— Бобби! Джек! — бросаясь на дверь, кричит Джон.
Разорвав ленту, он попадает в апартаменты. Осматривает гостиную и комнаты. За исключением сломанного конструктора никаких следов вторжения он не замечает. Тем не менее, ни жены, ни сына в квартире нет.
Джон заходит в спальню и смотрит по сторонам. Взгляд его останавливается на обратной стороне двери. К деревянной преграде ножом пришпилен журнал с его изображением.
В подсознании снова звучит голос покойной бабушки:
— Ты избранный. Тот, кого они ждали.
Джон подходит к двери и смотрит на журнал. Внезапно глянцевая обложка наполняется кровью. Место встречи с похитителями сразу становится ему понятно.
* * *
Небоскреб. Пентхаус.
В помещении темно и тихо. Бобби и Джек сидят на полу, окутанные потусторонним свечением. Ресницы обоих покрыты инеем. Струи теплого воздуха, вырывающиеся у них изо рта, рассеиваются вокруг и, не теряя густоты, поднимаются к потолку подобно дыму. В помещении очень холодно. Мать крепче обнимает ребенка. Несмотря на неудобства, она боится лишний раз пошевелиться.
Со стороны доносится щелканье зубов. Вдоль стен на безопасной дистанции бродит зверь. Звероподобный сенобит сторожит пленников своего хозяина.
На столе впереди, сверкая золотыми узорами, лежит шкатулка.
— Мам, посмотри, — шепчет Джек. — Она похожа на рисунки папы.
Бобби разглядывает шкатулку. Действительно, есть некоторое сходство. Дождавшись пока зверь отойдет в противоположный конец помещения, она бесшумно подкрадывается к столу и забирает ее. Зверь замирает на ходу словно статуя с занесенной в воздух передней лапой. Покачивая безобразной головой, он начинает жадно принюхиваться, устремляя слепой взор на пленников.
Как и большинство посвященных до нее, Бобби с интересом осматривает «Конфигурацию плача». Как и у большинства, ее пальцы начинают инстинктивно скользить по щелкающим граням, подбирая нужную комбинацию, пока наконец большой палец девушки не ложится на центральный орнамент. Тьма вокруг рассеивается. Появляются тонкие полосы голубоватого света. Бобби не замечает преображения, продолжая скользить пальцем по невидимым пластинам рокового круга.
Нетрудно догадаться, что произойдет, если девушка откроет врата. В этом случае даже Пинхед не сможет сохранить жизнь пленнице, и, по законам Левиафана, будет вынужден уступить ее алчущим крови и плоти сенобитам.
Зверь вовремя выпрыгивает из тьмы и яростно щелкает зубами, вынуждая Бобби оставить шкатулку и вернуться к ребенку.
* * *
Вестибюль небоскреба.
Ярко светит луна. Словно тело испещренное порезами, небо покрыто тонкими полосами прозрачных облаков. В бледном свете стены небоскреба напоминают древний обелиск.
Оставив машину у входа, Джон на одном дыхании пробегает внешний двор и, минуя открытые двери, попадает в вестибюль. Внутри ни души. Он осматривает холл, пока внимание его не привлекает табло, закрепленное над дверями шахты лифта. На дисплее непрерывно мигает цифра семь.
* * *
Небоскреб. Пентхаус.
Помятые двери лифта со скрипом расходятся в стороны. Джон замирает и, потрясенный, осматривает коридор. Место, некогда спроектированное им с таким трепетом и любовью, самым варварским образом превращено в мерзкое средневековое подземелье.
Все эти дни, словно смертельная зараза, негативная энергия преисподней распространялась по этажу, пока не заняла его полностью. Повсюду ощущается присутствие потусторонней мощи. В голубоватом свете со стен свисают цепи с крюками, большинство наконечников которых заняты не самым приятным для человеческого глаза материалом. То тут, то там попадается истерзанная плоть и куски тел с содранной кожей, покрытой сверкающим налетом. Пол и стены лоснятся от плесени. Повсюду ржавчина, запекшаяся кровь и сырость вперемешку с гнилостным запахом разложения.
Первая в ряду дверь манит его ярким голубым светом, и Джон идет туда сквозь адский тоннель. Едва он начинает движение, как похожий на могилу коридор окутывает хаос. Воздух наполняется утробным хрипом, похожим на предсмертные стоны задыхающегося старика. Со стен сбегают ручейки загустевшей крови, скапливаясь в кратерах зеленой плесени на полу. Цепи начинают шевелиться и позвякивать, угрожающе поворачиваясь к юноше пустыми крюками. На одной из таких цепей покачивается свежая детская печень. Спереди, сзади… отовсюду доносится низкий смех. Складывается впечатление, будто нечто проверяет его на прочность, тестирует его храбрость.
Под ногами копошатся скользкие угри, но стоит Джону наступить на одного из них и существо растворяется во мраке словно призрак. Выше на стене в родовых схватках корчится огромная беременная паучиха. Мохнатое яйцо, которое она таскает за собой, лопается, словно мыльный пузырь. Наружу во все стороны разбегаются сотни пауков.
Джон шаг за шагом уверенно держит путь к цели, игнорируя царящий вокруг ужас. Наконец он открывает дверь и, ослепленный ярким светом, входит внутрь:
— Бобби? Джек?
Постепенно глаза привыкают к свету, и он видит перед собой металлический стол и шкатулку. За столом на полу в обнимку сидят Бобби и Джек. Джон с радостью бросается им навстречу…
— Слава Богу!
Из мрака выпрыгивает зверь и приземляется на все четыре лапы возле перепуганной матери и ребенка — пространный намек на то, что в любой момент по сигналу беспомощные жертвы могут быть растерзаны. Изувеченная морда поворачивается к визитеру.
— Джон, стой!
Он послушно замирает, со страхом и отвращением разглядывая чудовище. Человекоподобный сенобит не шевелится, зато приходит в движение тьма у него за спиной. От мрака отделяется высокая фигура в черной мантии. На лице Пинхеда улыбка. Он получил то, что хотел. Дело осталось за малым.
— Мне наплевать кто ты или что ты. Все чего я хочу — вернуть мою жену и ребенка, — коротко объясняет Джон.
Демон глубокомысленно кивает.
— Я понимаю. Ты любишь этого мальчика. У тебя большие планы и мечты относительно его будущего, в котором ты окружаешь его заботой и любовью, наблюдая за тем, как он растет.
— Именно так, — в бессилии сквозь зубы проговаривает Джон.
— Если не хочешь, чтобы эти планы навсегда превратились в мечты, советую закончить работу. Иначе этот мальчик не умрет никогда, пусть сквозь агонию бесконечных пыток его единственным желанием и будет просьба о скорой, безболезненной смерти.
— Ради Бога, как ты можешь…
Пинхед предостерегающе поднимает руку.
— Нелепый человечек. Неужели я похож на кого-то, кому есть дело до того, что думает Господь?
— Просто скажи, что тебе нужно, — дрожащим голосом молвит Джон.
— Шкатулка. — Пинхед жестом указывает на «Конфигурацию плача». — Первые врата, созданные твоим предком.
— Филиппом Лемаршаном?
— Совершенно верно.
Бобби смотрит на головоломку, потом на Джона. Взгляд девушки выражает сожаление и понимание. Оказывается, его бабушка была не такой уж чудной, какой она ее все время считала.
— Движущиеся панели внизу, — Пинхед с интересом наблюдает за ее реакцией, — в союзе с зеркалами и светом. Ты создал увеличенную копию шкатулки, не сознавая этого. Холл здания должен стать новыми вратами, и только твой гений способен заставить их раскрыться должным образом.
— Вспомни сны. Слова своей бабушки, — громким шепотом предостерегает Бобби. — Если все это правда, то ты ни в коем случае не должен поддаваться. Нельзя впускать в наш мир подобных тварей.
— Тварей? — усмехается Пинхед, наблюдая за тем как зверь, подчиняясь ментальной команде, начинает подкрадываться ближе к жертвам. — Я могу показать вам настоящих тварей, только, боюсь, что они не будут столь любезны как я.
— Бобби… — Слова даются Джону с большим трудом. — Сейчас единственный мир, который у меня есть — это ты и Джек. Я сделаю все, что он скажет.