Читать интересную книгу Эпоха Обамы. Наши интересы в Белом доме - Александр Терентьев

Пригласив в администрацию Джонса и сохранив на своем посту республиканского министра обороны Роберта Гейтса, Обама был убежден, что умаслил Пентагон. Однако генералы по-прежнему считали, что «гражданская команда» состоит из «леволиберальных пораженцев» и «слабаков». Когда же президент полностью переложил на них формирование стратегии в восточных войнах, они окончательно уверились в некомпетентности его администрации. В этом смысле многим показалось характерным интервью главнокомандующего в Афганстане Стэнли Маккристала, опубликованное в журнале Rolling Stone под названием «Генерал, сорвавшийся с катушек» [122] . Маккристал, которого поклонники называли «воином-полубогом», позволил себе ряд ернических высказываний в адрес президентской команды, за что и был уволен. Однако пришедший ему на смену генерал Дэвид Петреус относился к советникам Обамы не менее скептично, называя их «стопроцентными пиарщиками». Те, в свою очередь, величали армейских военачальников «цепными псами Буша» и призывали их как можно быстрее вывести войска из Ирака и Афганистана. По словам Вудворда, на одном из совещаний в Белом доме Обама размахивал докладной запиской, в которой утверждалось, что, если армия пробудет за Гиндукушем еще десять лет, это обойдется американской казне в триллион долларов. «Если бы президент и его высший генералитет, – писал Вудворд, – приложили к ведению войны в Афганистане хотя бы половину тех усилий, что они тратят на взаимные распри, победа была бы у нас в кармане» [123] .

За время президентства Обамы пропасть, которая существует в США между военными и гражданскими чиновниками, только углублялась. Как и в 1960-е годы, библией американских офицеров стала книга Самуэля Хантингтона «Солдат и государство» [124] , в которой провозглашается, что «профессиональная военная каста обладает своим, отличным от остального общества мировоззрением и духовным складом, а идея гражданского контроля себя не оправдывает, поскольку военные намного лучше знают, как себя вести в той или иной ситуации, чем их наставники из администрации и конгресса» [125] . Наиболее радикально настроенные представители генералитета провозгласили даже, что в период затяжных войн на Ближнем и Среднем Востоке Америка должна вернуться к практике, сложившейся во время Второй мировой войны, когда генеральный штаб полностью определял военную политику страны и был абсолютно неподконтролен гражданским властям.

Однако конфликт военных и гражданских чиновников нельзя было назвать главным источником противоречий в администрации. Куда более серьезным вызовом для Обамы была оппозиция старых кланов демократической партии, которые ассоциировались с четою Клинтонов. Многие политологи утверждали, что с тех пор как Хиллари Клинтон потерпела поражение на праймериз 2008 года, она мечтала о реванше. Неслучайно, выступая в начале сентября на заседании Совета по международным отношениям, госсекретарь США объявила, что «растущий государственный долг Америки представляет угрозу для национальной безопасности». «Критикуя обаманомику, – писал The American Thinker, – Клинтон дистанцируется от внутриполитического курса нынешней администрации и дает, таким образом, понять о своем желании участвовать в президентской гонке 2012 года» [126] .

Политологи утверждали, что Клинтон надеется обойти своего нынешнего шефа на внутрипартийных выборах за счет голосов умеренных избирателей. «На посту госсекретаря, – утверждал Томас Фриман, – ей намного легче набрать очки перед очередной схваткой с Обамой. Заседая в сенате, она не смогла бы остаться в стороне от ожесточенных дебатов по реформе здравоохранения и сохранить лицо. В Госдепе же она не только приобретает опыт в международной политике, но и выстраивает отношения с умеренными республиканцами вроде главы Пентагона Роберта Гейтса» [127] .

Клинтон поддерживали и специальные представители президента в горячих точках, и, в том случае, если она вновь скрестит копья с Обамой, обещали агитировать за нее, восхваляя дипломатические таланты госсекретаря, сумевшего не наломать дров, работая под началом «неопытного молодого дилетанта». Вице-президент США Джо Байден, который руководил когда-то сенатским комитетом по международным отношениям, пытался противостоять натиску со стороны клинтоновских протеже и отстоять линию Обамы во внешней политике. Накал страстей демонстрировала характеристика, которой Байден наградил специального посланника в Афганистане и Пакистане, одного из ярых приверженцев Клинтон Ричарда Холбрука: «Это самый эгоистичный ублюдок, которого я когда-либо видел» [128] .

ЧАЙНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

Противоречия, существовавшие в администрации, не могли не повлиять на результаты промежуточных выборов в Конгресс, которые состоялись 2 ноября 2010 года. Как и предсказывали многие политологи, демократы потерпели на них сокрушительное поражение. «Из темно-синей нижняя палата Конгресса превратилась в багрово-красную, – писала The New York Times. – Такой резкой смены декораций на Капитолийском холме не было с 1948 года. Даже триумф республиканцев в 1994 году не сравнится с нынешней консервативной революцией» [129] .

Эксперты отмечали, что среди избирателей-республиканцев была зафиксирована самая высокая явка с 1970 года, а среди демократов – самая низкая за всю историю. Демпартия, которой в 2006 и 2008 годах удавалось переиграть своих оппонентов даже в южных и западных штатах, считавшихся традиционной вотчиной республиканцев, потеряла очки на либеральном Северо-востоке и в районе Великих озер. В 2008 году симпатизирующие демократам комментаторы поспешили провозгласить конец республиканской эры и объявить Великую старую партию «теряющей влияние региональной группировкой южан». Однако, как писала The Washington Post, «республиканцы утерли нос левым либералам, похоронившим их два года назад, и доказали, что могут разгромить партию Обамы даже на ее поле» [130] . Свидетельством тому стала победа консервативных кандидатов в таких штатах, как Нью-Йорк, Пенсильвания и Висконсин, не говоря уже о триумфе республиканца Марка Кирка, который был избран на освобожденное Обамой кресло сенатора от Иллинойса.

Политологи объясняли провал демократов тем, что их оппонентам удалось перехватить инициативу и склонить на свою сторону несколько групп населения, которые в 2008 году поддержали Обаму. Речь шла о женщинах, католиках, гражданах ниже среднего достатка и независимых избирателях. Что же касается традиционного электората Обамы – молодежи, афроамериканцев и латиноамериканцев – большинство из них проигнорировали промежуточные выборы.

В первую очередь, разочарование американцев в правящей партии было связано с удручающим состоянием экономики США. Несмотря на то, что администрация официально объявила об окончании рецессии, экономический рост по всем прогнозам должен был составить не более 1 %, при этом бюджетный дефицит уже превышал 1,5 трлн. долларов, а уровень безработицы, по некоторым данным, достиг в 2010 году 17,5 %, сравнявшись с аналогичным показателем периода Великой депрессии.

Отвернулись от Обамы и спонсоры. Даже Джордж Сорос, который всегда вкладывал деньги в предвыборные кампании Демпарии, на этот раз заявил, что останется в стороне, поскольку не верит в то, что «может остановить лавину». Как писал The Economist, «бизнесмены Силиконовой долины, которые два года назад воспринимали Обаму как выгодное вложение капитала, сейчас решили не инвестировать средства в заведомо проигрышное дело» [131] . И это при том, что в январе 2010 года Верховный суд отменил ограничения на финансирование партийных предвыборных кампаний, и выборы в Конгресс, по оценкам экспертов, стали самыми дорогими в американской истории. Демократам, правда, крупные корпорации выделили совсем немного, львиная доля средств была переведена в фонд Республиканской партии.

Первое время после того, как Обама занял Белый дом, он пытался угодить консервативным демократам, которых в Америке называют «голубыми псами». Однако выборы в Конгресс доказали, что ориентироваться на это крыло Демпартии президенту не стоило: ведь если леволибералы сумели отстоять свои позиции в Конгрессе, «голубые псы» понесли очень серьезные потери. По словам политтехнолога Билла Клинтона Дика Морриса, умеренные демократы сильно просчитались, понадеявшись, что «избиратели простят им голосование за обамовский пакет стимулов и реформу здравоохранения, стоит только попозировать перед камерой с винтовкой в руках» [132] . В избирательной кампании такие вопросы как право на ношение оружия отошли на второй план, ключевую же роль в ней играли проблемы бюджетного дефицита и неуклонного роста правительственных полномочий.

Провал «голубых псов» объяснялся еще и тем, что они слишком настойчиво открещивались от политики Обамы. Правда, связывать себя с президентом, действительно, было не очень выгодно. Его рейтинг стремительно падал: накануне выборов в Конгресс, согласно опросу Gallup его работу одобряли лишь 42 % американцев, а 52 % были недовольны тем, как он справляется со своими обязанностями. «Теряющий популярность президент подложил свинью даже тем демократам, которые вполне могли одержать победу в своем округе, – отмечал бывший советник Буша-младшего Карл Роув. – По сути, выборы превратились в референдум по вопросу о том, одобряют ли американцы политику нынешней администрации» [133] .