Вскоре дверь открывается и мне приносят обед.
Не хочу есть, но аромат горячего так манит, что я не могу удержаться.
До вечера я сижу на мягком подоконнике и считаю минуты до захода солнца. С каждым мгновением становится темнее не только на улице, но и в моей душе.
За дверью тоже тишина. Как бы я ни прислушивалась, не могла отличить ни звука, ни шага, что еще больше злило и наводило ужас.
Когда дверь распахнулась, я уже настолько себя накрутила, что казалось, вот-вот потеряю сознание.
— Одевайся! Время пришло!
Хафифа стояла в полный рост передо мной, а девушки позади нее раскладывали платье, платки, обувь и украшения.
— Это все мне? — спрашиваю я не без удивления. Встаю и аккуратно касаюсь невесомого бледно-голубого шелка.
— Не обольщайся! Это платье одолжила тебе одна из наложниц. Будь аккуратна! Вернешь после ночи!
— Утром? — переспрашиваю я, а женщина заливисто смеется.
— Ты рассчитываешь так ублажить повелителя, что он оставит тебя на ночь? — Она хватается за живот и хохочет, оглядываясь на девочек. — Нет, ну вы слышали?
Те слегка ухмыляются, боясь рассердить хозяйку, но особо не разделяют ее радости.
— Еще никому не удавалось остаться на ночь с Каримом. У него много завистников. И через такую, как ты, до него могут добраться. Должна понимать, что такой высокопоставленный человек не оставит абы кого рядом с собой на ночь!
— Но я спросила только насчет платья…
— Платье вернешь, и точка. Тебе никто ничего шить не собирается! Разве что рабочее платье! Или ты думала, что завоевала повелителя? — шипит женщина. — Так вот я тебя разочарую! Одна ночь — это все, на что ты можешь рассчитывать! Он поиграет тобой, как заморской диковинкой, и забудет!
Я прищуриваюсь, понимая, что хочу ее придушить. Если бы у меня была такая возможность, я бы собственноручно ее прибила.
— Боитесь, что я перетяну все внимание Карима на себя? От кого? — хмыкаю я. — Дайте догадаюсь: от Назифы – так ведь?
По раскрасневшемуся лицу Хафифы понимаю, что попала в точку.
— Ты ей неровня! Даже не надейся! — шипит она и дергает меня за руку к себе. — Собирайся быстрее! Некогда говорить!
С меня стягивают халат и выдают шёлковое белье. Надев его, я снова натыкаюсь на прищуренный взгляд Хафифы, от которого хочется закрыться.
— Плоская, как вобла! — выплевывает она. — Еще и это…
Она замечает синяки, которые сама же и оставила, и хмыкает.
— Летиция, принеси-ка пудру персикового цвета!
Я фыркаю. Не поможет! Я знаю мою кожу, ей еще неделю такой быть.
Девушка быстро сбегала за пудрой, но, как я и предполагала, существенно ничего не изменилось.
— Что ж, пусть будет так! — кивает Хафифа. — Одевайте!
Девушки быстро помогают мне одеться, заплетают волосы в причудливые косы, а в уши вставляют тяжеленные серьги.
— Все! Вроде готова! — заключает женщина, обходя меня по кругу. Вижу в ее глазах что-то вроде зависти или восхищения, но Хафифа быстро прячет его под маской брезгливости.
— Пошли!
***
По малоосвещённому коридору меня проводят в крыло Карима и оставляют перед его дверью.
— Иди! — бурчит Хафифа и отходит на пару шагов.
Вот же зараза! Проследит же, чтобы вошла! И не сбежать же!
Я стучусь и после резкого «войдите» захожу внутрь.
— Ты пришла… — заключает очевидное Карим.
Он сидит в мягком кресле и смотрит на меня снизу вверх.
На мужчине надеты лишь свободные штаны и расстегнутая рубашка, открывающая смуглую грудь и накачанный живот.
Сглатываю слюну, понимая, что никогда раньше так никого не боялась.
Но Карима, кажется, забавляет происходящее. Он прищуривается и приказывает:
— Сними накидку!
Я дергаю за шнурки, и накидка падает на пол, оставляя меня в одном платье.
Вижу, как глаза мужчины загораются неподдельным огнем.
— Снежана, ты очень красива, словно жемчужина…
Я молчу, не зная, что сказать на его пылкие слова. Карим же поднимается и шагает ко мне. Инстинктивно отступаю назад, но он хватает меня за талию, прижимая к себе.
— Я не хочу, чтобы ты боялась…
— Тогда не трогай меня… — шепчу я в ответ пересохшими губами. — Отпусти меня.
— Нет, Снежана, птичка моя… — гортанно смеется он. — Ты не понимаешь, но все, чего я хочу, — это ты. Как только увидел тогда тебя на палубе, я сразу понял, что хочу тебя.
Хочу. Мое. Беру…
У Карима все слова только о нем самом и о своих желаниях. Он даже не задумывается о том, что его кто-то может не хотеть.
— Но я хочу домой…
— Это твой дом! Теперь ты живешь здесь… — мягко говорит мужчина, проводя пальцами по щеке. — Такая нежная, словно лепесток розы.
Меня пронизывает дрожью, но я не могу пошевелиться, во все глаза глядя на мужчину.
Что-то внутри меня начинает трепетать, и я с ужасом понимаю, что не от страха. Я, будто кролик перед удавом, замираю в немом восхищении и принятии неизбежного.
— Карим, отпусти меня… — нахожу в себе силы сказать хоть слово, но он не реагирует.
— Нет, уже не смогу… Но я не хочу, чтобы ты боялась…
Мужчина аккуратно, почти невесомо проводит рукой по моим рукам вверх, задевая большими пальцами вершины груди, выпирающие сквозь шелк платья.
Я сдавленно выдыхаю, хватаясь за руки Карима.
— Пожалуйста, не надо… — совсем слабо сопротивляюсь я.
Он поднимает на меня изумрудный взгляд и смотрит так, что подкашиваются коленки.
— Доверься мне, я не сделаю тебе больно… Не сегодня, Снежинка моя…
Значит, он не собирается это делать со мной сегодня? Тогда зачем…
Карим впивается в горошину моей груди прямо через ткань, а я вздрагиваю, чувствуя, как ноет внизу живота.
— Какая же ты сладкая… — шепчет он, оставляя влажное пятно на ткани.
— Ты же говорил, что не сделаешь этого сегодня… — шепчу я дрожащим голосом.
— Я и не сделаю, не бойся меня, Снежинка, я не привык брать женщин силой. Ты сама захочешь…
Он продолжает ласкать мою грудь, а я зажмуриваюсь, цепляясь ему в волосы.
Нет. Нет, я не могу хотеть его. Этот мужчина меня пугал с первой минуты, как я его увидела. Но к дикому чувству страха присоединяется еще одно, куда более безумное, — чувство желания.
Ненавижу его за это. Ненавижу себя за свою слабость…
Карим подхватывает меня на руки, заставив сдавленно охнуть, и несет на кровать.
Бережно укладывает меня, не преставая ласкать языком, целовать шею, ключицы, плечи…
— Ты пахнешь как свежий цветок лотоса… — шепчет он. — Никогда прежде не чувствовал подобного.
У меня дико кружится голова, и я жадно хватаю воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег.
Мне так хорошо и одновременно плохо.
Хочется кричать Кариму, чтобы тот остановился, и в то же время я готова умолять, чтобы он не прекращал…
Но мужчина и не собирается меня слушать. Он аккуратно расстегивает платье, открывая грудь, которая тут же покрывается мурашками.
— Прекрасная… — шепчет он, нежно проводя ладонями по моему телу, спуская платье все ниже.
Я остаюсь в одних шелковых трусиках. Пытаюсь прикрыть наготу, чувствуя, что вот-вот потеряю сознание от переполняющих меня чувств.
— Не закрывайся, ты восхитительна! — шепчет Карим, прижимая меня к кровати своим телом.
Я чувствую, как мне в бедро упирается что-то твёрдое через ткань штанов.
— Карим, ты обещал…
— Я все помню, малышка. Не бойся…
Мужчина заглядывает в мои глаза, и я понимаю, что ему можно верить. Он не сделает ничего такого, о чем не предупреждал.
Но расслабиться не получается. Руки мужчины обводят мое тело, повторяя все его изгибы, а взгляд не отрывается от моих глаз.
Вдруг его ладонь спускается по моему бедру и ныряет на внутреннюю поверхность. Пальцы ловко поддевают резинку трусиков и скользят по влажным складочкам.
— Ты же тоже хочешь этого…
— Нет… — вру я, хотя сама уже не понимаю, чего я хочу.
Я не люблю этого мужчину, более того, он меня до жути пугает, но мое тело решило по-другому. Оно извивается и горит под ласками Карима, словно было создано под него.