по нашим оценкам, потребуется год, чтобы подготовить аэростат к такому полету. Понятно, что в условиях геополитических кризисов и ухудшения отношений между Россией и Великобританией, а соответственно и Австралией, это невозможно. И все же, если когда-то и будет возможно, то речь опять пойдет о запуске в Австралии. В общем – тупик. Непонимание масштаба проекта и рисков, недоговороспособность руководства фонда, непонимание своего места в процессе – вот причины, по которым история не сложилась… Да, получилось привлечь деньги и структурировать проект на фонд, но я видел президента компании, которая выделила целевой спонсорский бюджет: «одиночный полёт Фёдора Конюхова на воздушном шаре в стратосферу». Так дайте же возможность Фёдору Конюхову выполнить этот полёт! Мы не считаем, что рекорд был у нас в кармане, но мы бы попытались, предприняли попытку и, вполне вероятно, у нас был бы ещё один абсолютный мировой рекорд под флагом России.
Не знаю, как фонд урегулировал отношения с компанией-спонсором, нас по этому поводу не беспокоили. Это был важный для нас урок: с тех пор мы не соглашаемся на предложения аккумулировать средства на счетах других компаний. Если деньги выделяются под проект Фёдора Конюхова, они должны поступать на счет экспедиционного штаба или напрямую на счет компании, производящей оборудование, для нас это самый предпочтительный вариант. Первый и единственный опыт работы с фандрайзерами оказался неудачным.
14. Времена не выбирают…
В детстве я имел постоянный доступ к большой отцовской библиотеке. В ней были научная и техническая литература, книги о разных видах искусства и, конечно же, о путешествиях. Отец любил читать Николая Рериха, Германа Мелвилла, Владимира Арсеньева и других серьёзных авторов, которые мне как подростку были в тот момент неинтересны. Другое дело – приключенческие повести и романы. Помню, я взахлёб прочитал всего Джека Лондона. Фёдор это одобрил: «Правильно, не может человек состояться как личность, не прочитав произведения этого великого писателя». Потом я «проглотил» «Робинзона Крузо» Даниеля Дефо. Отцовская рецензия: «Молодец! Кто не знает о судьбе Робинзона Крузо, тот человек ущербный, неполноценный». Эту мысль он и сейчас частенько озвучивает на встречах с молодёжью. Так и спрашивает у аудитории: «Вы читали «Робинзона Крузо»?» Все в ответ: «Ха-ха-ха! Нет, не читали». Отец очень огорчается в таких случаях и говорит: «Очень плохо. Вы потеряли огромный пласт своей жизни. Этого “кирпича“ у вас в мировоззрении всегда будет не хватать…»
После Лондона и Дефо были захватывающие истории Жака-Ива Кусто. Подводный мир очаровал меня. Я прочитал, а потом не единожды перечитал самые популярные книги про моря и океаны. Скорее всего именно под впечатлением познанного я впоследствии решил поступать в Дальневосточный государственный университет на факультет океанологии.
Да, я всей душой мечтал стать океанологом. Но специфические 90-е годы прошлого века в последний момент повлияли на мой выбор. Все вокруг говорили: «Научно-исследовательский флот гибнет, корабли в Китай продаются или на “металл“ распиливаются. Научные институции закрываются. Когда ты окончишь университет, эта профессия будет не востребована!»
Возможно, если бы я все-таки закончил факультет океанологии, наши пути с отцом потом не пересеклись. Скорее всего, в таком случае я стал бы заниматься собственными научными программами. Но обстоятельства сложились по-другому: я оставил родную Находку и, изменив своей детской мечте, уехал в Москву – поступать на экономический факультет Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ). А вскоре в столицу перебрался из Приморья и Фёдор, чтобы готовиться к одиночной экспедиции на лыжах к Южному полюсу.
Вообще, 90-е годы были сюрреалистичными, что ли. У меня сохранился номер газеты «Владивосток» за 4 декабря 1991 года. Заголовки заметок говорят сами за себя: «Продукты по карточкам: декабрьские нормы», «За ночь в городе сорвано шесть норковых шапок», «Курс рубля снова упал»… И одно сообщение совсем на другую тему: «Прощай, “Караана” и здравствуй Эверест». Фёдор Конюхов вернулся из кругосветного плавания и готовится к восхождению на Эверест. Вот такие разные миры. Криминальная хроника, экономический кризис – и тут же упоминание о путешественнике, который не обращает внимание на происходящее и идет за своей путеводной звездой.
Но когда в нашей стране были лёгкие времена? Когда можно было сказать: «Настали идеальные времена и можно начинать большие экспедиционные проекты»?
Отец родился в 1951 году, спустя всего шесть лет после окончания Великой Отечественной войны. Тогда были подходящие времена? Страна находилась в руинах! «Мне было 10 лет, когда Юрий Алексеевич Гагарин полетел в космос. Мы шли из школы, был тёплый апрель, и по радио сказали, что советский человек полетел в космос. Какие невероятные восторженные эмоции мы испытали! Казалось бы, что такое 15 лет после тяжелейшей войны? Но страна возродилась! Страна дала миру первого покорителя космоса!» – вспоминает Фёдор.
Кстати, эта книга пишется в 2023 году, тоже в очень непростое для нашей страны время. Времена всегда будут сложными, времена никогда не будут подходящими для больших и рискованных проектов. «Надо работать в тех обстоятельствах, в которых оказался» – этот отцовский постулат я запомнил с детства.
Мы с Фёдором часто встречаемся с молодежью, выступаем с мотивационными лекциями и нередко слышим: «Нам не повезло родиться в такое сложное время». Ребятам по 20–25 лет, а они уже списывают себя со счетов Жизни! Мы говорим: «Друзья, те возможности, которые есть у вас сейчас, – коммуникационные, технологические, информационные, – в 90-е годы были фантастикой. Действуйте!»
В двадцать, плюс-минус, лет, как правило, и определяется жизненный вектор. У меня так и произошло. Осенью 1996 года я только перешел на 3-й курс РГГУ. С отцом в Москве мы встречались редко: у меня учеба, а у него насыщенный график международных проектов. Видеться получалось только в перерывах между его поездками по континентам. Но как-то в один из дней он попросил составить компанию в его поездке в офис российской парусной команды Russian Team. По дороге на встречу Фёдор коротко рассказал, что при участии легендарного футбольного вратаря и телевизионного комментатора Владимира Маслаченко, а также бизнесменов Сергея Марчука и Александра Скурского молодая команда российских яхтсменов хочет заявиться на первую в истории экипажную кругосветную безостановочную парусную гонку на однокорпусных яхтах Grand Mistral Round the World Yacht Race.
Этот грандиозный морской проект задумал швейцарский яхтсмен Пьер Фельманн (Pierre Fehlmann), который позже признавался, что в своей идее ориентировался на единственную в ту пору кругосветку The Whitbread (сегодня она известна как Volvo Ocean Race), состоящую из 4–5 этапов. Сам Пьер – пятикратный участник этой знаменитой регаты – неоднократно входил в совет капитанов, разрабатывал маршрут, определял порты стоянок и правила гонки. Иными словами, Фельманн знал всю кухню экипажной кругосветной гонки и имел энциклопедический опыт. Где и когда Владимир Маслаченко пересёкся со