После военных кампаний 851 года викинги, если верить довольно сомнительному свидетельству Англосаксонской хроники, провели зиму на острове Тенет. Они определенно находились там в 853 году, когда Эалхере и Худа, элдормены, соответственно, Кента и Суррея, атаковали их своими силами и потерпели поражение. Оба элдормена погибли в этой кровавой битве. В том же 853 году Бюрхред, унаследовавший после Беорхтвульфа мерсийский трон, с согласия своих советников-уитэнов попросил западносаксонских властителей поддержать его в борьбе против валлийцев Северного Уэльса. Этельвульф не только лично пришел к нему на помощь, но и скрепил этот союз, отдав в жены Бюрхреду свою единственную дочь, Этельсвит.
Свадьбу сыграли после Пасхи, согласно Ассеру, «в королевском поместье» (villa regid) Чипенгэм, в Уилтшире{12}. Альфред тогда, возможно, уже отправился в путешествие на континент, ибо в тот самый год его отец в первый раз послал его в Рим в сопровождении множества спутников из знатных и простых людей. Это посольство, судя по всему, должно было подготовить почву для визита самого Этельвульфа, состоявшегося двумя годами позже.
Этельвульф давно вынашивал идею паломничества к гробницам апостолов. Еще в 839 году он направил послов к императору Людовику Благочестивому, прося у него позволения проехать через его владения на пути в Рим; свое благочестивое решение поклониться римским святыням Этельвульф объяснял тем, что некий английский прелат вмешательством свыше был унесен из своего тела и узрел видение, из которого он узнал, сколько жестоких поветрий и нашествий язычников обрушится в будущем на тех христиан, которые не раскаются в своих грехах. По поводу того, зачем маленький Альфред был включен в состав посольства 853 года, мы вместе с сэром Джоном Спелманом «можем строить самые разные предположения, но никогда не сумеем ничего сказать наверняка».
Согласно позднейшей легенде возглавлял депутацию святой Свизин и все предприятие было затеяно потому, что Этельвульфу во сне явился ангел и повелел ему отправить младшего сына в Рим к Папе, чтобы тот принял от Папы миропомазание и стал первым в длинной череде помазанных на царство английских королей[24]. Легендой, по всей вероятности, является также история, рассказанная Уильямом Мальмсберийским, согласно которой Альфред во время этого путешествия впервые встретился со своим будущим ученым советником Гримбальтом и не забыл впоследствии его доброту и гостеприимство. Достоверно мы знаем только, что посольство благополучно добралось до Рима и что маленький Альфред нашел самый сердечный прием у Папы Льва IV.
Строительство стены вокруг Ватикана только что завершилось. Английских путешественников наверняка поразили могучие укрепления с сорока четырьмя сторожевыми башнями и новые врата святого Перегрина, украшенные горделивой надписью во славу «Золотого Рима»: «Рим глава мира». Члены депутации, должно быть, слушали рассказы о пышной церемонии освящения, совершенной в июне 852 года, о коронации Людовика II, сына императора Лотаря, в 850-м и победе над сарацинами в морском сражении при Остии в 849 году. Повсюду заметны были следы разрушений, причиненных огнем и жестокими захватчиками, но одновременно все вокруг указывало на процветание и благочестие города, поспешно залечивавшего нанесенные ему раны. Древний город Цезарей практически превратился в папскую резиденцию. Христианские церкви и монастыри, при строительстве которых нередко использовались каменные блоки и архитектурные детали из старых языческих храмов, ютились среди величественных развалин имперского Рима — забытых монументов и заброшенных дворцов, по соседству с безмолвным Форумом и пустующим Колизеем, о чьей судьбе говорилось в пророчестве, не раз повторенном в VII веке паломниками-англосаксами: «Когда рухнет Колизей, падет Рим, а когда падет Рим, разрушится мир».
Все эти руины принадлежали прошлому: нынешним днем Рима были гробницы святого Петра и святого Павла, заново отделанные после набега сарацин благодаря великодушной щедрости Папы. Чудотворные реликвии, связанные с именами святых и мучеников, непрекращающийся поток паломников (в том числе немало англосаксов), которых влекли в Святой город желание покаяться, благочестие или любопытство.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
К середине IX века Церковь, отказавшаяся от суровой простоты первоначального христианства, пришла в своем развитии к весьма сложной системе догматов и существенной материализации всей концепции невидимого мира. Реалистические представления о загробной жизни и картины райских наслаждений и адских мук возникали в сознании людей с поистине дантовской живописностью и детальностью. Христианская мифология, прекрасная и устрашающая, пришла на смену древнему политеизму Рима и Севера. Символика, частично оригинальная, частично заимствованная из древних верований, толкала образованных людей к мистицизму, а невежд — к грубейшим суевериям. Виденья и чудеса, знаки и знамения, чудесные спасения или кары — все это было неотъемлемой частью жизни, наравне с постоянными обвинениями в адрес магии и колдовства в ученой литературе. Пока теологи спорили о теоретических проблемах вероучения — о пресуществлении, догмате Троицы, предопределении и возможности поклоняться изображениям, — ученые и неученые, клирики и светские люди с наивной страстью искали святые реликвии, которые затем продавались, покупались, воровались, переносились из одной церкви в другую, помещались в роскошные реликварии и становились предметом неистового поклонения.
Хотя взрослый Альфред только один раз упоминает в своих произведениях, что видел «Ромебург», ни один ребенок, наделенный воображением и воспитанный в христианской вере, не остался бы равнодушным, переступив «порог апостолов» и благоговейно преклонив колени перед надгробьями, в том самом месте, где столько английских королей и паломников делали это до него.
В пространном письме Папы Льва IV королю Этельвульфу упоминается среди прочего, что он милостиво принял юного «Эрфреда» и даровал ему, «как своему духовному сыну», консульские пояс и облачение. Запись за 835 год в Паркеровском манускрипте Англосаксонской хроники, очевидно, сообщает именно об этой церемонии: «И в этот год король Этельвульф отправил своего сына Альфреда в Рим. Тогда в Риме был властителем Папа Лев, и он помазал его в короли и сделал его своим епископским сыном» (или крестником).
«Сделал епископским сыном», вероятно, означает, что Папа, по древнему обычаю, стал свидетелем[25] Альфреда на конфирмации. В таком случае становится понятно, почему Папа в письме говорит об Альфреде как о «своем духовном сыне», и Ассер истолковал ситуацию именно так, когда написал, что Папа «помазал Альфреда в короли и провел конфирмацию, приняв его как сына». Обряд конфирмации включает в себя помазание, и было высказано предположение, что введение в консульскую должность, упомянутое в письме Папы, вместе с помазанием, представлявшим собой часть конфирмационной церемонии, в свете дальнейших событий были восприняты как «помазание на царство», которое монастырские историки впоследствии превратили в официальную коронацию в Риме.
Однако Хроника и Ассер сообщают о «помазании в короли» и о том, что Папа принял Альфреда в качестве «епископского сына», как о двух разных событиях, и эти утверждения настолько недвусмысленны, что нам не приходится сомневаться в искренней убежденности авторов текстов, что некое «помазание на царство» имело место. Сам Альфред, похоже, разделял их мнение. Оба отрывка практически наверняка были написаны после того, как Альфред в 871 году стал королем, людьми, знакомыми с франкскими латинскими анналами и биографиями. Запись в Хронике, которая в Паркеровском манускрипте помечена двумя крестами на полях и которую Ассер повторяет близко к тексту, несет на себе следы «латинского» влияния: ибо для обозначения «властителя» в ней употребляется слово domne{13} латинизм, встречающийся также в древнеанглийском переводе Беды. Клирик, писавший эту погодную статью, вполне мог подразумевать такие параллели, как папское помазание в 781 году двух юных сыновей Карла Великого в качестве королей Италии и Аквитании или помазание Людовика II в императоры еще при жизни его отца. Не исключено, что он вспоминал и о том, как пророк излил елей на голову Давида, младшего сына, «среди братьев его».