Поэтому я молчал и ещё раз спрашивал себя: «А не прогадал ли я? Не промахнулся ли?». Всё-таки Наталья Селезнёва хоть и плохо пела, но была очень смешной. Не зря Леонид Гайдай её выбрал из множества претенденток для «Операции „Ы“». И дело было не только в длинных ногах, красивой фигуре и симпатичном лице. Гайдай интуитивно почувствовал комический талант юной актрисы. А вот Нонна сегодня выглядела испуганной и зажатой. Оставалось лишь надеяться, что завтра на кинопробах, она выдаст свой максимум. Иначе, главный оператор Василич вновь будет бегать за мной с молотком.
— Можно я почитаю сценарий завтрашней сцены? — робко попросила Нонна Новосядлова, когда поезд тронулся, и все пассажиры немного успокоились.
— Можно, но сначала поужинаем, а то я в вашей Москве оголодал, — улыбнулся я и, взяв за руку актрису, потянул её в вагон-ресторан.
— А ведь я уже снималась на Свердловской киностудии, — сообщила она, когда мы переходили из вагона в вагон. — У меня был эпизод с Павлом Кадочниковым в фильме «Самый медленный поезд».
— Не помню такого кино, — буркнул я и, вдруг состав так тряхнуло, что Нонна не удержалась, покачнулась, оступилась и оказалась в моих сильных объятьях. – Ну, вот теперь вы попали в самый быстрый поезд Советского союза, — улыбнулся я и, вдруг окунувшись в огромные зелёные глаза девушки, помимо своей воли пролепетал, — запомните, я из вас сделаю звезду мирового уровня.
— Хорошо, только не надо меня обнимать, — актриса сделала решительный шаг назад, так как в пустом тамбуре места было предостаточно. — И целоваться и всё такое прочее я с вами тоже не буду. У меня парень есть.
— Я надеюсь, что он уже купил билет в Париж, чтобы сделать предложение руки и сердца на фоне Эйфелевой башни? — усмехнулся я, протянув руку для рукопожатия. — Тогда поздравляю и предлагаю деловое партнёрство.
— Что я должна делать? — смутилась девушка.
— Во-первых, ничего не надо бояться, и не надо сомневаться в собственных силах и таланте. А во-вторых, завтра надо сыграть так, чтобы вся съёмочная группа просто ахнула.
— Я попробую, — почти прошептала Нонна Новосядлова, пожав мою ладонь.
Глава 7
Если театр начинается с вешалки, то кино с гримёрки. Ну, или с того, что ни свет не заря ассистент режиссёра носится по разным цехам, чтобы достать подходящий реквизит или мебель, взамен неподходящей по форме или по цвету. Кстати, цвет мебели, обоев и штор в кадре подбирает художник-постановщик. Выбирает он, а добывать как всегда бедному ассистенту. Потом тот же самый ассистент заказывает такси, чтобы из гостиницы привезли на съёмочную площадку актрису для главной роли. Затем он же ищет дополнительного гримёра, чтобы ускорить процесс преображения актёров в своих киноперсонажей. И уже тогда дело доходит и до самой гримёрки.
— Гляди веселей, Феллини, — подбодрил меня Леонид Быков, на лицо которого наша основная гримёрша Марина Викторовна нанесла последние штрихи. — Текс песни сочинил?
— Почти, — буркнул я, любуясь тем, как второй приглашённый гримёр укладывал светло-русые волосы красавицы Ноны Новосядловой.
Несколько ярких лампочек, встроенных в зеркало ровным светом заливали кукольную внешность актрисы, и я просто-напросто не мог оторвать глаз. В реальности Нона была гораздо красивее, чем на экране. И меня неумолимо терзал один единственный вопрос: «Почему в Голливуде ценят женскую красоту, а у нас режиссёрское отношение к внешности главных героинь подчас пренебрежительное? За исключением, наверное, Рязанова и Гайдая».
— Что значит почти? — Быков вдруг скорчил грозную гримасу на своём смешном и добром лице.
— Не понял? — вздрогнул я.
— Я спрашиваю, — усмехнулся Леонид Федорович, покосившись на Нонну, — почему текст песни не полностью написан?
— Диалоги для сегодняшней кинопробы доводил до ума, а то ерунда какая-то получается, — ответил я. — У нас самое начало фильма, Зайчик приходит в гости к Наташе, а у них там уже взаимные чувства. Это с драматургической точки зрения полная безграмотность. Где конфликт?
— Хочешь сказать, что в этой сцене Наташа ещё не любит Зайчика? — на секунду задумался главный режиссёр.
— А за что его любить, когда он трус и мямля? — хмыкнул я.
— Разве любят за что-то? — спросила Нонна, сидевшая всё это время молча.
— По-разному бывает, но первый толчок, чтобы возникло большое и светлое чувство обязательно нужно заслужить, — сказала я, вспомнив свой немалый жизненный опыт. — К тому же у нас главные герои — это взрослые люди, а не подростки, у которых сносит голову от всплеска гормонов. Вот когда Зайчик совершит первый отчаянный поступок, тогда Наташа и посмотрит на него другими глазами. В общем, вот вам новые диалоги. И ещё я из сцены вычеркнул Георгия Вицина.
— Как новые диалоги? — испугалась актриса из «Щуки».
— Как Вицина вычеркнул? Куда ты его дел? — опешил режиссёр дебютант с «Ленфильма». — Ты мне это брось!
— Спокойствие, только спокойствие, — произнёс я любимую фразу Карлсона, который живёт на крыше. — Во-первых, Георгия Вицина сегодня всё равно в Ленинграде нет. Во-вторых, он в этом году снимается в восьми фильмах одновременно, у него в «Женитьбы Бальзаминова» главная роль. А в этой сцене его персонаж как вставной зуб. В нашем оригинальном сценарии Вицин — это какой-то помощник режиссёра, а мы его повысим до главного режиссёра, и ему будет что играть в сценах, которые снимаются в театре. И я уже несколько дополнительных диалогов набросал. Мы создадим свою убойную комедийную тройку: Вицин, Филиппов и Смирнов. А в-третьих, Нонна Николаевна, привыкайте — это кино, здесь диалоги часто меняются по ходу пьесы.
— Ну, Феллини, не доживешь ты у меня до премьеры, помяни моё слово, — погрозил мне пальцем Леонид Быков. — Вицин, Филиппов и Смирнов, ха-ха, а что? В это что-то есть.
— А почему Феллини? — заинтересовалась Нона.
— Потому что он его незаконнорождённый сын, ха-ха, байстрюк, ха-ха, — захохотал наш главный режиссёр. — Пойдёмте репетировать, Нона Николаевна, а то у нас до кинопробы осталось всего два часа.
* * *
Предсъёмочная репетиция, которая в декорациях квартиры Наташи шла уже полтора часа, лично мне, не внушала никакого оптимизма. Чувствовалось, что Леониду Быкову нравится московская актриса, но именно красивые глаза девушки сбивали его с толку. И Нонна Новосядлова в свою очередь сбивалась, когда наш Максим Перепелица корчил смешные рожицы. «Вот так и возникает обманчивая сценическая влюблённость», — подумал я и, сжимая в руках свой вариант сценария, не выдержав, скомандовал:
— Соберитесь, ёлки-палки, через тридцать минут съёмка!
— Спокойно, пехота, прорвёмся, — хмыкнул Леонид Фёдорович.
— Кажется, с вами прорвёшься, — пробубнил я. — Вы ни разу сцену целиком не прошли. А у кого-то уже в понедельник художественный совет.
— Всё, я готова, хи-хи, — хихикнула Нонна, поправив ниспадающие и вьющиеся на кончиках волосы до плеч.
Кстати, это я настоял, чтобы актрисе не крутили на голове бабушкины кудряшки и чтобы не прятали красивые светло-русые волосы в пучок, как это делали в начале века наши уважаемые прабабушки. Ещё мне немного пришлось поругаться с костюмершей, которая хотела напялить на Нону страшную чёрную юбку и тёмно-красную рубашку. После чего я лично сводил московскую актрису в костюмерный цех, нашёл для неё там белые брючки и красную водолазку, которая великолепно облегала точёную фигурку девушки. В таком наряде Нонну Новосядлову можно было легко принять за богатую иностранную туристку из США или Европы. И на её фоне главный герой в чёрном костюме без пуговиц выглядел ещё более нелепо.
— Да, худсовет — это дело серьёзное, — кивнул Быков и, войдя в образ главного героя по фамилии Зайчик, произнёс, — тук-тук-тук.
При этом актёр постучал рукой в невидимую дверь. Нонна, тоже войдя в образ Наташи и, сделав свои огромные глаза ещё больше, сначала открыла невидимую дверь, а затем спросила: