приятелей возможности общаться обычным тоном. Десятки, даже, наверно, сотни легионеров, собравшихся тут, и не знали ни о каких войнах, бушующих там, на востоке.
Может, в этом и скрывался шарм Карла и его державы?
И это же делало понятным то пренебрежение, с которым отзывался о них Константин Титов.
— Сразу к бару? — вновь рассмеялся Карл, вмиг повысив голос, — если бы ты только знал, как долго тут не появлялся!
Они двинулись меж танцующих и веселящихся людей. Нильсон поймал осознал, что оценивающе глянул на самого себя.
В ОПЗМ выдали брюки с простой чёрной футболкой — якобы, принадлежащие ему. Наверно, ложь во благо: вещи были совершенно новыми.
Здесь же на фоне причудливо разодетых местных Брайер смотрелся совсем уж блекло.
Да оно и к лучшему. Вариант с баром привлекал гораздо больше, чем с танцами.
Из головы же не шли боевые действия на западе. Он мог бы быть полезен! Мог бы сейчас находиться там! Приносить пользу Организации, которую когда- то предал!
Нет. Если Титов считал, что сейчас его другу стоит находиться здесь, в этом была и правда. К чему скрывать, с самого начала их совместной работы роль мозгового центра негласно взял на себя Константин. Со своей способностью читать мысли и настроения людей, он всегда знал, что для кого будет лучше. Нильсон же предпочитал психологии и аналитике действие, боевые операции. Они с единомышленником редко оспаривали эти сферы влияния.
Так стоит ли сейчас спорить с его решением?
— Доброе утро! Не забывай, ты ещё и на два часа в прошлое прыгнул! Пояс другой, — Карл вновь вернул к реальности, — времени полно!
Вынырнувшая из толпы девушка в коротком зелёном платье едва не сбила его с ног.
— Наконец! — Брайер не сразу мысленно переключился на английский. К собственному удивлению, язык он теперь знал отлично. Видимо, все занятия рухнули в тот самый провал в памяти.
— Наконец! — снова он прокрутил слова девушки, говорящей быстро- быстро, но не так уж твёрдо стоящей на ногах, — я всё знаю! Где он?
— Где кто? — не сразу понял Карл. Легионер улыбнулся особе, так неожиданно на него налетевшей.
— Не так много вариантов! Мне вас научить ещё и прикидываться дураком? — брови дамы сошлись на переносице, — не так уж много друзей у вас в Организации, кого вы бы хотели привести сюда!
Она изобразила поклон.
— Я понял, кто тебе нужен! — лёгким движением Карл подвинул девушку, — он слишком занят. В этот раз не смог подойти. Занят. Передать, что ты скучаешь?
Дама вроде как задумалась. Красивая, отметил Нильсон против своей воли. И дело даже не только в фигуре. Идеальная осанка выдавала в этой особе либо гимнастку, либо балерину — образ сразу становился… даже мысленно Брайер не сразу нашёл нужное слово.
Наполненным. Да, наверно так.
— Нет, пожалуй. Пока не надо ничего передавать, — улыбнулась девушка. Чуть склонив голову, она мигом пропала из поля зрения. Боковым зрением мужчина заметил даму уже у выхода.
— Ждала кого- то? — проснулось в Нильсоне любопытство.
— Так- так! Мы тут не ради Гаретти собрались! — вновь отмахнулся Карл, — всё крутится вокруг тебя! Ну, непосредственно здесь — вокруг меня, согласен. Но в более широком смысле, конечно… — он сделал загадочное лицо.
— Хорошо! — музыка словно взяла новую планку громкости, и Брайеру пришлось почти кричать, — что было после моего ухода?
В рассказ собеседник пустился с упоением. Сперва Нильсон опасался лишних ушей, потом вдруг осознал: кроме него и этой Гаретти тут никто не узнал первое лицо. Догадка напросилась сама собой: у того, кто умел перевоплощаться ещё с незапамятных (буквально. На этой мысли мужчина не сдержал ухмылку) времен, таких лиц могло быть несколько. Запросто.
Картина