Читать интересную книгу Прыжок рыси - Олег Приходько

Тем не менее на подозреваемого «диск-жокей» не походил, вел себя как ни в чем не бывало, что могло означать одно из двух: либо он был заодно с убийцами и имел надежное алиби, либо те, кто занимался расследованием, не собирались его раскалывать.

— Что вы хотели, молодой человек? — выглянула из окошка пожилая продавщица,

— Пачку «Кэмел», пожалуйста.

Чиркнув зажигалкой, подаренной Валерией и потому носившейся в кармане не столько из практических соображений (Евгений курил редко), сколько в качестве талисмана, он направился к троллейбусной остановке.

Самым интригующим звеном в цепи этого наглого убийства была, конечно, Нелли Грошевская. Рассорившись с Павлом, она опять появилась у него именно в ту злополучную ночь и даже если (с учетом разницы во времени между ее уходом и смертью Павла) непосредственного отношения к убийству не имела, косвенная причастность ее была настолько очевидна, что походила на подброшенную кем-то ложную улику.

Именно поэтому встречаться с нею Евгений не спешил.

2

Прокуратура находилась в нескольких кварталах от здания «Прессинформ» и занимала типовой особнячок с колоннадой, напоминавший клуб или кинотеатр конца пятидесятых. Особнячок стоял в глубине двора, образованного четырьмя пятиэтажками.

Перед фасадом стояли автомашины, в числе которых были коричневый «ниссан», оборудованный рацией, и «мерседес». У входа прохаживался рядовой в ярком бронежилете «Надежда» фирмы «Армор», надетом поверх формы. Он покосился на Евгения, но пропустил его молча. Зато внутри к нему отнеслись с повышенным вниманием.

Капитан размером с холодильник, в котором перевозят свиные туши, заглянул в паспорт Евгения, уставился на него бесцветными глазами, утопавшими в жирных складках багрового лица.

— Слушаю.

— Я к следователю Кравцову, — сказал Евгений.

Капитан откинулся на спинку кресла-вертушки, оттолкнувшись, вернулся в исходное положение.

«Неваляшка», — вспомнил Евгений, где видел его раньше.

— Он что, вас вызывал?

— А что, это обязательно?

«Неваляшка» вздохнул, поразив визитера из Москвы невероятным запасом углекислого газа в легких.

— Нет у нас такого, — сообщил он неожиданно.

Евгений на секунду растерялся.

— Как нет? А мне сказали, что есть.

— Кто сказал?

— Бабушка. И пирожков напекла. «Будешь в Приморске, — сказала, — непременно повидай Ивана».

— Шутки шутите, гражданин?

— Да нет, серьезно. Его что, перевели?

— Кого?

— Кравцова?

Дежурный побарабанил по столу короткими пальцами.

— Уволился Кравцов, — буркнул он недовольно и вернул паспорт.

— Вон оно что… А как мне его найти?

— Мы информацию о местах проживания сотрудников не предоставляем.

— Так он уже вроде и не сотрудник получается?

— Свободны, гражданин.

Евгений вышел во двор, остановился на крыльце, закурил.

— Слушай, Матросов, — обратился к милиционеру, охранявшему вход, — ты следователя Кравцова знаешь?

— Я не Матросов, — отрезал тот. — Проходите!

— А-а… Обознался, значит. Извини. Я думал, тебе этот лифчик выдали, чтобы амбразуры закрывать.

С «ментами» у него были счеты смолоду; сводить их иначе как подначками серьезных оснований он не имел, но при оказии не упускал возможности испытать бывших коллег «на наличие уставного отсутствия юмора». Как правило, блюстители правопорядка выдерживали этот экзамен успешно.

Евгений подошел к пожилому водителю, скучавшему за рулем дежурного «УАЗа»:

— Слушай, батя, ты часом Ивана Кравцова не знаешь?

— Ивана Николаевича-то? Как не знать. А что?

— Я к нему из самой Москвы приехал, а он уволился. Как мне теперь его отыскать?

Водитель окинул его с ног до головы пристальным взглядом.

— Дашь закурить — скажу.

Евгений протянул ему пачку «Кэмел».

— Я две возьму, лады? Про запас?

— Бери, не жалко.

Водитель спрятал одну сигарету в «бардачок», другую неторопливо размял и потянулся к Евгению за огоньком.

— Ты вот что, — сказал он, с наслаждением выпустив струйку дыма, — сейчас выйдешь со двора, пойдешь направо. Через два квартала перейдешь на противоположную сторону, там будет автобусная остановка двенадцатого и двадцать первого маршрутов. В двадцать первый не садись, он поворачивает в гавань. А двенадцатый — это как раз то, что тебе нужно. Проедешь четыре остановки — и выходи. Набережная Колпакова, дом пятьдесят пять. Запомнил?

— Запомнил.

— Вот. Большой такой дом, на втором этаже — мебельный салон. Увидишь. Там еще внизу будка желтая стоит — «Справка по городу». Заплатишь пять тысяч — тебе его адрес дадут, если повезет. А мне предоставлять информацию о местах проживания сотрудников не положено. Усек?

Судя по наличию чувства юмора, старик для работы в органах явно не годился.

— Усек, дядя, я сообразительный, — сдержанно ответил Евгений. — Хочешь со мной на сигарету в «бурду» сыграть?

— Это как?

— Задумай двузначное число… Задумал?

— Ну.

— Теперь помножь его на два.

— Помножил.

— И отними семь…. Отнял?

— Допустим.

— А теперь к тому, что получилось, прибавь еще столько же.

— Есть.

— Сколько?

— Двадцать восемь.

— А у меня — двадцать девять, я выиграл. Гони сигарету.

Водитель опешил, пошевелил губами, проверяя правильность арифметических действий, и потянулся к «бардачку», но потом, сообразив, закатился довольным смехом.

Евгений выбросил окурок и пошел прочь.

Увольнение следователя, конечно, могло быть не связано с убийством Козлова, но Кравцов производил осмотр, а значит, знал многое из того, что способно было избавить Евгения от лишних хлопот и сэкономить ему время.

Доехав до мебельного салона на набережной Колпакова, он обратился в «справку». Камнем преткновения оказался год рождения искомого.

— Давайте всех, — ничего не оставалось делать Евгению. — Я уплачу.

— Попробуем, — обнадежила сотрудница. — Погуляйте полчаса…

Иванов Николаевичей Кравцовых в Приморске оказалось четверо. Один из них был пенсионером, двое других не достигли совершеннолетия. Последний из оставшихся Кравцовых проживал в Корабельном переулке, 27. Телефон его не отвечал, и ничего не оставалось, кроме как отправиться на окраину в поселок судоремонтного завода.

Дорога заняла больше часа. Дважды трамвай с воем обгоняли патрульные автомобили. На окраине поселка стояли минут пять, пропуская колонну бронемашин с солдатами внутренних войск. С набережной видно было, как от маяка параллельно берегу шел милицейский катер.

«А губернатор-то преступников к ногтю прижал, по улицам стало можно ходить», — вспомнились Евгению слова Таюшкиной.

«По улицам ходить можно, — усмехнулся он про себя, — в общежитиях жить опасно».

Корабельный переулок находился на пригорке неподалеку от трамвайного депо. Дом 27 был предпоследним в ряду невзрачных, построенных по индивидуальным проектам, в разное время и из разных материалов срубов и мазанок; он стоял чуть на отшибе и выгодно отличался каменным фундаментом и густым садом окрест. Евгений подумал, как должно быть красиво здесь весной, в пору цветения.

Забора вокруг дома не было, от проезжей части до самого крыльца тянулся деревянный настил. С высоты пригорка отчетливо просматривалась трасса. По ней медленно двигался коричневый «ниссан» с танковой ребристой антенной, похожий на тот, что стоял во дворе прокуратуры.

Евгений поискал глазами звонок, не нашел и постучался в крашеную дощатую дверь. Никто не ответил. Он повернул старомодную медную ручку, дверь неожиданно отворилась. Из темных сеней пахнуло рыбой — высоко на балке были развешаны сети с круглыми поплавками из пенопласта.

— Есть кто дома, нет? — крикнул Евгений.

Не дождавшись ответа, он шагнул в темноту, едва не сбив оцинкованное ведро на объемистой колоде, толкнул дверь на кухню.

У окна сидел мужчина в пиджаке, наброшенном на тельник, и сосредоточенно, словно пытался продеть суровую нить сквозь маленькое игольное ушко, чистил отваренный «в мундире» картофель.

— Можно войти? — спросил Евгений.

— Уже вошел, — на секунду поднял хозяин глаза и, обмакнув горячую картофелину в соль, стал есть.

— Вы Кравцов Иван Николаевич?

На вид хозяину было лет сорок.

— Я.

— Вы работали следователем…

— Работал, — не спеша дожевал Кравцов и встал.

Роста он был невысокого, коренастый. В движениях и походке угадывалась природная основательность. Отстранив гостя, он молча вышел во двор.