фоном, а устремившиеся природные запахи взволновали сердце. Вскоре мы прибыли.
– Приятного отдыха и аппетита, ребята, – напутствует Вадо, тоже выходя из автомобиля.
Я вдруг подумал, что он тоже может быть голоден. Уточнил.
– Всё хорошо – в Золоте Симфонии есть специальный зал для водителей и прочего персонала. Во-о-он там! – показал дядь Вадо. Я увидел одноэтажное прилегающее помещение, с большими окнами, что дают хороший обзор на двор и парадный вход. Со спокойной душой махнул ему рукой и мы с Вероникой двинулись ко входу.
Потомок По Сигизмунда – Адриан, сегодня оказался на смене и узрев наше прибытие, ожидает у входа. От него исходит такое радушие, что я тут же ощутил ответную радость.
– Доброго вечера, юные господа. Куда изволите пройти?
Мы остановились и тепло поприветствовали. Я взялся отвечать:
– Предпочтительнее было бы вновь на ту уединенную террасу.
– Сообщаю Вам для удобства внутреннее название – второй стол. Секунду, проверю доступность.
Адриан отошел и начал тихо переговариваться через усик связи, что почти не заметен на воротнике темно-зелёного костюма – косоворотки и брюк вольного кроя.
– Молодые господа, будет готово через пять минут. Можно пока занять вас выбором блюд и небольшой экскурсией по нашей знаменитой картинной галереи?
– Можно, ведите, – ответила Вероника.
С прошлого раза я запомнил лишь те блюда, которые ел и пару из списка. Поэтому в этот раз выбирал вновь обстоятельно, и с расчётом попробовать новое. Вероника сразу попросила равняться на предпочтения, а не цены. Я, конечно, предпочтений пока не имею, в рамках столь изысканной и разнообразной кухни, но поставил цель выработать.
Временно мы сели в ближайшей беседке с балдахином из плотной ткани. Под потолок уходят воздушные лоскуты из шифона пастельной палитры. Ненавязчивый свет даёт ровно столько освещения, сколько надо для чтения и просмотра, и его можно потом приглушить – углядел я декоративную лапку из дерева.
Меню с двумя золотыми полосками легло на стол. Вскоре Адриан передал заказ на кухню, а мы пошли любоваться галереей.
Картинная галерея в Золоте Симфонии – это комната, столь обильно насыщенная роскошью, сколько позволяют границы вкуса и стиля. Нам предстали полотна написанные маслом, заключенные в деревянный багет, могучий дарить удовольствие от созерцания и без картин. Так же, в качестве исключительных ценностей, висят на стене два гобелена и один ковёр. Освещение, льющееся с богато украшенного потолка, даёт возможно окунуться как в палитру цветов, так и в совокупный изображенный образ, будь он на картинах или иных основах. Над потолком трудился не просто мастер-скульптор, а Бог, решивший вдруг порадовать смертный род предметом творчества. Здесь есть место солнцу, в центре, его лучам, звёздам и тверди Земли. Мы видим все важные сферы жизни, включая духовную, тесно переплетённые друг с другом. Лица людей и морды животных выполнены столь тщательно, что кажется они вот-вот оживут.
Пол укрыт богатыми орнаментами, напоминающими лабиринт. Паркет из разномастных пород дерева, тянет взгляд от одной вязи к другой, от фигуры к фигуре.
– Вы можете видеть, юные господа, как вся императорская семья собралась для совместного портрета. Посередине – Георг Хмурый, первый император Симфонии, по правую руку его жена, а ниже дети. Вокруг остальная кровная родня и их супруги. Могут возникать споры, а первый ли он Император, но я ответственно заявляю, что да. Ибо любой из предыдущих претендентов не имел той полноты власти, что впервые было сосредоточена в Ружияре при Георге Хмуром и осталась в последствии.
Мы успели рассмотреть ещё одну картину, выполненную с таким же мастерством, как и остальное, прежде чем Адриану сообщили о завершении приготовлений, и мы проследовали на террасу.
– Предпочтёте самим взять порцию или мне это сделать?
Мы отблагодарили и освободили его, оставшись наедине с прекрасным видом на город и серпиком на небе в окружении звёзд. Зеленые плетуны благоухающие в прошлый раз, уже поддались осени и начали желтеть, но атмосферу это не портит, а лишь добавляет некоего шарма.
Наконец пища попала в желудок и тот возликовал. Обменялись с Вероникой довольными взглядами и вернулись к потреблению еды.
Сегодня совпало, что и голодные, и Вероника планировала пожить в Золоте Симфонии, но по большому счёту я бы и с кружечкой кофе посидел здесь и даже без. Необходимо только общество волшебной Вероники и эта маленькая терраса. Ты вроде бы окидываешь лес высоток Ружияра, скользишь по угадываемому контуру космического корабля, но мысли возвращаются к прошлому. Всего каких-то три с лишним месяца назад я первый раз пришел на занятия, а сейчас смотрю туда и пропасть между. Неужели и впереди так же? Я, окончивший второй триместр, буду ли смотреть на себя сегодняшнего с края обрыва? Или понадобиться больше времени… год или все два…
Мы вновь у перил. Тишина вовсе не давящая, слов из уст не выуживает, а вот мысли голосят вовсю. Я поставил перед собой цель – снять заклятье, хорошо, допустим всё получится, а дальше как? Ведь сейчас я активен, мир широк, а за изгибом жизненного пути ждёт неопределённость. Всматриваешься вдаль, напрягая глаза и голову, а сам на всякий случай готовишься, вдруг прилетит чего. И вот, поворот пройден, а дорога просматривается в светлый день на многие километры. Я буду продолжать учиться, общаясь сразу с двумя детьми семьи Волох, читать комиксы, гонять на веле… Вроде бы ничего плохо нет, а настроение падает и уныние вползает внутрь, как промозглый туман в ущелье.
И тут подсознание или что-то за гранью осознанности напоминает о грядущем прибавление в семье, уже, в общем-то случившемся. О проекте, за который взялся отец, о новых экспедициях Трисмегиста… И следом – недавний разговор об отголосках могучих заклинаний в Симфонии и за.
Замечаю пристальный взгляд Вероники, сейчас тёмный и глубокий.
– Хорошее место – заводит в трясину размышлений, – хохтнул я в конце.
Девушка и сама рассмеялась, спрашивает:
– Почему трясину?
– Нельзя точно сказать – выберешься или затянет на дно депрессии, – пояснил я.
Веоника в удивлении взметнула бровки.
– Интересное наблюдение, – отметила она, – только почему в депрессию? Может в грусть или уныние?
– Да, конечно, но всё это ступени в один конец…– ответил я и смутился от собственной же философской интонации.
– Мне по душе твой слог и всё же я не думаю, что стоит красить в чёрный все эти чувства, – произнесла Вероника тёплым и приятным голосом. – Это как