Лодька выговорил почти со стоном:
— Лев Семенович, спасибо. Только я не про то...
— А про что же? — кажется, ошибка слегка озадачила "психолога".
— Я... у вас есть снимки вашего сына?
— М-м... нет...
— Ни одного?!
— Видишь ли, насколько я знаю, он никогда не увлекался фотографией. Не в папу...
— Господи, да я не о том! Есть ли карточки, на которых он сам?
Лев Семенович хлопнул себя по лбу.
— Извини! Я вечно путаю смысл вопросов... Конечно, есть... Разных лет...
Он не спросил, зачем. Догадался о чем-то? Суетливо зашарил под папками на столе.
— Сейчас... Они в ящике, а ключи были где-то здесь... Ч-черт... Куда они подевались? Наверняка, опять побывала Эмилия, устраивала ревизию. Надо менять замки...
В эти секунды Лодька почти ненавидел его — за выматывающую душу растяжку времени. За то, что надежда утекает, как вода из продырявленной грелки. За это вот крепнущее ясное понимание, что все равно на снимках окажется другой мальчик. Пускай даже в похожей матроске...
— Не могу понять, где они! — Лев Семенович ладонью ударил о стол. — З-зараза... Ничего, я сейчас взломаю ящик...
У Лодьки не было сил сказать: "Не надо..." Хотя понятно уже, что и правда не надо...
Лев Семенович вдруг снова огрел себя по лбу.
— Склеротик! Есть же его последнее письмо. С фотографией! Снимался в июне... Вот... — Он шагнул к подоконнику, ухватил с него конверт. Выдернул снимок размером с открытку. Протянул через стол.
Лодька потянулся навстречу. Весь.
Снимок неловко выскользнул из пальцев Льва Семеновича. Упал кверху оборотной стороной. Теперь оставалось взять и перевернуть.
"А если я не узнаю?"
"Если он — узнаешь..."
Карточка лежала посреди стола. Резко белая. Лодька протянул руку. Остановил. Можно было и не спешить...
На обороте фотобумаги темнела чернильная косая надпись:
Папе от Юры
Такую букву Ю — с вертикальной палочкой, кольцом-колесиком и твердо пересекающей их перекладинкой писал лишь один человек на свете...
— Лодик, ты... чего? — боязливо спросил Лев Семенович, потому что Лодька стоял, крепко зажмурившись.
А он... ничего. Он расклеил ресницы. Но увидел сквозь них не Льва Семеновича Гольденштерна, не комнату, не вечернее окно, а улицу с длинным приземистым домом.
По дороге шел серебристый конь. На седле прыгала через белый шнур девочка — то ли та маленькая артистка из цирка, то ли Стася, то ли нынешняя рыжая девчонка, не разберешь. Вся в горизонтальных лучах закатного солнца. Но зато хорошо было видно, кто ведет коня под уздцы. Мальчик в ярко-вишневой матроске, с растрепанной налетевшим ветром светлой челкой и очень синими глазами.
Тот же мальчик, только ростом уже с Лодьку, мягко встал рядом. Шепнул:
— Смотри-ка, белая лошадь...
— ...горе пополам, да?
— Да.
...Так потом и было. На все годы...
5 сентября 2005 г. — 29 января 2007 г.