Читать интересную книгу Трофейная банка, разбитая на дуэли - Владислав Крапивин

Однако основным достоинством четырехэтажной громадины Лодька считал книжный магазин.

Над неширокой дверью, что вела в магазин с улицы Республики, висела вывеска "Подписные издания". В середине пятидесятых, когда Лодька заканчивал школу, в стране разразился "издательско-подписной бум" и десятикласснику Глущенко (иногда вместе с отцом) случалось не раз приходить сюда до рассвета, чтобы занять очередь за талонами на Жюля Верна, Майн-Рида и двадцатитомную библиотеку приключений. Но в пятидесятом таких соблазнительных "подписок" еще не было. На полках в строгом единообразии стояли шеренги томов Ленина, Сталина и Маркса-Энгельса (одно собрание на двоих, потому что друзья, как Лодька и Борька). Отдел обычной, не подписной литературы был повеселее. Здесь порой удавалось ухватить очень даже неплохие книжки: "Морские рассказы" Станюковича, "Хаджи-Мурата" Льва Толстого, "Слепого музыканта" Короленко, а порой попадались и такие приключения, от которых сладко стонала душа: "Пещера капитана Немо" Игоря Всеволожского, "Дорогие мои мальчишки" Льва Кассиля, "Аэлита" (уже другого Толстого, автора "Буратино") и даже —Лодька видел один раз! — "Два капитана" Каверина. К сожалению, далеко не всегда в кармане были деньги. А пока сбегаешь домой или к маме на работу, выпросишь чуть не со слезами нужные рубли, вернешься — книжечка уже тю-тю...

Но в тот августовский день Лодьке несказанно повезло. В кармане вельветовых штанов лежали две новенькие (выданные мамой  "на месяц вперед") пятерки, а на полке он в один миг зацепил глазом знакомый узор переплета. "Библиотека приключений"!

Брат писателя

Этот золоченый орнамент с вплетенными в него корабликами, воздушными шарами, скрещенными клинками и пальмами был известен любому мальчишке, который хоть что-то смыслил в приключениях. Под корочкой с такой узорчатой рамкой не могло оказаться плохой книги. Можно брать смело, и несколько дней (или, в крайнем случае, часов) головокружительных событий и путешествий в загадочные страны человеку обеспечены...

— Девушка... товарищ продавец... вот эта, пожалуйста... она сколько стоит?

Нет смысла смотреть заранее, лучше купить сразу, а то вдруг кто-то еще...

У будочки с тяжелым, музейного вида кассовым аппаратом Лодька выложил обе пятерки, получил два рубля сдачи и наконец ухватил твердую, маленького формата книжку.

Называлась она "Путем отважных". Писатель незнакомый, какой-то О.Корнеев. Внутри орнамента картинка — несколько мальчишек в лесных зарослях. Похоже, что Лодькины ровесники (везет же людям!).

Лодька принялся листать, прислонившись боком к твердому прилавку. Молоденькая  (вроде Галчухи) продавщица глянула с пониманием и отошла.

Больше в магазине никого не было. Пахло как в библиотеке. За окном вякали гудки "виллисов" и "побед"...

Первая часть называлась "Таинственный план". Первая глава — "Зашифрованное письмо". Правда начиналась глава не с тайны, а с обычной словесной перепалки двух братьев-мальчишек, занятых уборкой в квартире. Но ведь известно, что приключения начинаются иногда с простых, не предвещающих ничего необычного событий...

События начались через две страницы. Из окна квартиры, что была этажом ниже, по проволоке с блоками поступило для Феди Дымова (стати, судя по описанию, похожего на Борьку Аронского) зашифрованное письмо...

Лодька вздрогнул, когда услышал над собой деликатный кашель и вопрос:

— Мальчик, ты эту книжку просто смотришь или собрался покупать?

— Я уже купил... — И Лодька недовольно поднял голову (и подумал: "Хорошо, что успел.").

Рядом стоял тощий и высокий дядька в потертой замшевой куртке (в такую-то теплынь!), в круглой кепочке с клапанами и длинным козырьком. Лицо его было длинное, остроносое, с близко сидящими птичьими глазками. И вообще в длинном незнакомце чудилось нечто журавлиное. А может, что-то и от хищной птицы: уж как-то очень прицельно смотрел дядька на книжку.

— М-да... Жаль... — голосом завзятого курильщика выговорил он. — Девушка, а может быть, все же найдется еще экземплярчик?

— Нет, я же сказала, это был последний... — отозвалась та с досадой.

(И когда они успели переговорить? Во как Лодька зачитался...)

— М-да... — Незнакомец покашлял опять. — Мальчик, а может быть, ты мне уступишь эту книжку? А?.. Я бы даже... это... приплатил сверх магазинной цены...

Лодька возмущенно глянул в птичьи глазки. Что, этот тип считает его спекулянтом?

— С какой стати? И зачем мне ваши деньги!

Дядька покрутил головой на тонкой кадыкастой шее. Видать сообразил, что сказал не то:

— Да, конечно... Ты извини... Но дело в том, что определенная "стать" тут есть. Я объясню... Видишь ли, писатель, сочинивший эту книжку, мой брат... Когда она вышла, ему прислали из Москвы десять авторских экземпляров, а он их раздарил друзьям, не осталось ни одного. Легкомысленно конечно... Он рассчитывал, что купит в магазинах, да оказалось, что очень трудно найти... Вот я и хотел сделать брату услугу...

Пока незнакомец говорил, в Лодьке носились, как жужжащие самолеты — сумасшедшими спиралями, мертвыми петлями, штопорами — сотни всяких мыслей.

Неужели он, Всеволод Глущенко, стоит рядом с братом настоящего писателя? Такого чуда просто не может быть!.. Но ведь дядька не похож на вруна. Странный такой, некрасивый, но в его костлявой некрасивости есть что-то симпатичное — как в Паганеле из "Детей капитана Гранта", которых Лодька недавно снова посмотрел в "Комсомольском" кинотеатре. Если так, есть возможность завести с писателем знакомство! Конечно, слабенькая возможность, но все-таки есть! И тогда будет кому показать свою повесть "Тайна Изумрудного залива" — для отзыва и получения ценных советов. Повесть еще не написана, а только давно "сидит в голове", но вот теперь-то, может быть, и пришло ее время!

(Сразу следует сказать, что ни тогда, ни потом Лодька свой "Изумрудный залив" так и не явил читательскому миру. И с писателем О. Корнеевым в ту пору не познакомился. А много лет спустя, в перерыве какого-то литературного съезда или совещания, они сидели вдвоем в ресторане Центрального дома литераторов, и Всеволод Сергеевич поведал Олегу Лукичу, как в детстве повстречался с его братом. И о том, как встреча эта неожиданным образом во многом изменила его, Лодькину жизнь.

— Да, случайности в судьбе — они в общем-то и не случайности... — многозначительно отозвался маститый О.Корнеев. — Ты, братец, этот сюжет не забывай. Глядишь, пригодится...

— Я и не забываю, — сказал не столь маститый, но уже и не безызвестный тогда Всеволод Глущенко...)

А там, в магазине, он замигал и спросил:

— Разве вы с братом живете в Тюмени?

Конечно, Лодька не был из тех дурачков, которые считают, будто все писатели живут обязательно в Москве или Ленинграде. Но чтобы здесь, совсем рядом...

— Мы оба живем в Свердловске, — охотно отозвался писательский брат (может, еще надеялся на книжку?). — А здесь я в командировке...

— Надолго? — Это у Лодьки выскочило быстро и не очень вежливо.

— М-м... Буду еще три-четыре дня. А что?

А то, что у Лодьки вызрело стремительное и гениально простое решение!

— Давайте так! Мы с моим товарищем эту книжку прочитаем очень быстро. Нам ведь хочется, мы ее тоже давно искали... — (Это было вранье, но в данном случае простительное). — А потом я вам ее принесу, куда скажете. Сегодня вторник, давайте в пятницу!

— М-м... — "Паганель" потрогал большим пальцем кончик острого носа. — Это всерьез?

Лодька глянул недоуменно: мол разве я стал бы шутить с братом писателя? Потом опустил руки (правую — с книжкой), сдвинул каблуки и вскинул подбородок.

— Честное пионерское.

Он тут же сообразил, что без галстука, но окинувший его взглядом писательский брат не придал этому значения. Так или иначе, он увидел перед собой вполне приличного "юного читателя". Дело в том, что Лодька был сейчас не в обычных замызганных штанах с пузырями на коленях и мятой тенниске. Мама заставила сына "привести себя в божеский вид", потому что он отправлялся на примерку. В начале улицы Семакова (у Герцена) был широкий двор, в глубине его стоял деревянный двухэтажный дом с наружной лестницей, в доме располагалась контора "Заготживсырье", а в конторе работала мамина знакомая Ирина Тимофеевна, которая была бухгалтером, но кроме того, прирабатывала частными портновскими заказами. Она-то и взялась шить для Лодьки из перелицованных папиных брюк и кителя солидный костюм с пиджаком (за небольшую цену, по знакомству). Чтобы ему, семикласснику Глущенко, было в чем появиться в школе первого сентября. А пока ("чтобы не выглядел там, в учреждении, оборванцем") мама Лодьке дала новую ковбойку и велела надеть вельветовые брюки. Не новые, уже не коричневые, как раньше, а, скорее, рыжие, но "все-таки приличнее твоих пролетарских штанов".

Лодька заспорил. Вельветовые "шкеры" были с пуговицами под коленками, и общественное мнение относило их к разряду коротких штанишек. Пусть и не таких, как у Фонарика или Костика Ростовича, но все же...