Она развернулась обратно к портрету и смотрела на него еще какое-то время.
— Ты должно быть похож на свою мать, — проговорила она, очевидно замечая незначительное сходство с моим отцом.
— Да, к сожалению, — кратко ответил я. Она посмотрела на меня, но ничего не ответила на мой едкий комментарий. Даже не знаю, почему я так сказал. Мне не хотелось, чтобы она расспрашивала меня о моей жизни.
Затем она вновь вернулась к разглядываю семейных фотографий. Пока она внимательно разглядывала фото, у меня появилась возможность рассмотреть ее профиль: прямой, небольшой нос, нежную линию челюсти, густые, изогнутые на концах ресницы, шелковистые волосы, что струились по ее спине и обрамляли ее лицо.
— У тебя есть брат, — сказала она утвердительно, смотря на фотографию, где были мы с Шейном.
— Да.
— Он живет где-то поблизости?
— Нет, он живет в Сан-Диего.
— Вы с ним близки?
— Я не разговаривал с моим братом уже на протяжении пяти лет.
Она развернулась ко мне.
— Оу, прости.
— Не стоит, — проговорил я ничего не выражающим голосом, пока уводил ее подальше от фотографий, чтобы она больше не задавала свои навязчивые вопросы. Я уже и так чувствовал себя не в своей тарелке из-за этой гребанной экскурсии по дому. И, черт возьми, я не мог винить ее, потому что это была целиком и полностью моя идея.
— Ну, что ж, я оставлю тебя с Шарлоттой. Она поможет тебе заселиться. А мне нужно идти, — проговорил я пренебрежительно, когда мы спустились вниз.
Она растерянно посмотрела на меня на мгновение.
— Да, хорошо, спасибо за все. Хорошей ночи.
Я кратко кивнул и направился в сторону двери, когда внезапно услышал, что она насвистывает знакомую мелодию. Я сузил глаза, разворачиваясь, и опять подошел к ней.
— Ты, что, насвистываешь «Паф, волшебный дракон»? (прим.: речь идет о детской песне «Пафф, волшебный дракон». В песне рассказывается про непоседливого дракона, который жил в стране Хона Ли).
Она моргнула, распахнув невинно глаза.
Точно, это именно та песня.
— Ой, а что эта песня так называется? Никогда не знала ее названия и про кого эта песня, я даже не представляла, кто там жил в стране под названием Хона Ли. Спасибо, что просветил.
Она пожала плечами.
Я сердито смотрел на нее несколько долгих минут. Она же в ответ впилась в меня взглядом и дерзко вздернула подбородок, не желая уступать. Напряжение звенело в воздухе, чувство досады обожгло мою кожу. Когда я покончил с ее маленьким представлением, то развернулся и направился к двери, оставляя стоять ее в холле одну.
Глава 5
Кира
Боже, этот Дракон ведет себя то холодно, то обдает меня пламенем.
Я же больше предпочитала пламя, которым он меня обдавал, чем ледяную стену, которую он выстраивал, когда заканчивал разговор, или считал, что тот закончен, или же когда он смотрел на меня с пренебрежением. Не знаю, почему мне кажется, что холодная отстраненность — это нечто наигранное, но я уверена в этом. Где-то глубоко внутри, он был драконом, еле сдерживающим пламя, которое желало вырваться, а также страсть. Я вздрогнула всем телом. Никогда не думала о Грейсоне так, потому что боялась, что меня сожгут изнутри такие мысли. Он же мне ясно все сказал. Я не в его вкусе.
Я сделала глубокий вдох, скользнула взглядом по вырезанной надписи на камне, который был расположен чуть выше входной двери: «Истина в вине». Чтобы прочитать, мне пришлось посмотреть наверх. Затем я проследовала на кухню, где нашла Шарлотту, которая вытирала стойки. Она взглянула на меня и улыбнулась, это приветствие было намного радушнее, чем ранее.
— Ты не хотела бы выпить кофе?
— Да, конечно, — проговорила я, улыбаясь, — но если Вы присоединитесь ко мне.
Шарлотта замялась, но все же кивнула. Я присела на высокий барный стул, который стоял у стойки, пока она разливала ароматный кофе по двум чашкам, добавляя в него сливки и сахар, затем поставила перед нами форму, в которой находился пирог и тарелки с вилками. Затем опустилась на стул, ставя перед собой чашку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Грейсон уехал, — проговорила я, делая глоток.
Ее губы сжались в тонкую линию.
— Да, я слышала. Будешь пирог с соленой карамелью? — спросила она, отрезая мне увесистый кусок и укладывая его на тарелку.
— О, э, хорошо. — Я засомневалась, когда она поставила тарелку передо мной, аппетитный аромат карамели и сладкого крема поддразнивал мой нос. — Я знаю, что происходящее кажется Вам… — я замялась, в безрезультатной попытке подобрать слова, кроме тех, что крутились на моем языке, а именно: смехотворным, неразумным, чудовищным.
Безнравственным.
— Необычным, — наконец, я подобрала более или менее подходящее слово, говоря его Шарлотте.
— Да, так и есть, — проговорила она, отламывая кусочек пирога вилкой. Но, не смотря на ее слова, она улыбнулась. — Я желала для Грея большего. Не хочу задеть тебя. Ты мне кажешься девушкой, которая за словом в карман не полезет. Я только… Я надеялась, что Грей женится по любви.
— Ну, конечно. — Я не смогла ничего поделать и жутко покраснела. Ведь я тоже надеялась когда-нибудь в будущем выйти замуж по любви. — Вы о нем очень заботитесь.
Я положила в рот кусочек пирога, смесь соленых и сладких ноток почувствовалась на моем языке. Я приложила все усилия, чтобы не закатить глаза от удовольствия.
Она кивнула.
— Я работаю здесь еще с того момента, когда Грея оставили… — казалось, она вовремя опомнилась и поправила сказанное, — с того момента, как Грей появился на свет.
Я хотела полюбопытствовать, что означает ее «оставили», но я не стала лезть не в свое дело. Тем более, это был первый раз, когда мы разговаривали, кто знает, может, чуть позже я все спрошу. Не хочу показаться слишком назойливой.
— Но, естественно, — продолжила она, — я прекрасно понимаю, почему Грейсону пришлось по вкусу твое предложение. Он, — Шарлотта покачала головой, печаль исказила ее выражение лица, — ни перед чем не остановится, чтобы возродить виноградник.
— Это семейное наследие, — ответила я. — Не могу винить его.
Она кивнула, наши взгляды пересеклись, ее мысли, казалось, которые были где-то далеко, вновь вернулись к нашему предмету обсуждения.
— А что насчет тебя? Для тебя это тоже последний шанс?
— На данный момент, это самый лучший выход, — проговорила я четко, но, в то же время, ощущая стыд перед этой милой, наученной опытом женщиной с приятным английским акцентом и добротой во взгляде. — Грей не рассказал Вам всю ситуацию?
— Он рассказал мне вкратце, особо не вдаваясь в подробности. — Она посмотрела на меня на некоторое время оценивающим взглядом. — Ну, все, что могу сказать — то, что вы делаете с Грейсоном, может иметь более весомые последствия, чем вы предполагаете. И я настоятельно советую тебе дважды подумать, прежде чем сделать что-то непоправимое.
— Да, я прекрасно понимаю, к чему Вы клоните, Шарлотта, и безмерно ценю Ваше участливое отношение, но…
— Ну, конечно, у вас, молодых, есть свое мнение касательно всего, что происходит.
— Да, именно так. Надеюсь, Вы попытаетесь понять.
— Ну, — пробормотала она, — значит, так тому и быть.
Я опустила взгляд на кусок почти съеденного пирога, не зная, почему меня так волновало, что я могла огорчить эту женщину. Она продолжила незамедлительно, пока я не успела ничего сказать.
— И, возможно… ты для него отличная партия. Признаю, что давно не видела в его глазах искры жизни.
— Хм-м… — промямлила я, делая глоток ароматного горячего кофе, не зная хорошо это или плохо. Мне казалось, это указывало на то, что мы пробуждали друг в друге худшие стороны, а ведь я тут была всего пару часов. Я прикончила свой кусок пирога, проглатывая последний кусочек.
— Ах, кстати, Шарлотта, могу я попросить у Вас простыни? И мне нужны одеяло и подушка, чтобы немного обустроить себе место в домике садовника, в котором я остановилась.