Читать интересную книгу Из НКВД в СС и обратно. (Из рассказов штурмбаннфюрера) - Арон Шнеер.

Простите меня, но вы сами не оцениваете свою деятельность, как малоэффективную?

А.П. Мое начальство так не считало. Да дело не в количестве сообщений. Месяцами собираешь по крупицам, а потом посылаешь, или если есть что-то особенное.

Мое дело было следить за появлением чего-нибудь нового и что неожиданно появилось в больших количествах. Когда появились новые модификации «мессершмитта» М-109Е и М-110, в Москве узнали раньше, чем они появились на фронтах. Когда увеличили мощность мотора, и он стал конкурировать с американской «коброй», тоже я сообщил.

Что вам кажется, что я должен был каждый месяц сообщать, сколько выпустили самолетов? Чтобы раз-два засекли и все. Это только в фильмах разведчик с рации не слезает. Да я ведь и не фронтовой разведчик, который постоянно оперативную информацию должен передавать.

А потом вы забыли о Файнштейне…

А.Ш. Я не забыл. Я просто не знаю. Кто это?

А.П. Человек, которому Яд ва-Шем не хочет уделить внимание. Я два раза бывал там и говорил об этом, но мне не верят. Я говорил, что надо поднять материал, покопаться в архивах. Дураков не переделаешь. Чиновник есть чиновник.

Этот человек Макс фон Штейн. На самом деле он не «фон», а Максим Файнштейн. Неизвестно, когда и где он родился, как попал в плен. Это удивительный человек. Он был крупным инженером, может быть, я ошибаюсь, но, по-моему, ответственным за эксплуатацию самолетов в 8-й воздушной армии под Сталинградом, возможно, был заместителем командующего.

По официальной легенде, он осенью 42-го перелетел к немцам вместе со своим летчиком. Оказавшись у немцев, он сумел доказать свое немецкое происхождение: Он не Файнштейн, а фон Штейн. Семья расстреляна большевиками в 18-м году, а еврей-портной спас его, оттуда и фамилия Файнштейн. Не могу утверждать, но операция, наверно, была задумана раньше, ибо нашлись в Германии люди, подтвердившие его немецко-балтийское происхождение.

Он был направлен на филиал завода Мессершмитта во Флоссенбюрг руководителем одного из отделов. Он два с половиной года ходил по ниточке тоньше моей. И немцы его награждали. А на фронте за его награды расплачивались жутко. Рекламации к нам приходили все время.

Вместе с ним в группе работал Фриц Зельбман, который в 50-е годы был зам. премьер-министра ГДР. Зельбман сотрудничал с советской разведкой с 30-х годов, был заключенным во Флоссенбюрге и тоже работал в одном из отделов у Мессершмитта.

Так вот, Файнштейн руководил группой, которая занималась тем, что «усовершенствовала» шасси и, так называемые, конечные шпангоуты. Они придумали, как выводить из строя алюминиевые заклепки, которые окунают в глауберову соль в расплавленном виде при температуре 520 градусов. Если их передержать долю секунды, то они теряли свой необходимый запас прочности, становились хрупкими. Это приводило к тому, что самолет 8-10 раз поднимался в воздух, а на 11 раз не выдерживал. Я знаю, что благодаря Максу, примерно каждый четвертый самолет, выходивший из Флоссенбюрга, не был в порядке.

Макс был удивительно смелый человек. Вот только один пример, чему я был свидетель.

Во Флоссенбюрге было две рабочих команды: штайнбрух — каменоломня и самая большая команда 2004 — работала на заводе.

Начальником ее был 2-х метровый верзила, бывший профессиональный боксер Келлер. Развлекался тем, что ладонью ударит: человек с переломанной челюстью валяется. Ваш покорный слуга один раз сделал ему замечание. Он, конечно, щелкнул каблуками: «Яволь — так точно». Я ему полушутя сказал, что здесь нужны рабочие руки, а не больные. Перед этим мы с ним как-то говорили, и он знал, что я боксом занимался в прошлом. Он сказал, что тренироваться надо. А уважаемый Макс Файнштейн меньше меня боялся. Когда ему доложили, что такой-то, большой специалист по алюминиевым заклепкам, я вам о них говорил, избит Келлером и попал в лазарет, то Макс заявил Келлеру: «Если избитый еще неделю пролежит в лазарете, то ты следующую неделю будешь командовать взводом на восточном фронте. Это я тебе обеспечу. Хотя тебе штабфельдфебель не положен взвод, но я добьюсь, чтоб тебе его дали» А командир взвода, как вы знаете, самая смертельная должность на фронте. Келлер после этого присмирел.

А.Ш. Вы с Максом знали друг о друге?

А.П. Я о нем знал, а он обо мне нет. Мне надо было прикрывать его. При заводах было отделение гестапо. И был гестаповец, который начал нащупывать кое-что о Максе. А у меня с гестапо сложились особые отношения. Я ведал кадрами, а гестапо меня обслуживало. Информировало о неблагонадежных, рекомендовало, кого отстранить или не допускать к той или иной операции на производстве. Словом, работали в тесном контакте. Но они меня немного побаивались после того, как ко мне, гауптштурмфюреру, несколько раз приезжал мой кузен Вилли и мой бывший сослуживец Рудольф Лозевиц — начальник штаба батальона, как и я раненый во Франции, но перешедший затем в РСХА — Главное управление имперской безопасности. Он к этому времени стал группенфюрером СС. В гестапо знали, что я с ним на «ты» и, конечно, относились ко мне с почтением.

Итак, мне стало известно, что под Макса копают. Значит, мне надо сделать все, чтобы этого гестаповца вывести из игры. Помог случай. Прибыла группа женщин, не заключенных, а на работу из Франции. Когда прибывает новый контингент рабочих, то в этой группе гестапо уже имеет своих людей. Одним из таких агентов была очень красивая женщина, которая приглянулась этому гестаповцу. Я узнал и начал действовать по-своему. Для начала я выяснил все о ней. Оказалось, что у нее бабка еврейка. Созрел план: застукать его на этой француженке и стереть в порошок. Связь немецкого офицера, тем более гестаповца с иностранной рабочей, тем более, у которой есть еврейские корни — это конец карьере. Через третьих лиц ее вызвали и сказали, что этого парня надо уложить в постель, а то, как еврейка, пойдешь в лагерь. Она понимала, чем это грозит. Словом, в один момент, когда этот тип и она «страстью пылая…», их застукали. Тотчас же я, «благородный товарищ», докладываю начальству, что мало того, что он с иностранкой, так у той еще и еврейская кровь. И ретивый «честный» гестаповец, только из-за того, что ему девка понравилась, загремел в штрафбат. Хуже с француженкой. Могли ее «обласкать», составить акт о болезни и отправить во Францию, учесть ее сотрудничество, но отправили в лагерь. Раз гестапо за это взялось — все. Вот вам, кстати, еще раз о благородстве и романтике разведки. Исключается романтика. Грязь и подлость. Честный человек в разведке не работает. А не воспользоваться таким случаем, я не мог.

А.Ш. Вы так оцениваете любого разведчика и себя тоже — мерзавец, подлец?

А.П. Неужели я вам мало рассказал.

А.Ш. Вернемся к Файнштейну. Вы первый хранитель этой тайны, первый, кто это рассказывает всю эту историю о Максе?

А.П. Да нет. Зельбман знал о Файнштейне. В Бауцене памятник ему поставлен. Своими глазами после войны видел. Когда я вернулся домой, я рапорта писал. Товарищи из ВВС приходили ко мне, записывали, к большому авиационному начальству вызывали…

А.Ш. Ну и?

А.П. Я так понял, что не захотели они лишнего еврея героем иметь…

А.Ш. Какова его судьба?

А.П. Страшная и нелепая смерть. Он дожил до победы. В июне-июле 1945-го года он с группой бывших пленных, среди них был генерал-майор танковых войск П.П. Павлов, попавший в плен под Днепропетровском, прибыл в Бауцен, где был лагерь офицеров-репатриантов. Он, в отличие от них, не считался бывшим пленным. Это говорит о том, что он будучи у немцев выполнял задание. Был он в форме подполковника или полковника. Звание его я не помню. Весть о его появлении разнеслась по лагерю. Это было в месте расположения 2 батальона офицеров-репатриантов. Толпа на него набросилась и забила до смерти. Сопровождавшие его офицеры ничего не смогли сделать.

А.Ш. За что на него набросились? За что убили?

А.П. Пленные в лагере его ненавидели. Он был чрезвычайно строг. За малейшую провинность по его представлению людей наказывали. Ведь он не мог афишировать, что он проводит диверсионную работу. Об этом знало только несколько человек. А его жестокость по отношению к пленным обеспечивала ему безопасность и своеобразное алиби. Помните, я сказал «издержки производства», когда вы меня расспрашивали об истории с женщиной, которую по моему приказу выпороли, у Файнштейна таких случаев было очень много. Но как сравнить сотню выпоротых с сотней, а их было больше, испорченных самолетов. Вот он и поплатился жизнью потому, что был слишком совестливым и, я подозреваю, пришел просить прощение, но даже не успел слово вымолвить.

Глава 6

Флоссенбюрг — «это вам не курорт».

Охрана: что же вы, братья-славяне?

Чистота — залог здоровья.

Зеленые и красные.

«Блютикер Алоиз».

Спать в конюшне — это тоже предавать родину.